Рукава формы он высоко закатал и демонстрировал нам ужасающие шрамы, несколько татуировок, в том числе и одну теург-ленту с печатью – значит за год Яму осилил – и мирмидонские метки – и не менее ужасающие мышцы.

Прозвучало от него представление и вступительные слова.

Погремуху он носил серьезную, такую абы кому не дают – Пращур. Длилась его речь минуты три, но если сократить до сути, то там:

“ Вы отбросы… бла-бла-бла … личинки бла , сор, а вот мы… бла-бла крутые; не то, что вы бла , но бла – это исправить легко, этим бла-бла с-час и займёмся”.

Все слилось в бесконечную череду насилия над собой. Не знаю, как остальные справлялись, я вот плотно облепился медитациями и слабость мышц, по большей части, нивелировалась.

Каждому вручили по сумке с камнями. Очень щадяще – там не больше десяти килограммов и приказали бежать с ней. Ну мы и побежали.

От удара гвардейца у здоровяка рана на щеке открылась. Он бежал кровищей обливался, поэтому на середине маршрута рухнул без сил. Куратор над ним завис и принялся орать, чтобы тот не вставал. И он в итоге и не встал; так нас осталось во взводе восемнадцать.

Бежали, как загнанные кони, задыхаясь, а потом нас вывели на тренировочную площадку.

Пять минут спасительного отдыха – блаженство.

Пытаясь надышаться всласть, хлопнул Лекте по плечу и с улыбкой показал ей большой палец, мол молодец; она скользнула по мне мутным взглядом и отвернулась. Вот и поговорили.

Чувствовал ли я моральное давление?

Нет.

После Восточного Клейма и Гродвала я воспринимал Яму с какой-то небольшой иронией. Может зря. Особенно учитывая, что мне нужно вычислить тварей Марко внутри коллектива преподавателей.

Нас провели через штангу, турники и брусья. Казалось, чем больше ты не добирал до норматива, тем сильнее закручивалась вязь оскорблений от кураторов. Пришлось спрашивать про способности с усилков и их применение. Не хотелось бы огрести за простое непонимание правил. Пращур подплыл вплотную и поорал в ухо и, если, опять же, выкинуть лишнее, ответ – применять их можно.

Со штангой как раз активированная способность зверь хорошо помогла, и я легко за два использованных дара отжал семьдесят килограммов от груди положенные мне десять раз.

С турником тяжелее. Там опять кручение медитации, но даже так – если брусья пролетел с легкостью, будто рожден для них, то подтягивания прям не осилил штуки три или четыре до положенного числа.

Под конец никаких сил уже не осталось.

Одно радовало – остальные выглядели также погано: мутные, шатающиеся, с тенями под глазами, грязные, со слипшимися волосами, набравшие ссадин. Конкретно, кто там был хорош и конкретно в чём я уж и не следил. Думаю, остальные тоже. Проверил только, чтобы Лекта не выбивалась – всё. Но она и мне фору дать могла.

Дальше нас отвели на травку неподалеку, и мы долго и упорно ползали, наворачивая круги, наверное, час. А может показалась так. У меня одна радость, мотающаяся задница Лекты перед лицом – у других и таких душевных мелочей не было. А потом, когда отползали положенное по распорядку – опять бег километров пять, но теперь без “утяжелителей”. Хоть и разбитые в кашу, тут за скорость нас не давили. Бежали как могли, что было метко и с любовью прокомментировано Пращуром:

– Точно контуженные при беременности муравьеды.

Но в целом тренерский состав похоже это устраивало. И в конце “занятия” с каждым из нас спарринг провели. После былого тут все наполучали.

Мне бровь посекли и руку отбили, больно быстро Пращур конечностями махал. Хотя я два из четырех ударов заблокировать смог – и этого хватило для его удовольствия. Особенно мне понравился хай-кик, направленный в голову, который должен был срубить и челюсть сломать. Уклониться я не успел, а вот рука выставилась на автомате – может Принц помог – заблокировала атаку почти вплотную к голове; Пращур довольно улыбнулся. От этой улыбки у меня волосы дыбом встали.

После нас отвели на первое наше в "Яме" теоретическое занятие; было это в северной части – во дворике лазарета.

Все расселись за грубые деревянные столы. Проходили базовый курс медицинской помощи: что делать, какие медикаменты в каком случае лучше применять из стандартных наборок, и вот это всё общее.

Курс вела взрослая коротковолосая женщина, голос ее лился спокойно, убаюкивал, такой он был грудной и приятный. А еще она ловко на манекене показывала разные техники наложения жгутов и турникетов на плече и бедре. Сказала, что – кстати интересно – время наложения жгута стоило писать на коже; учила тампонировать рану; учила работать со стандартной пехотной аптечкой и рассказывала, как выжимать из этой аптечки всё и даже больше.

Глупо говорить – нас всех знатно разморило. Приходилось постоянно бороться со сном. Половина взвода борьбу проиграла, спала. Следящие за всей толпой кураторы – никак этому не препятствовали, но смотрели хитро так. Чувствовал в этих взглядах нечто нехорошее, и понимал – все это неспроста и спать сейчас совершенно точно – ошибка.

И нас, в конце концов, отпустили. Наступило свободное время; люди отдыхали, боясь лишний раз пошевелиться; но на ужин, разумеется, приползли. Порции были плотные, наполовину состояли из разноцветных таблеток и пилюль. Видимо спасительная фармакология, чтобы преты не передохли в процессе обучения.

Когда мы лежали по кроватям, пытаясь набрать сил на следующий день, (причем каждый во взводе так досуг проводил) Лекта ошарашила меня вопросом:

– Почему ты встал на мою сторону? – глаза ее лихорадочно блестели при этом.

Подумал минутку и собрал в голове ответ:

– Мне так захотелось.

– Это странно.

– Никто не вставал на твою сторону раньше? Никто никогда не заступался?

– Из мальчишек – нет. Только отец.

– Значит, у тебя правильный отец, – сказал я и удивился, пробившейся в голосе горечи. – А мальчишки были неправильные.

Через несколько минут, когда я уже засыпал, она загадочно добавила:

– Зло мальчишек – оно от тьмы.

***

3. 10

122 год от взятия

И всё повторялось. Следующий день примерно такой же, только, во-первых, бег был без дополнительного веса, а, во-вторых, растрясли казарму часов в девять (а не как прошлым днём – в четыре утра). От этого хуже. Очнулись примерно в пять и с тревогой ждали кураторов. А их все не было и не было. Короче они и здесь всех поимели, и стали выматывать заранее.

Кое-как пробежали первую отсечку в пять километров. Потом тренировочная площадка. К упражнениям еще отжиманий добавили на кулаках, прямо на асфальте, чтобы жизнь ярче ощущалась. И пару стометровых пробежек на скорость, чтобы воздух вкуснее казался… Потом опять долго и упорно ползали. И опять бег – пять километров. Только в этот раз к бегу добавили развлечений. Внезапно куратор приближался, коршуном нависал и кричал «бой!» – а потом нападал, и ты должен был защищаться. Если и ответный удар после пробовал нанести, то это вообще замечательное событие, и тренирующий состав аж светился. Здесь выбили одного из взвода – ему повторяли этот долбанный «бой!» трижды и трижды нападали; он не разу так и не смог ничего показать: и уклоняться не пытался, и блок жесткий выставить не получилось, и вообще на соплях держался – шатало его во все стороны. Короче пролетел и так нас стало семнадцать.

Из любопытного – после вторых пяти километров врачи уколы каждому сделали.

На разумный вопрос: “Что это?”, получил разумный ответ: “Тебя волновать не должно, прет”.