- Разве он не слишком маленький? В таком возрасте все равно не достичь высот в магии и не натренировать ее хорошенько. Само тело не позволит, - вспомнил слова Кирсновского.

- С обычной магией так и есть. Но ментальные силы немного иного порядка. Они действуют независимо от объема доступной тебе энергии, не слабеют от истощения организма, не могут быть заблокированы разными заклинаниями или как-нибудь с ними взаимодействовать. Влияние менталистов идет сразу на человека и сила воздействия зависит напрямую от силы воли, силы разума, стойкости убеждений в чем-либо. Менталисты действуют на моральное здоровье человека и во вторую очередь на его мозг с его функциями управления организмом. Для всего этого необходима крепость души. Чем закаленнее будет разум человека, тем сильнее его ментальная защита. Для ментальных атак нужно быть менталистом. Плевать, насколько ты слаб физически. Это не та магия. Здесь нужна только сила разума. Поэтому не важен и возраст. Пока семидесятилетний лоб будет инфантильным идиотом, люди в несколько лет младше могут оказаться более подготовленными к жизни.

- И вы решили так укрепить его разум? – Поморщился я от цинизма барона.

- Именно. Ничто так не мотивирует познавать окружающий мир, как отсутствие знаний о нем. Ничто так не мотивирует становиться сильнее, как недружелюбный окружающий мир и его неприятные представители. Как еще может защититься малец с восточными кимгийскими чертами внешности от сверстников? Или от пьяниц, больных нищих бродяг и иного сброда? А я отвечу: с помощью ментальных сил. Ничто так не мотивирует развиваться, как желание покинуть самое глубокое дно.

- Не знаю, кто это, но я бы хотела его увидеть и приласкать, - заявила Лидия, недовольно косясь в сторону барона.

- Не все так плохо на самом деле было, - отмахнулся Шатый, - у нас были люди, которые наблюдали за происходящем с ним. Контролировали, чтобы не случилось ничего плохого. А если бы произошло, то некоторые сущности бросились бы на помощь. Все было под контролем. Но в нужный момент этот наблюдатель не сообщил о том, что мальчика решили увести. Как оказалось, это был старый друг наблюдателя.

- Как Кирсновский вообще попал к вам в банду? – Не без улыбки спросил я.

- Мы не банда, мы не бандиты и не занимаемся противозаконными деяниями, - брезливо поморщился барон, - мои парни промышляют охотой за разными тварями ради благополучия одних и довольства экзотикой других. Но есть такая вещь, как дворянская честь и данное дворянином слово. А я дал слово присмотреть за мальчиком. Когда его увели вы, господин Любомирский, одни из моих ребят отправились на разговор с вами.

- Убить меня, - поправил я.

- Нет, на разговор, - барон покосился на Лидию, - не исключаю, что они могли все неверно услышать. А это ребята простые и из иного мира и могли неверно воспринять слова. Даже удивлен, что Павлов и Кирилл не объяснили им там все на месте. Хотя Кирилл и сам… Впрочем, неважно. Я согласен был допустить, что вы ничего против этого мальчика не замышляли. Поэтому визит был бы единичной акцией просто для понимания серьезности моих намерений. Однако вы решили выследить Кирилла и цинично убить его при огромном количестве джентльменов и дам.

Лукавит, сволочь. Так я ему и поверил, что он не отдавал приказа на мое убийство. Даже если бы потом не донимал меня, то из-за одного лишь этого случая его стоит хорошенько отметелить. Он выделывается перед Лидией. Ей, судя по недовольной морде лица, Шатый не особо приятен, но и откровенным отморозком не кажется.

- Я так в ту ночь и не увидел лицо Кирилла, не узнал даже имени. По поводу его страшной смерти не грущу. Однако моей вины в том нет. Подобных обращений было минимум два до этого и уж точно не моими стараниями.

- Два? – Барон посмотрел на меня, как на идиота, - разумеется вы не признаете свою вину. Но уж откровенное вранье? Не один десяток подобных созданий был создан. Вы, господин Любомирский, спрашивали меня о том, как тот не почтенный джентльмен Семен Кирсновский стал моим человеком? Однако он не мой человек, а, уж простят мне такую вольность, человек Тетерева.

