В море часто случались случаи безумия из-за воздействия отдельных видов морских тварей или случайных магических штормов. Кроме того, были неподалеку шахты, где гробили здоровье каторжники. Так что больных душой и телом хватало. Путь в столицу был долгим и не каждый ослабевший смог бы его потянуть, поэтому их оставляли в Боратовске.

С молчаливого согласия администрации города Шатый мог организовывать бригады для незаконного отстрела местной живности. Некоторые твари были особо опасны и представляли смертельную угрозу для человека. Обычные охотники обходили места их обитания самыми дальними тропами, а вот отрядам Шатого терять было нечего. Вместо медленного загибания внутри больничных палат они получали дорогостоящие лекарства, в том числе и алхимические. Был также крохотный процент от выручки за каждого из убитых животных. Администрация города на словах осуждала организацию этих отрядов, но дальше порицания не заходила. По всей империи ожидали поставок экзотических мехов и ингредиентов из далеких восточных земель, которые росчерками пера бюрократов превращались из браконьерских в купленные у гойдийских купцов.

Смертность бригад Шатого была высокой. В том числе из-за банального наличия денег у бывших каторжников, которые тут же уходили на пьянки. Отдельные зелья очень плохо сочетались с алкоголем, но плохо образованным браконьерам на это было наплевать.

Кирсновский занимался реализацией некоторых зелий для тех двух заведений. Сам он варил в редких случаях, чаще просто продавал привезенные из столицы. Афанасий Максимыч снабжал как минимум один корабль в неделю несколькими ящиками склянок, а его верный ученик перепродавал Шатому. Конкурентов в этом было немного, ведь сваренные столичным профессором отвары были первоклассного качества.

Было у Кирсновского еще одно занятие. Особо буйные и опасные члены бригад, отпетые убийцы или свихнувшиеся после воздействия некоторых магических животных до маниакального состояния, передавались ему для превращения в химер. У Кирсновского была бесконечная война с черным духом. В первую очередь шла борьба с обращенными на темный путь двумя бывшими членами его воинства. Как только он расправится с ними, то вернется к попыткам уничтожить самого духа.

Война эта началась с самого первого дня в Боратовске. По его словам, ночью черный дух пришел убивать, но был героически изгнан обратно. В тот же день и начались эксперименты, а через некоторое время Шатый предоставил первого подопытного. Кирсновский предлагал создать нечто наподобие суперсолдата и что-то подобное даже получилось. Но имели они присущую всем химерам слабость, из-за которой Шатый отказался от их использования. Парень отказался ее называть, ведь боится то ли меня, то ли черного духа, который может нас подслушивать.

За разговорами я не заметил, как мы проехали Чащу и остановились на граничащей с ней окраиной Центра. За неприметным со стороны улицы многоквартирным домом скрывался забитый под завязку дворик со всяким хламом, кучами повозок и штабелями стройматериалов. В заброшенного вида крытом рынке неподалеку от дворика кипела активная работа топорами и пилами, а в плохо забитых досками окнах мелькали фигуры людей.

- Что это? – Спросил я, выходя из припарковавшейся на импровизированной стоянке кареты.

- Там мои работают. Готовятся, - буркнул Кирсновский, с болью взирая на почерневшие бархатные сидушки.

Сдались ему эти кресла? Одних карет здесь не меньше пятнадцати штук, а он все об этой печется. Странный человек, ничего не скажешь.

- К войне готовятся они там что ли? – Слушая перестук молотков, поинтересовался я.

- Уже который день.

Парень выполз наружу, руками придерживая сползавшие штаны.

- Погоди-ка, - нахмурился я, - тебе же только сегодня на вечере обвинения выдвинули в сговоре. До этого никто и не думал охоту открывать на твою кучерявую голову.

- Другая причина есть, - он неловко отвел взгляд в сторону.

- Неужели из-за твоего черного духа.

- Ну… Немного да, но… - Кирсновский замолчал.

- Против меня, да? – Наконец-то догадался я.

- Костя, ты пойми и встань на мое место. Ты же был ужасно взбешен и готов размазать меня за небольшие промашки… - Затараторил химеролог, пятясь задом.

