- Дядька, вам нельзя сюда, - канючил он, шмыгая веснушчатым носом, - на меня ж ругаться будут потом, что пустил кого попало.
- Изыди, бесенок, я, между прочим, театральный критик, - сказал я, вырывая белую рубашку из чумазых пальцев, - будешь гнать – напишу разгромную рецензию. Никто к вам больше не придет сюда.
- Да сюда итак не ходят почти, - с опаской отозвался он, пытаясь переварить услышанное.
- Вот из-за таких как ты и не ходят, - с укором погрозил ему пальцем, - знаешь, что делают с такими врагами театрального искусства?
Услышав, что он причастен к какой-то провинности, мальчик поспешил ретироваться из боязни наказания.
- Матвей, да сколько можно из раза в раз повторять тебе, чтобы ты прекратил говорить с придыханием умирающего журавля! – Старичок прервал репетицию пронзительной репликой.
- Дмитрий Станиславович, - попытался оправдаться боярин, - в таком пекле кровь закипает. Невозможно продохнуть через эту треклятую густую бороду. И жарко, и душно!
- Милослав Хортицкий был в старшей дружине…
Раз они прервали выступление, то самое время подойти к ним. Судя по менторскому тону старика, за его словами должна была проследовать целая лекция об этом персонаже пьесы.
- Дмитрий Станиславович, не горячитесь, - попросил стоящий рядом с ним мужчина во фраке, вытирая платком толстые блестящие от пота щеки, - позвольте моим людям занять сцену и продолжить свой рассказ о стародавних аристократах где-нибудь за кулисами.
- Яков, не надо! – На угловатом морщинистом лице отразилась болезненная усталость, словно собеседник его порядком утомил, - моим мальчикам необходимо чувствовать сцену. Я понимаю твои опасения, но мы условились еще две недели назад, что первая половина за нами.
- Дмитрий Станиславович, поймите, что тогда мне никто не сообщал о нашем выступлении. Замена потребовалась в самый последний момент. Нам завтра выступать, а мы репетировали всего трижды!
- Яков, я вам уже пообещал опустить четвертый акт и дать время для вас, - у разгорячившегося старика во все стороны полетела слюна, - но вы хотите большего! Вы хотите всего!
- Я бы не просил, если бы после нас не шла Агния со своими… Куртизанками, - деликатно подобрал слова Яков, хотя на уме у него были явно другие слова, - она же плевала на четкий распорядок и хоть какое-то расписание! Заявится в любую минуту и всем репетициям, Дмитрий Станиславович, придет конец.
- Им завтра тоже нужно выступать. Чем вы лучше их?
- Знаем мы эти выступления, - брезгливо поморщился Яков.
- В вас говорит зависть их успеху. Ваши ребята могу поорать свои песни в любой из комнат, - заявил его собеседник, обводя руками зрительский зал.
- Там не такая акустика. Прошу, Дмитрий Станиславович, позвольте хотя бы немного порепетировать, - взмолился мужчина во фраке.
Боярин на сцене стал похож лицом на спелый помидор. Он покачнулся и припал на одно колено, подставляя шею для удара бердышом. Судя по удивленным лицам стрельцов, это не входило в сценарий.
- Ай, черт с вами, Яков, репетируйте, - впиваясь в седые волосы скрюченными пальцами прорычал старик, - все равно Матвей перегрелся и его необходимо приводить в чувство.
- Добрый день, люди искусства, - с выражением поздоровался я, подходя к режиссерам.
- Здравствуйте, - на лице Якова сияла улыбка.
- Добрый день, - устало вздохнул старик.
- Меня зовут Константин Любомирский и я к вам по одному деликатному делу.
- Яков Зельдин, мэтр и режиссер-постановщик оперного театра… Не важно какого, - стыдливо замялся мужчина во фраке.
- Дмитрий Худоногов, театрал и никакой не бывший, - сказал он, поклонившись.
- Господа, - обратился я, обводя взглядом режиссеров, - не мне ли вам рассказывать о грядущем вечере в имении Борисовых? Меня прислали по двум небольшим вопросам. Вы сейчас не заняты?
Яков замотал головой, чем заслужил полный непонимания взгляд от старшего товарища. Толстяк во фраке еле выпросил у него возможность отрепетировать, но почему-то делать это не спешит.