- Чего? – Я от неожиданности чуть не забыл о том, что тоже дворянин, и не выпалил несколько скабрезных словечек.

- Не старшего, конечно, а пропавшего без вести младшего из рода Тетеревых. Марка.

- А можно поподробнее? – Я подался вперед и непонятно как не свалился с края дивана. Магия, наверное, не иначе.

- Ну что ж, отчего бы и не рассказать о вашем товарище. Раз он такой скрытный от всех.

Барон откинулся на спинку дивана. Закинув ногу на ногу, начал рассказ.

***

За окном гремел гром. Небо не могло разродиться дождем битых полчаса. Прохожие носили зонтики в руках, потому как с моря дул сильный ветер, очень неприятно растягивал ткань и сильно напрягал спицы.

Барон Шатый отпил из дымящейся и густо пахнущей весенними ягодами кружки. Гость за его столом неприлично быстро поглощал стейк из мерхаванской говядины, отрезал слишком большие куски. Замечания делать не стал. Его отец всегда говорил: этикет за столом уместен лишь тогда, когда стол ломится от еды, поэтому локти на столе могут окончательно сломить столешницу. Да и гость не казался чересчур сытым. Взбудораженным, крикливым, взлохмаченным, театрально махающим руками, но уж точно не сытым.

- И почему ты пришел ко мне? – Барон сказал это таким тоном, словно пытался узнать у мироздания истинную причину навалившихся на него проклятий.

- Я же говорил, - воспринял вопрос в свой адрес Кирсновский, - у меня есть определенный набор препаратов. Хорошие зелья для вашей лечебницы.

- Моей? Я похож на главврача? – Удивился Шатый, глядя на отражение в чашке чая.

- Вы же там заправляете. Значит в вашей. А я зелья варить умею. В столичной академии учился по, можно сказать, смежной специальности. Вы просто не видели эффект моих зелий, Павел Александрович. Местным алхимикам не снилось такое. Зря вы в них не верите.

- Вы, господин Кирсновский, и не рассказывали о назначении ваших зелий и эффектах, - покачал головой барон.

- А, ну вы тогда послушайте. Отнюдь! – Вдруг вскочил парень и закопошился в карманах, - у меня ведь есть список. Чтобы не соврать!

Барон устало потер переносицу. Но услышать этот список ему не удалось из-за открывшейся двери.

В комнату вошел молодой офицер в расстегнутом до пупка мундире. Он был немного пьян из-за выпитого вина и очень много счастлив из-за проведенной ночи в компании прекрасной дамы.

- Здравствуйте, ваше… Ваше… - Кирсновский взволнованно листал книжицу с каракулями, больше походящую на тетрадь конспектов, чем книгу рецептов зельеварения.

- Ага, привет, - весело отозвался офицер и завалился за стол к недоеденному стейку к Кирсновского.

- Марк, не забывай о манерах, - поморщился брезгливо Шатый.

А Марк схватил кусок с тарелки руками и ел его прямо над столешницей со всеми вытекающими последствиями и соками.

- Вам тоже интересно послушать о моих зельях, господин Тетерев? – Осторожно спросил Кирсновский, чтобы не обидеть отсутствием вылетевшего из головы подобающему для его титула обращения.

- Да плевать, - отмахнулся он, - лучше расскажи, чем занимаешься?

- Я творю.

- Что? Разве здесь богадельня? Или кружок искусств? Может быть Великий Музей Романовска? Зачем пришел тогда?

- Я творец, а не ремесленник. Поэтому денег нет. Вот и пришел предлагать услуги по варке зелий для лечебницы Павла Александровича.

- А что творишь, если не великая тайна? – Вскинул бровь Марк.

- Я делаю… Созданий разных из… - Кирсновский пытался подобрать слова.

- Чучела животных?

- Знаете какой самый лучший театр? – На парня уставились недовольные глаза офицера, - ладно, да. Знаете, кто такие химеры?

- Это по части Павла, - Марк махнул остатком стейка в сторону барона.

Капли сока попали на рукав сливочно-белого пиджака. Шатый поморщился и полез в карман за платком. Этот Марк был еще более беспринципным чем его отец. Если старшему Тетереву говорить что-то было попросту бесполезно, то этому и подавно.