В пятницу после обеда я обняла подруг и погрузилась в карету, присланную дядей Олдвеном. Феофан сказал, что даже ради моего общества трястись несколько часов в карете он не желает и явится сразу в наш коттедж. За нами приехала домработница миссис Тимбольд или, как я её называла, тётушка Вилма. Миранда заняла своё место в карете молча, лишь поздоровавшись с миссис Тимбольд. Она нервничала и явно не знала, как себя вести с новой мной. Все её прежние стратегии не работали, поэтому она выбрала тактику игнорирования.

Но ехали мы совсем не в тишине, как можно было подумать. Едва карета тронулась, как разговорчивая и сердобольная тётушка Вилма засыпала нас новостями. Оказывается, эти дни весь дом буквально «стоит на ушах». К господину Олдвену не подступиться — уж очень нервный. «Чуть что — кричит, аж уши закладывает. И лицо красное такое». Слушая тётушку Вилму, я поняла, что господин Кроули не упустил свой шанс и сделал ход.

Буквально вчера дядюшка получил письмо из мэрии, в котором его уведомляли, что поскольку его воспитанница частично вступает в права наследования, а он — кандидат в Совет горожан, то ему предлагается провести все мероприятия в присутствии не просто двух свидетелей, а представителей городской общественности. Этими представителями были назначены миссис Кроули — как представитель попечительского совета города и мистер Бишоп — адвокат, оставивший практику сыну и обосновавшийся в Совете горожан.

Само мероприятие предлагалось провести в мэрии, также мэрия просит его дать отчёт по управлению моим наследством, в том числе предоставить выписки по счетам, ценные бумаги и пр. Это даже лучше, чем я рассчитывала!

Со слов тётушки Вилмы, дядю чуть удар не хватил. Он разругался с тётушкой Белиндой. Она устроила грандиозный скандал, потом истерику. Но он остался глух к её претензиям. Он загонял помощников и приказчика. Им пришлось перенести праздничный приём на воскресение.

Также из-за наличия в банке ячейки, закрытой родовой магией, мэрией было предложено провести церемонию частичного принятия наследства в банке, чтобы не делить его на две части. В целях безопасности (ведь какие-то ценности могут быть у меня на руках, но я должна предъявить их наблюдателям и нотариусу) мэрия выделила нам специальную карету и охрану. В общем, похоже, что я получу свои (Таниры) ценности, а мэрия станет приглядывать за моими деньгами. Хорошие новости! Жаль только, что пропущу часть занятий в понедельник, так как вечером воскресенья будет приём и выедем мы только утром в понедельник.

Я понимала тётушку Белинду. До сего времени дядюшка удовлетворял её жажду прекрасного за счёт меня и имущества Флоранс. Ведь когда они приехали в дом Таниры, у Белинды были пара комплектов серебряных украшений и одно нарядное платье. Олдвен был небогат, все деньги он пускал в дело, качественно обеспечивая, впрочем, базовые потребности семьи.

Получив же право распоряжаться наследством Таниры, он постепенно передал супруге практически все ценные вещи. Сначала одежду Флоранс, логично рассудив, что не пропадать же добру, а девочка когда ещё дорастёт. Потом — хранившиеся отдельно пару воротничков дорогого кружева, палантин из дорогого меха и украшения. Сначала самые простые серебряные, потом всё более дорогие. Ему было удобно: он демонстрировал благосостояние своей семьи и при этом не тратил своих денег, вкладывая их в развитие бизнеса. А тётушка Белинда под этим предлогом вытягивала постепенно под свой контроль всё больше ценностей, «забывая» вернуть их обратно или требуя тут же снова на какое-нибудь мероприятие.

Украшения Флоранс, которые достались в управление дядюшке, не были шикарными как у дам высшего света. Но они были красивые и достаточно дорогие для Хэмфорда. Были ещё родовые украшения, которые она хранила в банковской ячейке, запечатанной магией рода. И только наследница могла открыть эту ячейку. Что именно в ней хранится — никто не знал. Танира вспомнила подслушанный разговор, из которого следовало, что Белинда очень рассчитывала на содержимое этой ячейки.

Так, под эмоциональный рассказ тётушки Вилмы, мы задремали. При этом на протяжении всего рассказа я с интересом наблюдала за выражением лица Миранды. На нём, сменяли друг друга обеспокоенность, злость и отчаяние. Пожалуй, злости было больше всего.

