– Спасибо капитан, но с помощью этой штуки, – и она протянула ему свой двенадцатикратный бинокль, – я уже все разглядела.

– Отличная вещь! – воскликнул Клавдий, поднеся бинокль к глазам. – Гораздо лучше, чем моя труба.

«Богатырь» шел под всеми парусами и, вероятно, тоже был по-своему прекрасен при взгляде со стороны. Наталье раньше очень нравились парусники, но после нескольких дней путешествия на большом корабле, она поняла, что за всей этой красотой из белых парусов-крыльев стоит много тяжелой работы десятков людей, которые часто рискуют жизнью, убирая и ставя паруса.

К обеду стали видны два форта и мол, отгораживающий гавань от внешнего рейда. Брамсели убрали и судно заметно сбавило ход. Матросы суетились на реях, убирая последние паруса.

Фрегат медленно втягивался в узкий проход между двумя фортами. Правый из них, выстроенный прямо на молу, защищал подходы к молу и гавани. На правом фланге к нему были пристроены под прямым углом дополнительные укрепления, пушки которых держали под прицелом стометровый проход в гавань, между молом и скалой. Слева на проход смотрели пушки второго форта, врезанного прямо в скалу. Некоторые бойницы располагались всего на пару метров выше уровня воды, и из них торчали стволы пушек невероятного размера. Эти монстры наверняка весили не менее десятка тонн и заряжались ядрами в сто сорок фунтов. Попадание такого ядра реально могло пробить борт «Богатыря».

– А они нас не пустят ко дну? – спросила Наталья, оценив мощь орудийных батарей.

– Видите те два флага, ими нас приветствуют и разрешают войти в гавань. Это и не удивительно, ведь мы представители дружественной страны, по крайней мере, считаемся таковой, чтобы эти ублюдки о нас ни думали.

– Ну, ведь у них империя?

– А у нас союз вольных княжеств, и еще неизвестно кто кого к ногтю прижмет, ежели что случится. Сейчас подойдем к причалу, вон к тому, на котором мужик белым флажком машет, и пойдем искать нашего «Дельфина».

Скорость падала. Капитан рассчитал все правильно: «Богатырь» дополз до пристани и остановился. Команда быстро перебросила на причал трап и завела причальные концы.

– Двадцать человек, при оружии со мной, – рявкнул капитан.

– Зачем столько? – спросила Воробьева.

– Мы идем по опасному делу, госпожа.

– Капитан Клавдий, позвольте покомандовать мне.

– Как пожелаете, госпожа.

– На берег сходят капитан, казначей, я и мои люди, а остальным оставаться на борту. Вести себя тихо, в неприятности не встревать. За все отвечает старший помощник.

***

Маленький отряд пробирался по огромному порту. Капитан Клавдий вел их от чиновника к чиновнику, но никто из них не видел «Дельфина». Начальник порта, к которому они попали часа через два, пообещал отправить на поиски краденого брига пять легких быстроходных клиперов, как только сам узнает, где он находится.

– Сто золотых госпожа, и я работаю на вас, – сказал он.

– Плати, – Наталья оглянулась на казначея с таким видом, что он тотчас вынул кошелек.

– Вот, здесь в кошельке сотня монет, ваше превосходительство, – и казначей, поклонившись, передал деньги.

– Ждите вестей господа.

Все раскланялись и Воробьева со своей спецгруппой отправились дальше.

– Остается только оставить объявление на рынке. Идите за мной госпожа. – И Клавдий зашагал дальше.

[1] кормовое возвышение, надстройка, под которой находилась каюта капитана.

[2] Бейфут – специальное приспособление, которым рей крепится к мачте и позволяет ей поворачиваться в горизонтальной плоскости. Обычно приспособление стальное или тросовое. Именно на бейфуте рея разворачивается, когда ее брасопят. Т.е. разворачивают за специальные веревки, именуемые брасами.

[3] Лаг – специальная веревка с узлами, которую бросают в море и по скорости ее разматывания судят о скорости корабля.

[4] Книппель – два полуядра, или даже ядра, скрепленные между собой примерно полутораметровой цепью. Применялись для уничтожения парусов, мачт и рей.

[5] Клинья применялись для изменения угла наклона ствола пушки, т.е. для наводки по вертикали.

[6] Топы – буквально с английского верхушки.

