Увлекаемые толпой, Лиза и Мари, пройдя мимо бесконечного числа ожидающих, нашли наконец свободное место на платформе и остановились перед пустыми путями. Поезд опаздывал. Неудивительно, если подобное происходило на каждой станции, где он останавливался.

«Как же найти кого-то в такой толпе? – с тревогой подумала Лиза. – Мы стоим так далеко, что не увидим высаживающихся солдат».

Она схватила Мари за руку и сжала ее, чтобы хоть как-то приободрить.

– Надо было остаться дома, – сказала Мари. – Такая толчея! Здесь запросто могут задавить насмерть.

И в самом деле, то тут, то там возникала давка, раздавались гневные крики, плакали дети. И все-таки большинство людей сохраняли спокойствие и старались быть как можно более внимательными друг к другу. Тех, кто стоял впереди, постоянно спрашивали, не показался ли поезд, но желанного известия пока не поступало.

– А ты помнишь? – спросила Мари. – Мы ведь уже стояли здесь однажды, это было пять с половиной лет назад. Ты раздавала бутерброды, а я бежала вдоль поезда, чтобы передать солдатам стаканы с горячим кофе.

– Боже правый, – застонала Элизабет. – Не напоминай мне. Школьные друзья Пауля ушли на войну первыми. А потом бедный Альфонс…

– Да, – с горечью промолвила Мари. – В какой эйфории мы все тогда были. Как были уверены в победе. Молодые люди улыбались нам и радостно махали руками, а нам казалось – это так здорово, что мы могли передать будущим героям кофе с бутербродами.

– А на Рождество все хотели попасть домой, – пробормотала Элизабет. – Рождество пять лет назад…

По толпе прокатилась волна оживления, послышались энергичные крики с переднего края платформы:

– Назад! Осторожно! Уберите детей!

Кто-то наступил Лизе на ногу, Мари и еще несколько молодых женщин оттеснили назад, так что они потеряли друг друга из виду. Потом Лиза увидела серый дым паровоза, и сердце ее забилось от волнения. Пауль. Ее брат Пауль. Поль. Ах, если бы и вправду он сейчас вернулся.

– Боже праведный, – прошептала она про себя. – Боже праведный…

Поезд въезжал на вокзал очень медленно. Многие окна в составе были задраены, мужчины толкались, пытаясь рассмотреть среди ожидающих на перроне своих близких. То тут, то там раздавался громкий крик, звучали имена, кто-то всхлипывал. Кто-то звал мужа, сына, брата. Наконец громкий визг тормозов заглушил все остальные звуки.

Несколько женщин вырвали Лизу из толпы и потащили вперед, она натолкнулась на фонарный столб и остановилась около него. Неподалеку от нее открылась вагонная дверь, из поезда выходили мужчины в рваных штанах и куртках, лица у них были серые и исхудавшие, некоторые шли без обуви, на ноги у них были намотаны тряпки. Лиза содрогнулась. Неужели это те самые мальчишки, которые уезжали тогда такими счастливыми? Какие же они были старые, истощенные, многие хромали, кто-то был весь в бинтах, с повязкой на глазах, кто-то с трудом ковылял на костылях. Большинство из них сначала растерянно останавливались, но потом вынуждены были идти вперед, подталкиваемые теми, кто шел за ними. Лишь нескольких счастливчиков обнимали женщины и матери. Лиза пыталась представить, как выглядит сейчас Пауль, пережив столько лишений. Узнает ли она его? Она всматривалась в лица проходивших мимо нее, но ни один из них не был ее братом.

Какое столпотворение! Лиза решила просто стоять на месте и ждать, пока толпа немного рассосется. Снова и снова она видела плачущих людей в объятиях друг друга, рыдающих женщин, воющих детей, мужчин, которые не могли поверить, что вернулись домой. Немного времени спустя она почувствовала чью-то руку на своей руке – это была Мари, она нашла ее.

– Он, наверное, где-то вышел и ждет нас, – предположила она. – Наверняка он подумает, что мы здесь…

Держась за руки, они во все глаза смотрели по сторонам. Те, кто нашел друг друга, уже двигались к выходу. Другие, как и они, стояли, ждали и надеялись. Те, за кем никто не пришел, медленно брели по перрону, некоторые несли в руках узелки с оставшимися пожитками. Через некоторое время раздались гул и свист локомотива, готового продолжить путь. Двери захлопнулись, лица у окон пропали, кондуктор затворил двери.