Танира Беккер

В Хэмфорд мы прибыли уже затемно. В окнах дома горел свет, нас ждал ужин и оглашение планов на выходные. Встречать нас вышла тётушка Белинда. Готова поспорить, что дядя Олдвен сейчас в своём кабинете разгребает дела, связанные со мной и предстоящим моим семнадцатилетием. Наскоро поздоровавшись с ней, я поспешила к себе в комнату. Краем глаза я видела, как встревоженная Миранда кинулась в объятия своей матери.

В моей комнате стоял манекен с новым платьем. Оно было отглажено и полностью готово к празднику. Как бы мне не хотелось оттянуть выход в столовую, пришлось поторопиться. Я быстро освежилась и, переодевшись, вышла в люди. В столовую я вошла последняя — опекуны и Миранда уже сидели за столом. Судя по сервировке, Николаса сегодня с нами не будет.

За ужином обычно поддерживался нейтральный разговор о погоде, местных сплетнях и немного — о нашей учёбе. Все серьёзные разговоры — после еды. Но в этот раз всё пошло не так.

— Танира, а где же твой фамильяр? Миранда сказала, что он у тебя появился.

— Фамильяр? — дядя отложил газету. — У тебя появился фамильяр?

— Да, — призналась я. — Просто я уже привыкла и не воспринимаю его как новость. Да и дома я всего ничего.

На лице дяди застыло отрешённое выражение. Он сейчас гонял в уме все варианты, как получить из этого прибыль. Я практически уверена, что он до воскресения сменит жениха, с которым планирует меня обручить. С фамильяром я стою дороже.

— Это отличная новость! — он посветлел лицом и с энтузиазмом взялся за кусок мяса. При этом взглядом он приказывал Белинде молчать.

Я могла бы позволить ему воплощать свой сценарий и сказать о поступлении в академию в воскресение, в момент объявления о моей помолвке не знаю пока, с кем. Но это был бы скандал, и это испортило бы моё вполне адекватное взаимодействие с дядей. Мне не хотелось его подставлять ещё и потому, что в его бизнес вложены мои деньги. И меня вполне устраивает, как он ведёт бизнес. Конечно, мне хотелось бы больше ясности по моей прибыли и движению денег. Но господин Кроули решил эту проблему для меня. Так что я вовсе не планирую рушить его, а вернее сказать, наше дело. Поэтому, запив ужин компотом, я со счастливым лицом идиотки воскликнула:

— Дядюшка Олдвен, тётушка Белинда, я же не поделилась с вами главной новостью: меня приняли в ГКАМА на подготовительное отделение! Я буду учиться уже в этом году! — Йес! Это того стоило! Лица всех троих хотелось сфотографировать и сохранить на память.

— Но КАК?! — воскликнули дядя с тётей одновременно.

— Что-о-о-о-о-о-о?! — а вот и сестрица подтянулась. — Миранда показательно с грохотом бросила вилку на стол.

— Но ведь этого не может быть. Поступают в академию по достижении восемнадцати лет. — тётя попыталась успокоить себя и дочь. Дядя сверлил Миранду тяжёлым взглядом, но она, вздёрнув подбородок, всем своим видом демонстрировала вызов.

— Так было, — миролюбиво кивнула я. — Но преподавателям тяжело работать, когда уровень подготовленности адептов сильно разнится. Поэтому сделали подготовительный курс и на него принимают всех, кто через год по возрасту и уровню дара будет подходить для поступления в академию. Я подхожу, и обучение у меня оплачено. Поэтому меня приняли. Я и с господином ректором уже познакомилась.

— Не будет этого! — Миранда вскочила, опрокинув стул. — Ты, — она вытянула руку в мою сторону, указывая на меня пальцем, — выйдешь замуж и сядешь дома рожать детей. Твой жених уже тебя заждался. А учиться поеду я! Я!!!

— В соответствии с пунктом 15 раздела 3 Устава ГКАМА выдать замуж адептку возможно лишь в крайнем случае и при наличии разрешения, подписанного ректором ГКАМА и королём Альверана. — сварливо-поучительным тоном произнёс Феофан, эффектно появляясь у меня на коленях. Для разнообразия он был обычного кошачьего размера. В наступившей тишине он оглядел стол, запрыгнув на него, уселся в позе копилки.