[7] Брать рифы – подвязывать нижнюю кромку паруса, тем самым уменьшая его площадь и, соответственно, тягу.

[8] Рыбы – деревянные решетки лежащие на дне лодки, которые предохраняли обшивку от истирания сапогами изнутри.

[9] Клавдий – хромой.

Меня разбудило солнце. Одевшись, я вышел на палубу. Флейт маячил впереди в трех милях, не больше. Поднявшись на ют, я обнаружил там Рыжего с трубой.

– Я тут смотрю за ним, кэп. Думаю, что он делает не больше десяти узлов. Если довернуть три румба влево – мы догоним его через пару часов.

Орать приказы мне не хотелось, и я тихо подошел к рулевому и приказал:

– Три румба влево! – потом вернулся к боцману и также негромко сказал: – Рыжий, разбуди Старого и передай, чтобы готовил абордажную команду, да и пушки левого борта и носовые пусть зарядят картечью. Думаю, что за флейт придется драться. Мне кажется, что по парусам стрелять не нужно, мы их и так легко догоним, а картечью почистим палубу.

Бриг лег на новый курс, мы пошли хуже к ветру и скорость упала. Палубная команда начала брасопить реи, чтобы выжать из парусов лишний узел хода. На палубе появился квартирмейстер и ударный отряд абордажников. Они готовили кошки для стягивания кораблей вместе.

На флейте, похоже, заметили наш разворот и истолковали его однозначно, несмотря на вполне мирный флаг, развивавшийся на гафеле. В подзорную трубу было видно, что на палубе флейта засуетились люди. Я видел, как несколько человек тащили охапки мушкетов. Порты кормовых пушек открылись и из них высунулись четыре ствола. Флейт готовился отбиваться. Все говорило, что капитан опытный и не верит в случайности.

Впрочем, Старый и не надеялся на мирный исход столкновения, так как предполагал у противника достаточно большую команду и по первым признакам весьма опытную. Наконец мы приблизились метров на пятьсот, и выстрел картечью мог дать хороший результат. Старый приказал наводить пушки левого борта над фальшбортом флейта. Тем временем расстояние все уменьшалось и когда прозвучала команда «огонь», неровный залп пушек прогремел с близкой дистанции, сметая с палубы приготовившихся к стрельбе мушкетёров.

Флейт ответил четырьмя выстрелами книппелей и наш фор-бом-брамсель[1] оказался продырявлен в четырех местах. Я приказал довернуть влево, и обе носовые пушки рявкнули в ответ. Картечь с еще более близкой дистанции удачно прошла вдоль всего судна противника, продырявив нижние паруса на всех трех мачтах, начиная с задней. Скорость флейта быстро упала, и я приказал идти в кильватер.

Краем уха я слышал, как Старый отдавал приказы заряжать левый борт картечью и вести огонь из погонных[2] пушек. Флейт снова выстрелил книппелями и испортил нам два паруса, но это уже не могло спасти противника. «Дельфин» с самого начала имел лучший ход, чем флейт. Еще мы попортили им паруса гораздо больше, чем они, и теперь бриг легко поравнялся с ними.

– Приготовить абордажные крючья! – кричал Старый.

Два корабля быстро сближались.

– Лево руля! – заорал я так, чтобы слышал не только рулевой, но и вся абордажная команда, ожидавшая очередного орудийного залпа.

Этот манёвр выводил нас на залп картечью из пушек левого борта с самой короткой дистанции.

– Целиться по палубе! Пали! – прокричал я команды.

Нестройный залп восьми пушек прошелся картечью по вражеской палубе, и зазевавшиеся обороняющиеся поплатились за это жизнью.

– Лечь на параллельный курс. К абордажу готовьсь!

Дальше командовать должен был Старый.

– Забрасывай кошки! – услышал я его команду.

Человек двадцать вскочили из-за фальшборта[3] с кошками, раскручивая их для броска, но были встречены залпом из десятка мушкетов. Пятеро оказались лежащими на палубе с огнестрельными ранами. Промахнуться почти невозможно с расстояния в пятнадцать метров. Но всё же кошки полетели и вцепились во вражеский фальшборт и снасти. Наши абордажники дружно потянули лини[4] на себя и корабли стали стягиваться между собой. Полоска темной воды между ними превратилась в узкое лезвие ножа.