Клавдий, по подсчетам Натальи, просидел в тюрьме не больше десяти дней. Увидев ее, он расправил плечи, глаза его заблестели, но не сказал ни слова. Видок у него был, надо сказать, не очень: мундир порван в нескольких местах, а воняло так, что хотелось открыть окно.

– Ну что, Клавдий, – начал князь. – Просят тут за тебя и убытки возмещают, – он посмотрел в сторону Воробьевой. – И склонен я тебя простить и вернуть на службу. Снова будешь фрегатом командовать, да смотри мне, в другой раз не прощу!

– Вот и славно, – сказала Наталья и передала князю очередные десять тысяч.

– Освободите его. Да меня не благодари, еще успеешь, вот твоя спасительница, ее и благодари.

Капитан Клавдий подошел, поклонился и сказал:

– Госпожа, благодарю, что завернули сюда и спасли мою старую шкуру, долго я там бы не выдержал и без смертной казни подох бы как пес.

– Не надо благодарности, я вдруг что-то запереживала о вашей судьбе и решила прежде, чем отправлюсь домой, заверну-ка я и гляну как там старый друг Клавдий. Оказалось, не зря переживала. А золото, так буквально и называется: зло это. Для хорошего человека денег не жалко. Да, вот и тебе десять тысяч, – и она протянула ему мешок. – Бери, пригодятся, а у меня еще есть.

Это были деньги, ранее выдавленные у магараджи. Легко пришли, легко и ушли. Никто не препятствовал нашему отплытию. Нас провожала небольшая группа во главе с князем.

– Вы теперь с ним, похоже, друзья, – сказал я Наталье, когда мы распрощались с князем.

– Я в этом уверена. Золото из таких людей веревки вьет.

***

Последнее время Столетов работал над пониманием процессов, происходящих при переносе. Теория начерно выстроилась быстро, а вот с мелкими нюансами были сплошные неувязки. Академик пришел к пониманию, что незнамо, где и незнамо, когда, это параллельное измерение, вариант планеты Земля, с примерно одинаковой массой, возле такого же Солнца, но с другой географией. Разделяли их между собой две квантовые координаты: временная и эфирная.

Андрей Ильич уже десяток раз выводил формулу для перемещений, но каждый раз выяснялось, что она не точна. Он чувствовал, что что-то упускает, но никак не мог понять, что именно. Он догадывался, что такой легкий перенос, как происшедший с Борисом, возможен только тогда, когда координаты отличаются на один-два пункта или кванта. Тогда затраты энергии минимальны, а массы, которые возможно перебросить, максимальны и весьма значительны в абсолютных единицах.

Его самая лучшая формула показывала, что в тот мир, где находился Борис, можно перебросить за один раз не более четырех тонн, а в обратную сторону, учитывая меньшее встречное сопротивление эфира, в два раза большую массу.

«Где он там? – с сожалением подумал академик. – Его мозги нужны мне здесь, может мой лучший ученик доведет теорию до ума».

***

Иол двигался в сторону точки переноса, координаты которой Следопыт надежно записал в своей памяти. Плыть по местным меркам оставалось недалеко. Шли третьи сутки, с палубы я видел бесконечный песчаный пляж, очень похожий на тот, на который меня выкинуло в этот мир. Следопыт подтверждал мои зрительные ассоциации. По его расчетам оставалось около шести часов хода.

Наконец нос иола ткнулся в песок. Мы убрали паруса, а роботы вытянули судно на берег. Все переобнимались с Рыжим и Скалой, в связи с чем Скала почувствовал себя фигурой значительной. Потом с подачи Натальи устроили что-то вроде пикника с жареным мясом и выпивкой. Все уверяли друг друга в вечной дружбе, а мы обещали вскоре посетить их на Кошачьих островах.

Потом роботы столкнули иол на глубокую воду, а Следопыт развернул его носом к морю. Прошла серия последних обниманий, и оба пирата забрались на борт. Парни поставили паруса, и легкий иол набрал скорость. Еще пять минут и парус появился на бизань-мачте. Мы дружно махали вслед, им предстояло довольно длительное путешествие к Кошачьим островам. Наконец они скрылись из виду, а мы отправились к точке возврата, до которой оставалось не более километра.

Никто не знал как реально происходит возврат. Но все действовали по инструкции Шляпина: стали в центр зоны, видимой только Следопыту, как можно плотнее. Наталья перекрестилась и нажала кнопку возврата. Нечто синее, появившееся из ниоткуда, окутало нас... Миг, и мы сидели в креслах-катапультах, число которых, за время нашего отсутствия, увеличилось до десяти.

***

Заквакала сирена, сбежалась охрана и научные работники, прибежал незнакомый мужик и стал всем распоряжаться. Наконец последним появился запыхавшийся Столетов.

– Живы! – как мальчишка заорал он и кинулся обниматься. – Боря, как я скучал без тебя, – он тискал меня так, будто был моей бабушкой, встречающей любимого внука летом в деревне, после долгой зимней разлуки.

– Задушите, – слабо отбивался я.

– Ты пропал почти на девять месяцев! И вот ты здесь живой и невредимый. Знаешь, а мне так надо, чтобы ты взглянул на мою теорию, не сходится паразитка, и формулы странные получаются, – выпалил он сходу.

– Конечно, Андрей Ильич, посмотрим и вместе допилим.

– Как говаривал мой дед, простой крестьянин: «Ум хорошо, а полтора лучше». Когда мы, малышня, обижались, он добавлял, это мой ум старенький уже только на половину работает!

– Замечательный у вас дед был, Андрей Ильич!

– Да, Боря, если бы ни он, ни стать мне академиком.

***

Прошло три дня. По случаю моего возвращения состоялся банкет в дорогом ресторане. Аудиоотчет, надиктованный мной, попал в руки замминистра, который с барского плеча выписал всем гигантскую премию. Между собой мы прозвали планету Кошачьей в честь пиратского братства. Где-то там наверху, на уровне правительства, сейчас обсуждались перспективы последующих путешествий на Кошачью планету, как и прочие перспективы проекта. Я днем помогал шефу с теорией, медленно продвигаясь вперед. По вечерам мы с Натальей слонялись по городу, посещая театры, выставки, рестораны.

Наконец пришел долгожданный приказ переезжать в Москву, обрадовавший всех. Квартиры предоставлялись служебные, в основном по рангам. Чем выше ранг, тем больше квартира. Переезд занял две недели. Нас поселили в одном здании, получилось что-то вроде студенческого общежития, только вахтерами там служили сотрудники разведки, да и охрана с сигнализацией имелась. Мы с Натальей оказались соседями по площадке и получили по приличной двушке, рядовым сотрудникам досталось по однушке.

И уже на новом месте из центра пришел вердикт: продолжить исследования Кошачьей планеты (название утвердили официально). Вслед за бумагами прибыло отделение боевых роботов, для поддержки исследований и охраны важных объектов.

Вскорости я, совершенно неожиданно, получил диплом доктора наук. Оказывается, Андрей Ильич и Юрий Максимович подсуетились и на правительственном уровне продавили мне докторскую степень.