- Хорошо, - потирая руки, проговорил с хитрой улыбкой я, - во-первых, как обстоит подготовка вашей команды?
- Репетируем, - гордо заявил Яков, стоя спиной к сцене, на которой стрельцы тащили за кулисы потерявшего сознание боярина.
- Вот как, похвально, - похлопал я, - во-вторых, некоторые знатные особы желали увидеть одного из гостей в составе вашей труппы на самом представлении. Многие оценят такой интересный ход. Как вы к такому относитесь?
- Понимаете, - Яков хотел было отказаться, но замолчал, шумно проглатывая слюну, - а можно узнать фамилию этого… Актера?
- Любомирский, - сказал я, гордо выпячивая грудь, - один старый знакомый графа Тетерева.
У Якова задергался глаз, сведенные в широкую улыбку губы нервно задрожали. Старичок поднял задумчивый взгляд в сторону верхнего яруса зрительского зала.
- А можно узнать, какую именно роль? – Голос оперного певца прозвучал очень тихо.
- В целом любую, даже самую мелкую, - пожал плечами я, - владею магией ветра и это можно будет использовать в представлении. Вы же про валькирий поете и про воинов всяких? А мне под силу поднять их в полет. Что за представление тогда получится?
Мне вспомнились объемы тех воительниц с оперы в доме Лазаревых и спеси стало значительно меньше от осознания того, сколько сил придется приложить для одного поднятия такой женщины в воздух, не говоря о настоящем полете.
- Понимаете, у нас не театр, - сказал Яков, бросая робкий взгляд на старика, но тот нас как-будто бы не слушал, - люди в костюмах просто стоят. Вся игра происходит посредством голоса. У нас и декораций нет и действия.
- Не проблема. Могу создавать ветерок, чтобы эффект от вашего громогласного голоса был осязаем, - заявил уверенно я.
- Я подумаю над этим и дам ответ, - залепетал Яков, пятясь назад, - непременно что-то придумаем.
- Желательно поскорее его дать. Я пока буду здесь, - крикнул вслед скрывающемуся за кулисами толстяку.
Действия этого режиссера доверия не внушали. Надеюсь мои слова возымеют на него эффект и роль мне подберут. Для уверенности можно попытаться застолбить еще несколько мест в завтрашнем представлении. Константин Георгиевич Любомирский – певец, жнец и на пианино игрец.
- А вы, Дмитрий Станиславович, - обратился я к режиссеру классических театральных представлений, - не возьмете меня на роль?
- Отчего же? – Кивнул он, оценивая меня пристальным взглядом, - вместо Матвея можете играть. Роль Милослава совершенно не соответствует уровню его здоровья.
- Отлично, - ликуя про себя от успешно провернутой авантюры, произнес я.
- Жаль только, что мы завтра и не выступаем, - сокрушенно сказал Дмитрий Станиславович.
- Ай, точно, как я забыл, - хлопнул по лбу я, - у нас, дворян, непереносимость опричнины. Увы, не смогу принять у вас роль, извините.
- Яков не успел даже на сцену выйти, - задумчиво сказал старик, глядя куда-то вдаль.
Я обернулся.
Беззвучной походкой в нашу сторону шла высокая девушка в черном однотонном платье. Острые скулы и подбородок показались мне очень знакомыми. При взгляде на меня она поджала губы и нахмурила тонкие брови. Все-таки с вечера у Лазарева прошло не так много времени, чтобы успеть меня забыть.
- Вы закончили? – Спросила девушка старика, игнорируя приветствия.
- Я закончил, - ответил Дмитрий Станиславович и пошел в сторону выходу, странно хохоча.
Если это и есть та самая Агния, то его реакция становится для меня понятной. Я и сам улыбнулся, представляя лицо толстяка, когда он увидит, кто явился на репетицию.
- Здравствуй, Агния, - доброжелательно произнес я, целуя ее изящную руку с обмотанными указательным и средним пальцами.
- Мой поклонник? – Хмыкнула она, еще сильнее хмуря брови.
- В первую очередь поклонник вашего таланта.
Чем черт не шутит, может меня хоть в балет возьмут. Буду таскать за ними пачки и пуанты, подносить полотенца или еще хоть что-то делать. При всем многообразии моих творческих талантов танцы занимали чуть ли не последнее место, следуя прямо за монгольским горловым пением. Последний раз мне доводилось это делать на выпускном и повторять тот позор желания у меня не было.