Кирсновский споткнулся об кучку кирпичей и растянулся на земле. Он поморщился и схватился за бока.

Я не смог сдержаться и разразился смехом. Это ж насколько нужно меня бояться, чтобы заставить своих приспешников вести такой активный многодневный труд.

- Что они там строят? Катапульту? Танк? Десептикона? – Вытирая выступившие слезы, спросил я.

- Как достроят, увидишь.

- Это сейчас угроза была?

- Н-нет, Костя, я просто покажу, - прикрывая лицо, ответил он.

Кицунэ помогла ему встать. Ловкими движениями она отряхнула пыль с мешкообразной одежды химеролога.

- А квартира твоя где? – Спросил я, озираясь вокруг.

- Пойдем, покажу.

Мы зашли в один из подъездов. Поднявшись по лестнице на второй этаж, прошли к тяжелой железной двери в конце коридора. Послышались звуки движения тяжелого засова, скрежет плохо смазанных механизмов. Тяжелая толстая стальная плита пришла в движение.

На пороге стояла другая кицунэ, рыжая, смотрела на нас немного напуганным взглядом.

- Привет, - внезапно сказала мягким голосом светловолосая.

Я дернулся от неожиданности. Но Кирсновский, судя по всему, был к этому привычен.

- Она у тебя говорить умеет? – Спросил я с настороженностью.

- Разумная, да. Не сравнимо с обычным человеком, конечно, но собственные мысли имеет. С дозировками экспериментировал, выводил допустимый разумности и подчинения.

- Жуткий ты тип, - покачал головой.

Я улыбнулся светловолосой. Она улыбнулась мне в ответ, задергав весело ушами.

- Кто бы говорил, Костя, - буркнул Кирсновский.

Убранство в квартире было не особо богатым. Стены в коридоре и комнатах не имели обоев. Мебель выглядела обшарпанной. Зато свободное пространство заставлено чудными химическими аппаратами с трубами и колбами. Повсюду стоял резковатый запах химических реагентов и едва уловимый аромат чесночных гренок с беконом.

Под аккомпанемент дрыхнущего в одной из спален профессора биологии Афанасия Максимыча Бобровского мы завалились на кухню, едва лишь отмыв с мылом руки. Уплетая горячий омлет, наблюдали за рыжей кицунэ у плиты. В кастрюле начинало закипать адской густоты зеленое варево.

Другая девушка с лисьими ушами отнесла бессознательного часовщика на руках в гостиную, где стоял удобный широкий стол. Физической силы у нее было больше, чем имела бы любая другая девушка ее комплекции. Кирсновский в этом деле нахимичил знатно.

- Пойдем, - внезапно сказал химеролог, вскакивая со стула.

Мы прошли в гостиную. Кицунэ успела срезать пиджак и рубашку с бессознательного тела. Часовщик лежал с голым торсом. В правой части груди были две аккуратные дырочки. Кожа вокруг отверстий немного почернела, а вены болезненно выступили. Ни единого намека на засохшую кровь не наблюдалось. Дыхание было стабильным и размеренным, сообщая о том, что легкие не задеты.

- Не знаешь, что это? – Спросил меня Кирсновский.

Я пожал плечами. В магическом зрении рана дымилась черной энергией. Видно пули были какие-то магические. Еще один вопрос в копилку к Лидии.

Мы с интересом рассматривали рану, пока не пришла рыжая с кастрюлькой. Светловолосая зачерпнула банкой часть варева. Остальное, как оказалось, предназначалось Кирсновскому.

Вернувшись обратно на кухню, рыжая начала поить с ложечки парня. Он морщился, кряхтел, чавкал, но не отказывался от употребления.

Я хотел было уйти на помывку, но химеролог попросил немного подождать. Через пять минут гляделок он открыл окно, через которое заполз кроточервь с Хлебной улицы. Зверек подполз ко мне и протянул корявую лапу вверх.

- Пожми, - кивнул Кирсновский.

С опаской коснулся пальцами грязной скользкой ладони. Мир на секунду погас, а потом появился вновь, но совершенно другой.