Он глубоко стонет, двигая бедрами в медленном ритме, который повторяет рука Виктора на моем клиторе. Ощущения потрясающие. Я не могу поверить, что делаю это, что принимаю трех мужчин, и все же я здесь, наслаждаюсь этим больше, чем когда-либо могла себе представить.

Я задыхаюсь, когда Иван находит свой ритм, его зубы впиваются в мою шею, чтобы успокоить жжение удовольствия, которое грозит захлестнуть меня.

Когда Иван набирает скорость, пальцы Виктора снова находят мой клитор и начинают нежно теребить его, посылая по мне волны удовольствия. Я вскрикиваю, мое тело покалывает от потребности.

Они оба двигаются быстрее, наши тела сливаются в идеальной синхронности. Кровать скрипит громче, чем когда-либо, под нашими бешеными движениями.

— О боже, — задыхаюсь я, когда они снова доводят меня до предела.

Мы с Иваном кончаем одновременно. Мои стенки сжимаются вокруг него, втягивая его глубже внутрь, и я выкрикиваю его имя.

Наступает очередь Виктора. Он переворачивает меня и ставит на четвереньки в позе "по-собачьи". Он опускает мою голову вниз. Я чувствую его руки на своих бедрах, направляя меня.

— Возьми меня, — рычит он.

И я беру. Я принимаю его в себя, чувствуя, как он снова растягивает меня, толкаясь в меня и выходя из меня.

— Черт! — Стонет он, сильно вжимаясь в меня. Это напряженно, но в самом лучшем смысле.

Он завладевает моими чувствами. Его бедра бьются о мои, наши стоны смешиваются в воздухе. Руки Виктора крепко сжимают мои волосы, натягивая их так, что становится больно, но в то же время приятно.

От его пристального взгляда у меня слабеют колени, а киска трепещет еще сильнее.

— Теперь ты моя, — рычит он, проникая в меня еще глубже.

Он полностью контролирует ситуацию, наши тела двигаются идеально синхронно, как будто мы делали это вечно. Его грубые руки свободно бродят по моему телу, оставляя огненные следы везде, где они касаются. Он шлепает меня по попке достаточно сильно, чтобы уколоть, но при этом заставляет ее пульсировать от удовольствия.

Чем сильнее он входит в меня, тем громче становятся наши стоны, пока они не сливаются во рту друг друга в горячем и страстном поцелуе, от которого у нас обоих перехватывает дыхание. Комната кружится вокруг нас, пока мы теряем себя в этом моменте животной страсти.

Это так приятно, что я начинаю тереться об него, встречая его толчки с такой же силой. По мере того, как мы вместе приближаемся к кульминации, Виктор еще больше увеличивает темп, вжимаясь в меня сильнее, чем когда-либо, пока, наконец, я не чувствую его разрядку глубоко внутри меня.

Он выкрикивает мое имя, и мы оба падаем на кровать, тяжело дыша. Мое сердце все еще колотится от интенсивности нашей интимной связи.

Виктор, переведя дыхание, нарушает тишину вопросом:

— Ну что, мы закончили игру?

Я на мгновение задумываюсь, прежде чем ответить:

— Да, пожалуй, пока да.

Мы начинаем одеваться, и Максим, заметив перемену в моем поведении, поднимает бровь, его взгляд сосредоточен на мне.

— Что на тебя нашло? — Спрашивает он с явным любопытством.

Знойным шепотом я признаюсь:

— Я подумала, что чем быстрее я забеременею, тем быстрее все закончится.

Максим хихикает, его тон дразнящий.

— Ну что ж, принцесса, ты определенно берешь дело в свои руки, не так ли?

Я ухмыляюсь в ответ, моя уверенность растет с каждым мгновением.

— Я просто практична, вот и все, — говорю я.

Хихиканье Максима разносится по комнате — звук одновременно забавный и благодарный.

— Практична, да? Мне это нравится в женщине.

Иван, все еще поправляя рубашку, бросает на меня взгляд, который трудно прочесть.

— Что ж, это было неожиданно. Но я не могу сказать, что жалуюсь.

Виктор, который был тише, чем обычно, наконец заговорил.

— Наверное, нам стоит сосредоточиться на том, что будет дальше. Это был отвлекающий маневр, но у нас есть реальные проблемы, которые нужно решать.

Я киваю, чувствуя румянец на щеках.

