— Кто? — на всякий случай уточнил я, хотя уже понял, о ком она говорила.

— Ведьма, — подтвердила Виринея мою догадку. — Не зря же она тогда к тебе приходила. Но сейчас я не дам ей использовать моё тело, поэтому привела сюда нежить. Я насильно вызову дух Ведьмы и вселю в это мёртвое тело. Совсем ненадолго. И если она захочет, то всё расскажет насчет Волота.

Я покосился на нежить, что устроилась на полу.

Мертвец в платье уставился в потолок пустыми глазницами, мерцающими зелёным светом Эреба, и просто ждал своей участи.

— Это опасно? — спросил я. — В прошлый раз она подавила тебя. Что мешает ей сделать это ещё раз?

— Я буду контролировать нежить, а значит и Ведьму, — уверенно ответила Виринея. — К тому же, Ведьма знает, что если я захочу, то упокою её прямо тут. Только когда будешь с ней разговаривать, задавай точные и конкретные вопросы. Она ответит не на всё. Не забывай, что это сильная и хитрая Ведьма. Она может даже попросить что-то у тебя взамен на ответы.

Я даже не хотел представлять, что она бы могла у меня попросить.

— И что например?

— Не знаю, — нервно произнесла Виринея: она сама этого боялась. — Призванные духи могут просить что угодно. И здесь нужно быть осторожным, нельзя обещать того, чего ты не сможешь исполнить. Если она совсем обнаглеет, то лучше отказаться вообще. — Она куснула губу и добавила почти неслышно: — Мне бы не хотелось, чтобы Ведьма причинила тебе вред.

Виринея посмотрела на Эсфирь.

— Ну что-о-о? — скривилась та. — Хотите меня выпроводить, да?

— Да, — подтвердил я. — Это опасно.

— Выйди хотя бы в ванную и закройся, — добавила Виринея.

Эсфирь закатила глаза, нехотя слезла с кресла и отправилась в ванную вместе с альбомом и карандашами.

— Маленьких все обижают, — пробурчала она на ходу. — Ну ничего-ничего… я вам обоим устрою ещё одно предсказание. Такое, что мало вам не покажется!

Из уст Эсфирь это прозвучало зловеще.

— В смысле, ещё одно предсказание? — нахмурилась Виринея, непонимающе уставившись на меня. — Было какое-то предсказание насчёт нас?

— Не обращай внимания. Её предсказания почти никогда не сбываются, — отмахнулся я, прокашлялся и быстро перевёл тему: — Так что нужно, чтобы вызвать Ведьму? И что делать мне?

Девушка попросила меня сесть в кресло, а сама склонилась над нежитью.

И снова я услышал ритуальные заговоры про Волю Мёртвых, про «пусть я превращусь в воинство внутри себя» и всё такое. Около пяти минут Виринея проводила ритуал.

Она разложила могильные камни вокруг нежити, не переставая шептать призывы, затем достала из саквояжа отрезанное воронье крыло и провела им по лицу нежити.

Девушка явно была напряжена, хотя вела себя уверенно. Но еле заметная дрожь пальцев и испарина на висках выдавали её с потрохами. Столь сильный мёртвый дух, как дух Хибинской Ведьмы, Виринея никогда раньше не призывала.

Она всё шептала и шептала свой призыв, водя вороньим крылом по нежити. От лица к груди и ногам и обратно, будто гладила мёртвое тело, готовя его к прибытию чего-то жуткого.

И вот наконец что-то начало происходить.

Тело мертвеца передёрнулось и начало наполняться зелёным туманом магии Пути Эреба — с головы до ног, будто облачаясь в кокон. Затем скелет нежити начал обретать женский силуэт. Проекция проявлялась поверх мертвой истлевшей плоти. Высокая грудь, широкие бёдра, красивое лицо, и даже волосы, длинные и густые.

Это были очертания той самой Хибинской Ведьмы. Женщины очень красивой, хоть и коварной.

Она вдохнула полной грудью и села на полу.

Увидев свою наследницу перед собой, она обречённо произнесла:

— Ты вызвала меня, чтобы упокоить? Не простила?

Виринея выпрямилась и посмотрела на неё сверху вниз, с презрением и гордостью:

— Вставай! И поговори с нами!

И Ведьме пришлось подняться. Она грациозно потянулась и встала напротив Виринеи, а затем, почувствовав ещё один пристальный взгляд, повернула голову в мою сторону.

Улыбнулась.

