Именно таким и был Провидец Евгений.

Он мягко улыбнулся Чекалину, затем — мне и секретарю.

— Господа, доброго дня. — Его серые проницательные глаза вернулись к моему лицу. — Могу я проверить вас Пылью Грядущего, господин Бринер?

Его спокойный голос действовал умиротворяюще. Наверняка, он бы смог унять даже самые расшатанные нервы.

Что же насчёт Пыли Грядущего, то меня уже однажды проверяли таким способом, в далёком детстве, когда мне было лет семь, не больше. Отец привёл Провидца, такого же спокойного и мудрого (правда, не в таком модном костюме). Но что именно показала его проверка, мне так и не сказали. Лишь отец помрачнел тогда.

И вот сейчас на меня смотрел ещё один великий пророк и предлагал Пыль Грядущего. Никогда бы не подумал, что со мной такое случится дважды.

Я глянул на его чёрный кисет в руке. Значит, вот что у него там хранилось.

— Проверяйте, Провидец Евгений. Почту за честь. — Я поднялся с кресла и поклонился пророку. — Во имя Вечной Веры и Провозвестника Света.

Обращение по древнему канону ему понравилось, но в то же время он удивился, что молодой парень знает такие слова.

Улыбнувшись, он направился ко мне, на ходу чуть засучив рукава пиджака.

На его правой руке, выше запястья, я заметил татуировку. Голова какого-то мифического существа — женщины со змеями вместо волос. И это явно не относилось к магическим знакам Пути Истис. Больше походило на наколку из бурного прошлого. Неожиданно было увидеть такое на руке у самого настоящего Провидца.

Подойдя ко мне, мужчина растянул нить на кисете и снова заговорил:

— После проверки я скажу вам только несколько фраз и вы можете понимать их, как сочтёте нужным, по силе своей веры. Нам необходимо знать, не опасны ли ваши речи для будущего, и не лжёте ли вы.

Я не стал напрягаться. На самом деле, Провидцы не умели читать мысли, они могли лишь видеть, как влияют одни события на другие. Мне и самому это было интересно.

Он положил руку мне на плечо и попросил сесть в кресло.

— Не закрывайте глаза, прошу вас. Вы должны видеть Пыль Грядущего, а она — вас.

После этого он сунул пальцы в кисет и взял щепоть пыли. Она была серого цвета. Не знаю, как её создавали, это всегда было тайной пророков высшего ранга, о которой они не просто молчали. Они не могли её рассказать, даже если бы захотели.

— Приготовьтесь… — тихо произнёс Провидец, поднося руку с пылью к моему лицу. — Не закрывайте глаза, смотрите перед собой.

Мне невольно вспомнилось, как в детстве я точно так же сидел в гостиной дома Бринеров, на роскошном красном диване, и точно так же смотрел перед собой.

Отмахнувшись от невольных воспоминаний, я сосредоточился на настоящем.

Видят боги, я никому не хотел зла, и Провидец должен это узреть.

Он поднял руку выше, и с его пальцев посыпалась Пыль Грядущего. Как пепел перед лицом, пыль всё сыпалась и сыпалась, летя вниз и растворяясь в воздухе.

Пророк взял из кисета всего щепотку, но казалось, что сыпется намного больше. Пыль будто множилась и никак не могла остановиться.

Так прошло около минуты, хотя в этот момент я не думал о времени. Я думал о своём прошлом и будущем, о роде Бринеров, о маленькой Эсфирь, которая осталась где-то без присмотра.

Странно, что о своём последнем ранге я вспомнил в последнюю очередь…

— Да, всё так, Иван Иванович, — вдруг тихо сказал Провидец, обращаясь к генерал-лейтенанту. — Его сегодняшние речи не опасны для государства. Он гражданин своей страны и желает ему лишь блага, а грядущее рисует его великие подвиги. У вас есть шанс дать ему проявить себя, и вы никогда не пожалеете об этом. Но он опасен для трёх других вещей.

Пыль Грядущего перестала сыпаться с его пальцев, и Провидец опустил руку, тщательно завязал кисет и убрал его в карман.

— И для чего же я опасен? — опередил я вопрос Чекалина, подняв глаза на пророка.