— Да, конечно. Нападение, конкурирующая банда, многое поставлено на карту.

Иван придвигается ближе, его присутствие успокаивает.

— Не волнуйся. Мы с этим справимся. Мы всегда справляемся.

Глаза Максима все еще смотрят на меня, в них игривый блеск.

— Ты полна сюрпризов, София.

Я не могу не улыбнуться в ответ, ощущая чувство товарищества с этими мужчинами, несмотря на странные обстоятельства.

— Ну, вы еще ничего не видели.

И тут у Максима звонит телефон. Его спокойное лицо внезапно меняется, теперь это как будто другой человек. Он весь напряжен, глаза острые и сосредоточенные, что заставляет меня задуматься, не получили ли они какую-то информацию от того парня, которого поймали.

— Мне пора, — резко говорит он, его голос тверд. — Вам всем, наверное, стоит пойти и что-нибудь съесть.

Он обменивается взглядом с Иваном. Это странно, как будто они ведут целый разговор без слов. Я чувствую себя здесь полным аутсайдером, не понимающим, что происходит.

В воздухе висит невысказанное напряжение. Я смотрю, как Максим выходит, его шаги быстры и решительны. Иван провожает его взглядом, между ними возникает молчаливое понимание. А я остаюсь лежать, и в моей голове роится миллион вопросов. Что означал этот звонок? Что они планируют? Я чувствую, как в животе завязывается узел тревоги, который с каждой секундой становится все туже.

МАКСИМ

Мой кулак в сотый раз ударяет парня по лицу. Кровь повсюду, на его лице, на моих руках. Он весь в крови, пальцев нет — зрелище, от которого и у слабого желудка перехватило бы дух.

— Скажи мне, кто приказал тебе напасть на нас. Причинить боль Софии, — рычу я, терпение мое истощается.

Он так сильно избит, что едва приходит в сознание. Я наклоняюсь ближе, мой голос низкий, но угрожающий.

— Это может быть быстро и безболезненно, если ты просто заговоришь.

Губы парня шевелятся, он бормочет какие-то слова, но его голос так слаб, что его почти не слышно. Я наклоняюсь, разочарование кипит внутри меня.

— Ну же, скажи это. Давай покончим с этим.

Затем шепот, слабый и хриплый.

— Красная машина. Женщина в красной машине.

О чем, черт возьми, он говорит? Женщина в красной машине? Это бессмысленно.

Он не рассказывает, просто лежит, сломленный человек. Я сжимаю кулак и бью его снова, сильно.

— Кто? Кто эта женщина? — Но в глубине души я знаю, что он слишком далеко зашел, чтобы дать мне что-то еще.

Мучитель, тот, кто проделал большую часть работы над этим ублюдком, ждет приказа. Я говорю:

— Избавьтесь от него.

Человек на полу, сломанный и истекающий кровью, произносит слабую мольбу.

— П-пожалуйста… — Его голос — слабый шепот, едва слышный.

Но уже слишком поздно для милосердия, слишком поздно для второго шанса. Решение принято, и в этом мире, моем мире, такие решения окончательны. Его мольбы никак меня не переубедят. Это игра — убей или будь убит, и мы не собираемся быть последними. Мы защищаем то, что принадлежит нам. А София — наша.

Пока мучитель тащит мужчину прочь, а его мольбы переходят в отчаянный, приглушенный крик, я ничего не чувствую. Ни угрызений совести, ни колебаний.

Красная машина. Слова не дают мне покоя, грызут мои мысли. Это кажется слишком туманным, слишком незначительным. Я продолжаю перебирать их в уме, но это ни к чему не приводит. Разочарованный, я достаю телефон и звоню Ивану.

— Иван, парень упомянул красную машину. Это все, что он, блядь, смог сказать.

На линии повисает пауза, затем раздается голос Ивана, в его тоне слышен намек на понимание.

— Подожди, София упоминала красную машину. Сказала, что она следовала за нами, когда мы направлялись к особняку.

Это ударяет по мне, как тонна кирпичей. Как я мог пропустить это? Но тут же закрадывается сомнение. Красная машина может означать что угодно. Красная машина может быть у кого угодно. Это слишком частое явление, слишком случайное. Может ли это действительно быть связано, или это просто совпадение? Но ставки слишком высоки для совпадений. Я не могу позволить себе отмахнуться от чего-либо, каким бы мелким или незначительным оно ни казалось.