– Все отлично, мама. Как никогда.

Она чуть не проговорилась, но, к счастью, в столовую вошли Лиза с Мари, а за ними папа. Он, несмотря на торжество, без стеснения надел свою домашнюю куртку. Мама явно отметила этот факт, но ничего не сказала, чтобы не портить рождественское настроение. Все уселись за стол, стали чокаться. Папа достал из подвала бургундское вино, потом пили белое, кажется, мозельское, мамино любимое.

– Надеюсь, ты не собираешься произносить речь, папочка. – Китти невинно посмотрела на него. – Мы все ужасно проголодались!

Настроение поднялось, раздался смех, папа ухмыльнулся и сказал, что он и не представлял сочельник без колких замечаний своей младшей дочери. Все подходили к столу с закусками и накладывали себе, только папину тарелку наполнила мама, поскольку он терпеть не мог «толкотню». Говорили о празднике, всех очень взволновало то, что пациенты были тронуты поздравлениями до слез, и все сожалели, что доктор Мёбиус через несколько дней уже покинет их.

– Какой же одаренный молодой человек, – вздохнула Алисия. – Когда подумаешь, какое у него большое будущее…

Она не закончила предложение, но все поняли, что она имела в виду. Планы на будущее, которые раньше строились, теперь, в военное время, были пустыми иллюзиями. Тот, кто был на фронте, думал о том, как пережить грядущий день, следующую неделю, как дождаться того времени, когда война наконец-то закончится.

– Кажется, он неровно дышит к Тилли, – без стеснения объявила Китти. – Они такая изумительная…

– Дорогая Китти, – сердито прервала ее Алисия, – ты ни в коем случае не должна поощрять свою золовку – мало ли чего она вбила себе в голову. Знаю, что кажусь тебе старомодной, но Тилли Бройер из богатой семьи и к тому же слишком хороша, чтобы принадлежать какому-то медику. Она вполне может выйти замуж за кого-то из ее сословия, за аристократа, как это сделала наша Лиза.

Лиза на эту реплику как-то странно улыбнулась, хотя должна была быть польщена. Китти бы с удовольствием возразила, что маминым взглядам место в позапрошлом столетии и что Пауль, если бы он сейчас был здесь, уж точно поддержал бы свою сестру и посоветовал слушать свое сердце. Однако был сочельник, к тому же Мари сгладила конфликт, весело провозгласив, что твердо верит в то, что большая любовь преодолеет все препятствия на своем пути.

– Потому что большая любовь рождается на небесах, – добавила она, глаза ее засияли. – И сам Господь охраняет тех, кто действительно любит.

– Аминь, – пробормотал Иоганн Мельцер. – Не положишь ли мне еще немного картофельного салата и кусочек языка, дорогая Алисия?

Мари ничуть не смутила его реплика. Она достаточно хорошо изучила язвительный характер свекра, поскольку ходила на фабрику каждый божий день, чтобы помогать ему. «Конечно же здорово, что Мари разбирается в машинах и в фабричных делах, – думала Китти, все-таки ей было жаль Мари. – Однако у нее большой художественный талант. И что она с ним делает? Создает образцы рисунков для бумажных тканей. Боже мой! Кружочки и завитки, волнистые линии и пляшущие точки. И все это вместо того, чтобы сидеть в музее и копировать работы старых мастеров, у которых она могла бы научиться…»

– А теперь, мои дорогие, давайте перейдем в салон, – пригласила Алисия, оборвав мысли Китти. – Интересно, какие сюрпризы вы приготовили для нас в этом году.

По традиции молодежь ставила в красном салоне рождественскую елку, украшала ее и раскладывала под ней подарки. Раньше маленькую елку всегда устанавливал Пауль. Ах, Поль… Китти вспоминала его снова и снова. И где он сейчас? И празднует ли вообще Рождество, там, в этой холодной России?

Наверное, маму посетили те же мысли: когда они стояли в красном салоне, а Мари зажигала свечи на елке, ее глаза блестели от слез. Папа отрешенно смотрел перед собой: ему было не свойственно открыто проявлять чувства. Лиза походила на печальную овечку. Все как-то очень грустно смотрели на елку, никто не сказал ни слова. Только когда пришли Роза и Зоммервайлер с детьми, печальное настроение улетучилось.