Мари и Лиза подождали, пока поезд отъедет, потом медленно пошли по перрону, постоянно оглядываясь, вглядываясь в каждого вернувшегося. Расстроенные, они двигались дальше. На какое-то время они задержались в зале – ходили, искали, блуждали, пытаясь сохранить последнюю надежду.

– Может, мы его все-таки проглядели, – тоскливо протянула Лиза. – В такой толчее не удивительно. Он мог поехать домой на трамвае.

– Возможно, – удрученно согласилась Мари.

Это была крошечная соломинка, за которую они обе все еще изо всех сил хватались. Ну и посмеется же над ними Пауль, когда они вернутся домой. Сколько часов они простояли и прождали на вокзале, в то время как он сидел дома и пил кофе.

Они торопливо шли по улицам к своей машине, проходя мимо счастливых семей, вновь воссоединившихся, одиноких женщин с потухшими глазами, детей, которые не понимали, зачем их сюда притащили. По дороге они увидели Тилли, которая тоже была на вокзале, окликнули ее по имени, но она не обернулась.

– А разве не говорили, что доктор Мёбиус пропал без вести? – с тревогой спросила Мари, когда они сели в машину.

– Думаю, да, – ответила Лиза. – Но она, наверное, все равно надеялась.

Надежда. Элизабет медленно вела машину по улицам, то и дело останавливаясь, чтобы пропустить пешеходов или велосипедистов, плелась за повозками, запряженными лошадьми. Когда они оставили позади ворота Святого Якова, начался снегопад. Они свернули в парк, проезжая по дорожке, уже покрытой тонким слоем снега. Лиза обогнула круглую клумбу посреди двора и остановилась в двух шагах от ступеней. Они еще посидели немного в машине, держась за последний драгоценный кусочек своей надежды. Потом наверху у подъезда появился Гумберт, открыл двери, рядом с ним показалась Августа. Все можно было прочитать по их лицам – они ждали.

– Возможно, он еще в пути, – с надеждой высказалась Элизабет.

Мари устало покачала головой.

– Боюсь, что это не так, Лиза. Хорошо, что мы не сказали маме.

– Когда-нибудь он приедет, – продолжала твердить Элизабет. – Я уверена в этом, Мари!

Прежде чем выйти из машины, они обнялись. Они поднялись по лестнице, вдохнули запах рождественский елки в холле и успели увидеть, как Эльза, повариха и Ханна поспешно исчезли на кухне. Наверняка они выстроились, чтобы поприветствовать молодого господина. Ну что ж, теперь всем стало ясно, что на этом поезде Пауля Мельцера не было.

– Вот вы где! – услышали они голос Алисии. – Китти уже спрашивала о вас. Вы собирались купить для нее что-то в городе.

Алисия стояла, улыбаясь и ничего не подозревая, на краю парадной лестницы и наблюдала за тем, как Густав пытался с помощью ножниц для роз и пилы придать ели благородную пирамидальную форму.

– Я поднимусь к Китти, – решила Мари. – Мне надо сделать один короткий звонок на фабрику.

– Сегодня можно было бы и не заниматься делами фабрики, Мари, – посетовала Алисия. – Завтра сочельник, и мы хотим сегодня украсить елку. Дети уже в предвкушении.

Мари не сказала ни «да», ни «нет», а с приветливой улыбкой поднялась по лестнице в кабинет.

– Передай господину фон Клипштайну, что мы очень рады видеть его у нас в гостях – и в канун Рождества, и в любой другой день рождественских каникул! – вдогонку ей произнесла Алисия. Затем она повернулась к Элизабет, как будто ей вдруг пришло в голову что-то важное.

– Ах да, Лиза, там тебя ждет тот самый учитель. Я пригласила его в «мужскую» комнату и сказала, что около часа будет обед.

– Господин Винклер? О боже ты мой – мама, ну почему ты не сказала мне сразу!

Алисия вздохнула и с легким упреком ответила, что считает этот визит весьма неуместным. Если в обществе станет известно, что семья Мельцер общается с осужденным социалистом и бывшим членом республики Советов, то это не произведет хорошее впечатление.