— И ты здесь? Не скажу, что это неожиданность. От тебя сложно скрыться даже в мёртвой бездне Эреба.

Она не стала называть меня Коэд-Дином, уберегая свою наследницу от этой информации. Хотя от неё ждать можно было чего угодно.

Я поднялся с кресла и направился к ней.

Виринея просила меня формулировать вопрос конкретно и точно, а ещё быть готовым выполнить за это просьбу мёртвого духа. Но вместо вопроса, я озвучил что-то похожее на приказ:

— Расскажи, как воскрес Волот.

В то же время в ванной

Эсфирь сидела на краю ванны и уже не пыталась припасть ухом к двери, чтобы хоть что-то услышать.

Минуту назад ей было жуть как интересно, что же там происходит. Причём не только с нежитью, но и с братом и Виринеей. Между ними была такая странная связь, что даже Эсфирь не знала, что из этого получится.

Но весь интерес улетучился, когда ей вдруг захотелось взять альбом.

И вот сейчас она держала его крепко, а её рука сама собой выводила рисунок. Из всех цветных карандашей Эсфирь почему-то выбрала чёрный. С силой давила на него и выводила чёткий и ровный круг на весь лист.

А потом закрасила его тем же цветом.

Сверху нарисовала двух человечков.

Она точно знала, что справа — её брат, а слева — тот, кто совершит что-то плохое. Эсфирь пока не понимала, что именно.

Рука продолжала рисовать…

Черта… ещё черта… закорючка и опять черта… карандаш шуршит по бумаге…

И вот перед ней предстала картина: поединок, чёрный круглый пол, два человека. Её брат Алекс сражается с Радиславом Стрелецким. Ну и что? Это должно было случиться, ясно и без предсказаний.

Но это оказалось не всё.

Рука Эсфирь бросила чёрный карандаш на пол ванной и взяла красный. Затем нарисовала лужу крови на чёрном полу, а потом… черкнула по телу брата, пересекая его грудь, прямо по сердцу.

Слёзы сами собой заполнили глаза.

Только не это… нет-нет…

Неужели опять? Она ведь когда-то уже видела такое в своих видениях. То же место, те же люди, та же беда. Тогда она ошиблась, впервые в жизни. Может, ошибётся и на этот раз?..

Но Эсфирь всё равно не могла изменить того, что нарисовала её рука. Она обречённо смотрела на листок, а слёзы капали на бумагу и размывали красную лужу крови на рисунке.

Всё это значило только одно.

То, что снова должно случиться, и в этот момент Эсфирь ненавидела свой дар.

Её брат будет драться на той же самой Чёрной арене, и этого поединка уже не избежать.

Но это будет не самое худшее…

Услышав мой вопрос, Ведьма перестала улыбаться.

— Какой ты хитрый, Бринер. Хочешь знать, как воскрес Волот, и ничего не дать мне за это взамен?

Виринея быстро глянула на меня, будто говорила: «Будь осторожен. Она может попросить любую блажь, даже самую мерзкую или смертельно опасную».

— Ты меня раскусила, — ответил я, подходя к Ведьме ближе. — А теперь расскажи, как воскрес Волот.

Она ехидно рассмеялась, запрокинув голову.

— Может, ты забыл, милый, что я была на тот момент уже мертва? Я умерла в плену у Бринеров, в их грязной тюрьме, куда меня посадил Коэд-Дин! Маленький тщеславный сидарх!

В пустых глазницах нежити сверкнули зелёные молнии.

Мёртвая проекция Ведьмы замерцала силой Эреба, на изящных пальцах выросли длинные острые ногти, и я заметил, как Виринея тут же сжала кулаки.

Она изо всех сил удерживала контроль над нежитью, а значит, и над своей могущественной пра-прабабкой.

— Да, ты была уже мертва, — согласился я, — но твой дух остался жив. Ты ведь умерла в тюрьме сама, убила себя с помощью ритуала. И не просто так.

Она усмехнулась и подошла ближе. Провела пальцем с длинным ногтем по моей щеке.

Ощущение, будто по коже льдом провели.

— Ты говоришь так, будто сам там был, сто лет назад, и видел мою смерть в той проклятой тюрьме. — Ведьма повернула голову и посмотрела на Виринею. — А ты, моя наследница, не слишком ему доверяй. Он конечно хорош собой, но, поверь мне, у него много скелетов в шкафу. Этот белобрысый мальчик повидал столько, что тебе и не снилось.