— Нет, все должно быть именно так. Он выбрал эту шлюху, поэтому я… — Теперь она брызжет ядом, но это уже слишком далеко.

— Ты не можешь так о ней говорить! — Взрываюсь я, мой голос повышается, гнев разгорается. Одно дело — спорить, другое — бросаться оскорблениями.

Кайла поворачивается ко мне, ее глаза предательски вспыхивают.

— Серьезно? Ты тоже будешь на ее стороне?

Ярость Кайлы подобна шторму, неумолимому и разрушительному.

— Ты не можешь просто заменить меня. Я была с вами много лет!

Макс твердо стоит на своем.

— Речь идет не о том, чтобы кого-то заменить, Кайла. Речь идет о том, чтобы принять лучшее решение для наследника.

Теперь она кипит, ее слова остры как ножи.

— Лучшее решение? Предав меня? Позволив этой… этой женщине прийти и занять мое место?

София, которая до сих пор молчала, заговорила:

— Я пришла сюда не для того, чтобы занять чье-то место. Меня привели сюда против моей воли, помнишь?

Это приводит Кайлу в ярость. Она бросается к Софии с диким взглядом. Я быстро вступаю в игру, преграждая ей путь.

— Кайла, остановись!

Она пытается протиснуться мимо меня, но я удерживаю ее. В ярости она бьет меня по лицу. Звук эхом разносится по комнате, резкий треск на мгновение шокирует всех. Я не отвечаю, просто крепко держу ее за запястье, не давая ей причинить еще больший вред.

— Тебе лучше уйти, — говорю я ей, мой голос тверд, несмотря на царящее внутри смятение.

— Ладно! — Кайла вырывает свое запястье и поворачивается, чтобы уйти. Но она не может удержаться от последнего укола.

— Наслаждайся своей маленькой сказкой с разрушительницей, Иван. Надеюсь, она того стоит.

Ее слова глубоко задевают, но я не подаю виду. Когда она уходит, захлопнув за собой дверь, на нас опускается тяжелая тишина.

Когда шаги Кайлы стихают, мы оба поворачиваемся к Софии. Ее глаза блестят от непролитых слез, тяжесть противостояния слишком велика.

— София, ты в порядке? — Спрашиваю я с беспокойством в голосе.

Она ничего не отвечает, лишь бросает на нас взгляд, полный обиды и растерянности, а затем спешит в свою комнату. Максим движется за ней, но инстинктивно я понимаю, что это неправильный шаг. Я хватаю его за запястье, останавливая на месте.

Мы с Максом только что подрались, но это не меняет нашей связи. Да и не могло.

— Макс, она, наверное, злится на нас обоих. Лучше оставить ее в покое, — советую я ему, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

— Нет, я не могу позволить ей волноваться, — протестует он, его беспокойство за нее очевидно.

— Я знаю, я тоже не хочу, чтобы она волновалась, но, если мы пойдем туда, она только еще больше расстроится, — говорю я, надеясь, что он поймет.

— Что же ты предлагаешь?

— Может, ей стоит поговорить с Виктором, — предлагаю я, думая, что нейтральная сторона, это то, что ей сейчас нужно.

Максим приостанавливается, обдумывая мои слова. Через мгновение он освобождается от моей хватки и кивает.

— Хорошо, позвони Виктору.

ВИКТОР

Телефонный звонок от Макса был чертовой бомбой. Кайла ушла, и, честно говоря, мне никогда не было до нее дела. Она была частью мебели здесь, верной, но не той, из-за которой я бы потерял сон. Но то дерьмо, которое она устроила Софии? Вот что меня взбесило.

София, девушка, которую мы втянули в этот бардак, теперь попала под перекрестный огонь, на который она не подписывалась. И она злится на Макса и Ивана, что вполне логично. Вся эта ситуация — сплошной кавардак.

Когда я отправляюсь разбираться с этим, на меня нахлынули воспоминания. Когда мы впервые взяли Софию, она выглядела здесь как чертов олень в свете фар. Я видел ее здесь, всегда одну, с таким видом, будто она несет на себе всю тяжесть мира. Это тяжелое зрелище. А еще есть Кайла. Когда она присоединилась к нам, она была вся из огня и стали, готовая сразиться с миром ради нас. Но я никогда не видел ее по-настоящему, понимаете? Она просто была и делала свою работу, и ничего больше. Теперь она уйдет, и часть меня чувствует, что я должен был это предвидеть. Мог ли я что-то изменить? Черт, я не знаю. Я же не сентиментальный человек.

