Прежде чем я успеваю остановить себя, я наклоняюсь ближе, мои глаза сканируют ее розовые губы вблизи.

— Ты уверена, что готова к этому? — Спрашиваю я, слова проносятся мимо моих губ, прежде чем я успеваю их отфильтровать.

Она твердо кивает, ее глаза не отрываются от моих.

— Да, — говорит она, ее голос сильнее, чем раньше.

— Хорошо, — говорю я, сдерживая ухмылку, наблюдая за тем, как она извивается под моим взглядом.

София делает глубокий вдох и поправляет очки для подводного плавания под моим пристальным взглядом. Ее смелость меня восхищает.

Я делаю шаг за ней, моя рука касается ее спины, когда мы вместе приближаемся к краю лодки. Мои пальцы чешутся, чтобы исследовать дальше, но я сдерживаю себя. У меня есть планы на эту девушку, и они не предполагают преждевременного удовлетворения.

— Готова? — Спрашиваю я, ухмыляясь, когда она поднимает на меня глаза.

Она тяжело сглатывает, затем кивает головой. В ее глазах мелькнул страх, который быстро сменился решимостью. Она сильнее, чем может себе представить.

Адреналин опьяняет, а страх Софии, смешанный с волнением, — это чертовски сильный афродизиак, как никакой другой.

— Пора нырять, — объявляю я, двигаясь к краю лодки, а София следует за мной.

Я не могу не восхищаться ее смелостью — моей прекрасной, храброй девушкой, которая вместе со мной встречает свои страхи лицом к лицу. Это пробуждает во мне что-то темное и собственническое, и я крепче сжимаю ее руку.

— У нас будет взрыв, — обещаю я, мой голос едва слышен за звуком нашего собственного дыхания.

— Я на это рассчитываю, — отвечает София, в ее голосе слышится страх, но в то же время и волнение. Это захватывает, это опьяняет. И черт меня побери, если это не возбуждает меня больше, чем что-либо еще. Она вводит регулятор в рот, и я представляю, как она делает то же самое с моим членом.

Шагнув вперед, я прижимаюсь к Софии всем телом, чтобы она могла почувствовать, как во мне бурлит неприкрытая сила. Ее пульс учащается, что свидетельствует об опасной притягательности, которая липнет ко мне, как вторая кожа.

— Слушай меня, дорогая. — Мой голос понижается, русское ласковое обращение срывается с моих губ. — Я держу тебя.

Несмотря на маску и регулятор, ее лицо говорит о том, что она доверяет мне, и я твердо намерен не предать ее.

Крепко взяв ее за руку, я веду нас в объятия океана, темная бездна которого поглощает нас целиком. По мере того, как мы спускаемся, мир над головой исчезает, сменяясь безмолвной, давящей глубиной моря. Единственные звуки — это наше выверенное дыхание, пузырьки, поднимающиеся к поверхности, — наша связь с миром, который мы оставили позади.

Водяная прохлада проникает сквозь наши костюмы, но рука Софии в моей руке теплая, ощутимая связь в окутывающей темноте. Я крепко сжимаю ее, направляя нас все глубже, пока не появляется океанское дно — тенистый пейзаж, освещенный слабым свечением наших фонарей.

Тени движутся по периферии, гладкие формы акул скользят по воде с элегантностью, которая не соответствует их силе. София крепче сжимает руку, ее очарование заметно даже через маску. Я наклоняюсь ближе, указывая на особенно большую тень, которая пришла исследовать, ее любопытство к нам так же очевидно, как и наше к ней.

Акула, великолепное создание, обходит нас один раз, в ее глазах отражается мир, столь непохожий на наш собственный.

Когда мы начинаем подъем, оставляя акул в их владениях, я чувствую, как София испытывает восторг, ее тело практически вибрирует от этого. Когда мы всплываем на поверхность, мир кажется ярче, живее.

Вернувшись на лодку, она улыбается и смеется, а восторг от погружения зажигает в ее глазах свет, которого я никогда раньше не видел.

— Это было невероятно, — восклицает она, и слова вылетают из ее уст в спешке. — Не могу поверить, что мы это сделали!

Я не могу удержаться от смеха, ее счастье заразительно.

— Я же говорил, что это будет приключение, дорогая.

