— Погоди. У нас есть источник чистейшего природного эфира из артефакта. Мы готовы отдать его тебе. Весь. Целиком. За один раз. Прямо сегодня.
Я остановился.
Ну вот и отлично. Метод под названием «Старайтесь лучше, а то вы меня не впечатлили» сработал.
— Допустим. И что дальше?
— Нам нужен такой, как ты, — настойчиво сказала девушка. — Точнее, именно ты и никто другой… и этому есть серьёзная причина. Настолько серьёзная, что даже мне от неё не по себе…
Эпизод 6
Я никак на это не среагировал, но задал очевидный вопрос:
— И почему именно я?
Некромантка посмотрела на меня хмуро и обречённо.
— Потому что только ты способен нам помочь. Я бы и сама хотела, чтобы это был кто-то другой. Думаю, не стоит тебе напоминать, что я ненавижу Бринеров, как и все остальные. Но я лично видела, как твоя рука прошла сквозь клинок во время драки на Чёрной арене. Это не может быть случайностью. Ты способен к изучению Пути Сидарха, как твои далёкие предки. А ведь все сидархи давно вымерли. Выходит, ты единственный в мире, кому может покориться эта утраченная сила. Твоего появления мы ждали многие годы. А значит, ты… — Она смерила меня странным взглядом и добавила: — … ты избранный.
Я аж поперхнулся.
— Кто?..
— Избранный, — твёрдо заявила девушка: она была так в этом уверена, что вызывала недоумение: как можно ненавидеть человека и одновременно считать его избранным?
— Ты избранный, Бринер, — повторила некромантка. — Всё сходится. «Сказание о Мёртвом Князе от Феофана» гласит, что явится живой призрак, познавший время, что он сможет проходить через такие преграды, через которые не способен пройти никто, что он освободит мир от нашествия зла и возвеличится, как спаситель…
— Вылечи голову, Виринея, — перебил я её.
Вот тебе и малиновый кекс.
Только зря время потратил. Эта чокнутая явно принадлежала к какой-то секте, раз всерьёз говорила о пророке-сказителе и появлении избранного, который спасет чего-то там. Этим, уж точно, никого не зацепить.
Девушка потеснила меня и перегородила выход.
— Ты никуда не уйдёшь.
— И кто меня остановит? — Я вскинул брови. — Вы, сударыня?
— Может, и я, с-сударь, — процедила она. — Сомневаетесь?
Виринея опасалась со мной драться, потому что не знала, чего от меня ждать. Но и отпускать не хотела.
— Поверь мне, Алекс. — Она впервые обратилась ко мне просто по имени. — Иначе этот город погибнет.
Я нахмурился.
Такими фразами обычно просто так не разбрасываются даже сектанты, даже синеволосые некроманты с нестабильной психикой.
— Поясни. Ты о чём? Может, тебе стоит поговорить не со мной, а со спецслужбами, рассказать им про Феофана и его сказки? Вдруг они любят сказки?
— Ты всегда такой умный? — Она поморщилась, ещё больше меня ненавидя. — Даже если случится чудо, и спецслужбы нам поверят, то они ничего не найдут. А если найдут, то лишь опечатают место и никого к нему не подпустят. Так уже было в других точках Палео-стороны. Зато ты со своим великим даром сможешь пройти туда.
— Куда? — с напором спросил я. — Ты можешь прямо сказать, о чём речь?
— О червоточинах, — веско обозначила она.
* * *
О как.
Информация о червоточинах прилетела совсем с неожиданной стороны.
От сектантки.
Но мне сейчас было всё равно, кто об этом расскажет. Эти знания мне были нужны, чтобы понять, что такого чудовищного совершили родители Алекса и как они пытались вернуть чистый эфир миру.
У Эсфирь я уже пробовал всё выяснить, но она тут же нашла кучу отговорок, чтобы ничего не вспоминать.
О червоточинах со мной вообще никто не захотел говорить.
Ни профессор, ни его слуги, ни вейга Нейзи, а у въедливого Семёна Троекурова я ни о чём не стал спрашивать. В газетах тоже информации не нашёл. Все знали о червоточинах, но никто не любил о них говорить.