Стоя перед дверью Софии, я сильно стучу.

— София, это Виктор. Можно войти?

Тишина. Я не удивлен. Но я не уйду, пока мы не разберемся с этим.

— Слушай, я знаю, что ты злишься. У тебя есть на это полное право. Но то, что ты от нас отгораживаешься, не исправит ситуацию. Мы можем поговорить?

Я говорю, мой голос тверд. Я здесь не для того, чтобы опекать ее, но она должна понять, что мы пытаемся все исправить.

— Привет, — говорю я, когда она открывает дверь. У нее красные глаза, опухшие от слез. Черт. Ненавижу видеть ее в таком состоянии и жалею, что не смог ничего сделать, чтобы предотвратить это.

— Могу я войти? — Спрашиваю я, мой голос мягче, чем обычно.

Она только кивает, сдерживая слезы. Черт, это сложнее, чем я думал.

Я оставляю дверь слегка приоткрытой и оглядываюсь по сторонам, пытаясь придумать, как хоть немного разрядить обстановку.

— Ну что, эти засранцы задели твои чувства, да? Не волнуйся, я выгнал их из дома, — говорю я, пытаясь немного пошутить.

Она слегка хихикает, и это похоже на маленькую победу. Но я знаю, что этого недостаточно. Мне нужно дать ей почувствовать себя в безопасности, дать ей понять, что она не одна в этой поганой ситуации.

Мы сидим на краю кровати, напряжение ощутимо. По ее щеке катится слеза, и это что-то перекручивает в моем нутре.

— Я не хотела, чтобы все было так, Виктор, — говорит она, ее голос едва превышает шепот.

Она смотрит на меня этими чертовски красивыми зелеными глазами. Каждый раз они как удар в грудь. Не задумываясь, я протягиваю руки к ее лицу, большими пальцами осторожно вытирая слезы.

— Эй, никто из нас не планировал мыльную оперу, но вот мы здесь, верно? — Я пытаюсь разрядить обстановку, но мой голос выдает мое беспокойство.

Она издала маленький, водянистый смешок.

— Мыльная опера? Больше похоже на плохой фильм про мафию.

Я не могу удержаться от хихиканья, несмотря на то, в каком беспорядке мы находимся.

— Ну, если тебя это утешит, ты определенно будешь звездой шоу Братвы.

Она качает головой, и слабая улыбка прорывается сквозь нее.

— Спасибо, Виктор. Для крутого парня ты не так уж плох.

Я пожимаю плечами, стараясь сохранить свой суровый вид.

— Не позволяй этому распространяться, иначе это испортит мою репутацию.

Я слегка смещаюсь, пытаясь подобрать нужные слова.

— Итак… ты решила стать биологической матерью, да?

Она кивает, в ее глазах появляется решимость.

— Да, решила. Я не хотела, чтобы ребенок Кайлы был во мне.

Я тихонько хихикаю, ирония ситуации не покидает меня.

— Да, это понятно.

— Правда? — София выглядит удивленной и даже немного облегченной.

— Да. Вероятно, она сейчас собирает свои вещи, а потом уедет, — говорю я без обиняков.

Взгляд Софии становится задумчивым.

— Ты не чувствуешь себя плохо из-за этого?

— Нет. С чего бы? — Отвечаю я. Моя связь с Кайлой всегда была больше деловой, чем личной. Ее уход не сильно меня трогает.

Наступает недолгое молчание, пока мы оба сидим, осознавая всю тяжесть произошедшего.

Я замечаю, как в ее глазах наворачивается очередная слеза, и инстинктивно протягиваю руку, чтобы вытереть ее. В этом жесте есть нежность, которую я не часто позволяю себе проявлять.

— Расскажи мне, — призываю я, мой голос низкий.

— Что рассказать? — Она смотрит на меня, и на ее залитом слезами лице появляется намек на любопытство.

— Расскажи мне, что может поднять тебе настроение прямо сейчас.

Она делает паузу, размышляя, затем на ее губах играет небольшая улыбка.

— Ну, я не знаю. Жареный сыр?

Я разражаюсь смехом, звук заполняет комнату, прорываясь сквозь напряжение.