Переодеться после погружения — все равно что выйти из одного мира в другой. Адреналин все еще течет по моим венам, напоминая о сюрреалистическом опыте, который мы только что разделили.

— Вау! — Говорит София, убирая волосы в хвост. Ее глаза горят, а волнение, вызванное погружением, окрашивает ее черты. — Никогда не думала, что буду плавать с акулами.

Я не могу не ухмыльнуться ее энтузиазму.

— Я же говорил, что покажу тебе, как хорошо провести время. Думаешь, я позволю тебе скучать со мной?

Она смеется, и этот звук быстро становится моей любимой мелодией.

— Скучать? С тобой? Никогда. Хотя, я наполовину ожидала, что ты будешь бороться с акулой там внизу.

— Отдай мне должное, дорогая. Я знаю, как произвести впечатление на даму, не прибегая к грубой силе, — отвечаю я, сокращая расстояние между нами. Она стоит там, в своей простоте, более потрясающая, чем любое оружие, которым я когда-либо владел.

— Да, но ты определенно сделал сегодняшний день незабываемым, — признает она, и ее взгляд смягчается, когда она смотрит на меня.

Когда мы возвращаемся на берег, вокруг нас воцаряется тишина, наполненная невысказанными словами и разделенными секретами. Такая тишина бывает только тогда, когда ты полностью расслаблен с кем-то.

— Знаешь, я сделал это не только ради острых ощущений, — говорю я, и слова проскальзывают прежде, чем я успеваю их остановить. — Я хотел поделиться с тобой чем-то другим. Чем-то необычным.

Она останавливается, поворачивается и смотрит на меня, выражение ее лица задумчивое.

— Разнообразие — это хорошо, Виктор.

Я понимаю, что именно этого я и хочу — побольше таких дней, с Софией, с нашей растущей семьей. Это будущее, о котором я раньше не смел и мечтать, но теперь это все, о чем я могу думать.

СОФИЯ

Просыпаться в постели Максима не входило ни в какие планы. Но прошлой ночью, когда в доме царила тишина, а мои мысли были слишком громкими, поиски утешения казались единственным выходом. А Максим — ну, он был единственным, кто был рядом.

Утренний свет проникает сквозь шторы, рассыпая по комнате мягкие узоры. Я с ужасом замечаю его теплое тело рядом со мной, его ровное дыхание и умиротворенное выражение лица. Редко можно увидеть его таким незащищенным, постоянная твердость, которая затеняет его черты, смягчена сном.

Я слегка сдвигаюсь, и его рука инстинктивно обхватывает меня, притягивая ближе.

— Доброе утро, — его голос груб от сна.

— Я тебя разбудила? — Спрашиваю я, хотя на самом деле мне не жаль, если это так.

Он приоткрывает глаза, на его губах играет намек на улыбку.

— Я надеялся, что это не сон, — бормочет он, и, черт возьми, мое сердце не сбивается с ритма.

— Я, в твоей постели? Звучит как кошмар, — поддразниваю я, пытаясь разрядить обстановку и не обращать внимания на то, как правильно чувствовать себя здесь, с ним.

Он смеется, звук глубокий и искренний.

— Тогда это лучший кошмар в моей жизни.

Какое-то время мы лежим так, наслаждаясь тишиной, окутывающей нас. Но я не могу побороть беспокойство, которое начинает закрадываться в душу, потребность раздвинуть границы этой неожиданной близости.

— Итак, какие планы на сегодня? Опять задумчивость и хмурый взгляд на всех?

Максим садится, проводит рукой по волосам.

— Решил начать день с завтрака. Ты в деле?

Предложение удивляет меня. Максим на кухне, готовит?

— Я поверю в это, когда увижу. И должна сказать, что я суровый критик.

Он встает, потягивается, под рубашкой видны линии его мышц.

— Вызов принят.

Идти за Максимом на кухню, все равно что вступать на новое поле боя, где оружие — кулинарные инструменты, а ставки, как ни странно, гораздо более личные.

Он уже там, роется в холодильнике, достает ингредиенты с уверенностью, которая одновременно впечатляет и слегка настораживает.

— Надеюсь, тебе нравятся яйца, — говорит он, с ухмылкой глядя на меня через плечо.