А тут некромантка сама подняла тему, так что я сразу зацепился, но намеренно отреагировал скептическим тоном:
— Вряд ли ты много знаешь про червоточины.
На её лице отразился прежний холод, а через секунду — и ненависть ко всему моему роду.
— Уж поверь, знаю. Даже больше, чем ты, самонадеянный мальчик.
Отлично. Она ещё и оскорбить меня не забыла.
Кто вообще додумался послать на переговоры эту ледяную королеву, которая верит в сказки?
У мешка с мукой было бы больше шансов со мной договориться.
Виринея потеснила меня плечом и прошла к дальней стене подсобки. Оказалось, что там спрятан механизм, сдвигающий стеллаж с полками.
За стеллажом скрывалась ещё одна стена, вся облепленная вырезками из газет разной давности, рисунками, схемами, фотографиями, листками из книг и даже заметками на салфетках из пекарни.
— Я собирала это весь год, с прошлого мая, как только появились первые червоточины, — тихо сказала девушка. — Тогда газеты много об этом писали, ученые исследовали явление, все строили догадки, но потом военные запретили обсуждать эту тему, чтобы не распространять панику. Но ведь сами червоточины никуда не делись, они появляются, всё новые и всё более страшные, и угрожают Палео-стороне.
Она сделала паузу и покосилась на меня.
— Хотя кому я об этом говорю. Человеку, которому на всех плевать. Род Бринеров только и делает, что уничтожает всё вокруг себя, из века в век, ни с кем не считается, начиная с твоего кровавого предка Коэд-Дина…
— Потом выскажешься, — перебил я её, внимательно разглядывая стену с заметками и фотографиями.
А там было на что посмотреть.
Газетные вырезки пестрели заголовками:
«Учёные Пётр и Ангелина Бринеры сделали никому не нужное открытие».
«Искали чистый эфир, а нашли пространственную червоточину!».
«Спящие червоточины появились на юге Российской Империи. Что это?».
«Первая спящая червоточина проснулась. Есть жертвы».
«Червоточины пробуждаются по всей Палео-стороне».
«Бринеры продолжают уничтожать мир».
«Пётр и Ангелина Бринеры казнены по решению суда».
Там было ещё много похожих заголовков, но я не стал вчитываться — всё и так было понятно.
Родители Алекса — Пётр и Ангелина — решили восстановить честь рода Бринеров, поэтому искали решение по чистому эфиру.
В итоге они отыскали совсем иное. И оно начало распространяться по восточной стороне мира. За это их казнили, а их детям запретили учиться и повышать магические силы.
На фотографиях я увидел тех самых Петра и Ангелину.
Бородатый мужчина, блондин с хвостом длинных волос, в очках и небрежно накинутом лаборантском халате поверх зелёной полевой формы.
Рядом — красивая женщина, беловолосая, как Эсфирь, яркая, с большими голубыми глазами, в шляпе, полевой форме и высоких сапогах. На фоне — что-то вроде археологических раскопок.
Глядя на них, я всё ещё не мог поверить, что, возможно, смотрю на своих далёких потомков. Красивых, гордых и увлечённых людей. Уж кто кто, но только не они желали уничтожения мира. Да и мне самому такое в голову не приходило, как бы меня в этом ни обвиняли.
Я перевёл взгляд на другие фотографии.
А на них были изображены те самые червоточины.
Похоже, что первую из них нашли в горах во время раскопок. Это была идеально ровная и круглая яма, похожая на нору, но диаметром метров двадцать, закрытая сверху слоем из переплетённых нитей радужного цвета.
Причём, эта «крышка люка» выглядела, как живая часть самой ямы. Нити будто выросли из земли и перекрыли вход.
Под фотографией значилось:
«Спящая червоточина, Алтай, Семинский перевал, 15 мая 1949 год».
На другом фото имелась уже открытая яма с трещинами по краям. Нити плотно оплетали стены норы, уходящей вниз, как туннель червя.
Там имелся ещё один вход, но его перекрывала белая плёнка, как будто мембрана из живой ткани.
«Просыпающаяся червоточина, Алтай, Семинский перевал, 16 мая 1949 год, 12:30» — было указано на фотографии.