Началась обычная рождественская церемония распечатывания подарков. Все шло по заведенному порядку: каждым подарком восхищались, вежливо или радостно благодарили, а если сюрприз особенно удался, то все выражали свой восторг. Китти получила в подарок гранатовую брошь – когда-то мама, будучи молодой, носила ее, а теперь ее переделали специально для Китти. Папа подарил ей подходящее к броши кольцо, Мари – альбом о средневековом искусстве, а Лиза – мягкую подушечку для софы. Умилительно было смотреть на малышей, на то, с каким удивлением наблюдали они за свечами, горящими на зеленой рождественской елке. Додо смело ползла к дереву, желая схватить рукой блестящий шар, а Лео стоял на расстоянии и грыз раскрашенного оловянного солдатика, которого подарила ему Лиза. Малышка Хенни визжала от удовольствия, жуя пряник за пряником. Милый подарок Алисии, пушистый тряпичный заяц, ее нисколько не интересовал, вместо этого она энергично размахивала ложкой и так болтала ножками, что Китти не смогла удержать ее на коленях и передала маме. Ух, а вот теперь во всей этой суматохе она и вправду почувствовала себя плохо, может, переела салата с селедкой. Она сделала несколько глубоких вдохов – желудку стало немного лучше, но пуговицы на блузке чуть не оторвались. Нет, она больше не может скрывать свой сюрприз. Мама так нежно играла с малышкой Хенни, а папа так мило кормил свою самую маленькую внучку пряниками. Китти наблюдала за Мари, за тем, как она распаковывала свой последний подарок – это был набор масляных красок, который купила для нее Китти. Довольно прозрачный намек… Мари улыбнулась, когда увидела краски, подошла к подруге и заключила ее в объятия.

– Ах, моя дорогая, я бы так хотела найти время, чтобы целиком посвятить себя живописи. Ты бы снова стала моим учителем, – прошептала она ей на ушко.

– Тебе только нужно начать, – ответила Китти. – Первый шаг всегда самый трудный. А тот, кто твердит, что у него просто нет времени для искусства, теряет кусочек своей жизни.

– Какая же ты умница, Китти!

– Нет, я просто упрямая и хочу, чтобы ты не зарывала свой талант в землю!

Она чуть было не напомнила Мари о Монмартре, о маленькой квартирке, ее гнездышке, где она хотела жить вместе с Мари и писать картины. Но сейчас это было бы неуместно, ведь тогда она сбежала с Жераром и находилась в центре большого скандала. К тому же французы сейчас стали их врагами, и Лиза наверняка бы рассердилась, услышав что-то о них.

– Ну что, все подарки посмотрели? – произнесла мама. – Или мы забыли где-то еще один рождественский сюрприз?

«Самое время», – подумала Китти и приняла соответствующую позу. Она уже предвкушала радость, ей не терпелось поскорее увидеть реакцию домашних на ее известие.

– Я… у меня… – начала она.

Однако Мари опередила ее. Она встала, подошла к рождественской елке, ее лицо так светилось от счастья, что Китти не смогла закончить свое предложение.

– Чудесный сюрприз для всех! – торжественно произнесла Мари. – Я целый день носилась с ним… Сейчас, стоя у рождественской елки, я хочу, чтобы и вы разделили мое счастье.

Она выдержала небольшую паузу и посмотрела на стоящих вокруг нее. Додо сосала большой палец, а Лео пускал слюни на белый фартук Розы. Хенни свернулась калачиком на коленях у мамы, похоже, от пряников у нее заболел животик.

– Через несколько дней приезжает Пауль. Он получил отпуск на четыре дня.

Известие вызвало ликование и слезы, мама всхлипнула от радости, папа откашлялся и пробормотал, что четыре дня все-таки лучше, чем ни одного. Лиза, всплакнув, вытирала слезы на щеках. Китти подпрыгнула от восторга и бросилась на шею Мари, но вдруг ей стало так плохо, что она опять опустилась в кресло. В глазах у нее потемнело, а сердце бешено заколотилось. О боже! Неужели от радости тоже можно упасть в обморок?

– Китти! – Мари уселась на подлокотник ее кресла. – Тебе нехорошо? Лиза, рядом с тобой графин с водой. О боже, Китти, ты бледная как полотно. Уж ни беременна ли ты?