Провидец Евгений чуть склонился к моему лицу.

— Первое — для умерших врагов. Второе — для одной из половин мира, но какой именно, неизвестно. И третье — для самого себя.

Я нахмурился. Первое звучало как бред: как можно быть опасным для уже умерших врагов? Второе серьёзно настораживало. Меня уже обвиняли в уничтожении эфира и источников, а теперь настала очередь половины мира. Ну и третье… про третье мне добавить было нечего.

— И что это значит? — уточнил я у Провидца.

— Я предупреждал, что мои фразы вы можете понимать, как посчитаете нужным. Но говорят, второго шанса судьба не даёт, пока вы сами его не возьмёте. Подумайте об этом.

Он произнёс это так, будто знал про меня больше, чем я сам. С пророками всегда было сложно, во все времена.

Провидец Евгений кивнул генерал-лейтенанту. Причём кивнул определённым образом — это был особый знак между ними, говорящий что-то вроде «Парень годен, всё в порядке».

Затем он развернулся и направился к выходу. Такой же спокойный, мудрый и размеренный. Лишь его бунтарская татуировка на руке не вписывалась в образ великого праведника Пути Истис.

Чекалин дождался, когда пророк выйдет, и глухо кашлянул в кулак.

— Что ж, господин Бринер, это меняет дело.

Он поднялся из-за стола и указал на боковую дверь зала.

— Попрошу пройти со мной. Мне нужно кое-что вам показать. Оно прямо здесь…

Я спешно отправился за Чекалиным в боковой зал.

Когда мы вышли и миновали несколько коридоров в сопровождении охраны, то спустились вниз по лестнице, в подвальные помещения.

В одном из них я увидел оборудованный стеклянный бронированный купол, а под ним — спящую червоточину.

До этого мне не приходилось видеть её снаружи вживую, но я сразу понял, что это она. Спасибо газетным вырезкам Виринеи.

Это была небольшая круглая яма-колодец, перекрытая радужными нитями сверху, как крышкой.

— Сможете в неё войти? — без прелюдий спросил Чекалин. — Мы дадим вам столько радонита, сколько потребуется, и максимально обезопасим бронёй. Мы дадим вам вообще всё, что угодно.

Я внимательно посмотрел на червоточину под куполом.

Так и знал, что это случится.

Когда еще в экипаже ефрейтор сказал насчёт «одного военного объекта», то я сразу предположил, что меня начнут проверять, прося пройти в червоточину.

И не ошибся. Так и вышло.

В другой ситуации я бы первым делом ринулся в эту яму, чтобы добыть ещё эфира и, возможно, найти другой источник. Но сейчас была не та ситуация.

— Нет, Ваше превосходительство, не смогу, — покачал я головой. — Сейчас мне это не удастся, как бы мы этого ни хотели. Я не смогу войти в состояние призрака. Я ведь не маг-сидарх, а маг-гладиатор, и нужных навыков у меня нет. В прошлой червоточине были особые обстоятельства.

— Мы легко обеспечим вам особые обстоятельства и состояние стресса, если вы об этом, — добавил генерал-лейтенант, не удержавшись от угрожающего тона.

То, что они могут обеспечить мне всё, что угодно, я и так понимал.

Но вряд ли они рискнут насильно толкать меня в червоточину. Побоятся случайно убить. А вдруг я единственный, кто сможет закрывать эти опасные туннели?

— Я не отказываюсь и сам хочу помочь, — добавил я. — Но сначала мне нужно научиться управлять силой предков-сидархов, иначе ничего не выйдет. Если уж она проявилась, то возможно, я смогу её снова вызвать, когда разовью магию. С позволения суда, конечно.

Я действительно хотел помочь, это правда. Но ещё я хотел помочь семье Бринер и восстановить их репутацию. Помочь маленькой Эсфирь больше не быть изгоем. Помочь самому себе, в конце концов, получить последний ранг. А для этого мне нужна была возможность развивать магию открыто.

Чекалин задумался, внимательно меня оглядывая.

В его глазах читалось: «А ты не промах, Бринер».

— А что насчёт исследования моих родителей? — спросил я, пока Чекалин был расположен со мной разговаривать. — Вы искали в них ответы на вопросы, что это за червоточины?