Когда мимо нашего стола проходил Корней Жаров, он, конечно, не забыл тихо сказать:

— Не подавитесь, неудачники.

Павел посмотрел ему вслед и поморщился.

— Урод-корнеплод. — Потом вздохнул и добавил: — А вот сестра у него ничего.

Я на него покосился. Сохнет он по ней, что ли? Хотя это было не моё дело. Меня интересовали совсем другие вещи.

— Слушай, а сколько арен есть в Академии? — спросил я.

Павел вскинул брови.

— Ты не в курсе? Их всего три. Зелёная, Красная и Чёрная. На Зелёной сражаются начинающие, там избегают проливать кровь. На Красной уже можно неплохо отхватить и отправиться в госпиталь. Ну а Чёрная… — Он мрачно на меня глянул. — А Чёрную ты знаешь. Хотя я считаю, что нужно быть дебилом, чтобы на ней драться. Уж извини. Там бои проходят очень редко, и это целое событие.

Пока он говорил, я заметил, что в ресторан зашла группа друидов, явно со старших курсов.

Ну а потом увидел Радислава Стрелецкого в компании друзей. Он будто специально сюда явился, чтобы на меня посмотреть. Его компания уселась через несколько столов от нас, а сам Радислав выбрал такое место, чтобы прямо смотреть на меня, не поворачивая головы. Он так внимательно меня изучал, что, казалось, взглядом просверлит во мне дыру. Его друзья тоже на меня косились, что-то обсуждали и посмеивались.

Вся Академия отлично знала про нашу драку на Чёрной арене.

И всем было интересно, как же мы теперь с ним будем тут учиться. Чёрная арена вообще не оставляла никого равнодушными.

Через пару минут обзор мне закрыла Алла Гауз, сестра Павла. Она явилась, как ураган: стремительная и раскрасневшаяся — видимо спешила, боялась не успеть.

— Ох, гладиаторы! Вы уже тут? Приятного аппетита! — Она заулыбалась, усаживаясь напротив меня и закрывая вид на Стрелецкого.

Девушка положила на стол книгу «Ритуальное лечение и заговоры», причём оттуда торчало столько закладок, что стало не по себе. А ведь когда я танцевал с Аллой на банкете, даже не представлял, что она может быть магом крови. Опасные ребята, хоть и лекари. Но искусных магов среди них имелось не так много — Путь Ама слишком сложен для изучения.

Быстро поглощая салат, Алла тоже вспоминала, как мы с ней танцевали, а вот Павел всё удивлялся, как его сестра не оттоптала мне ноги. В целом это оказалась весёлая семейка.

Мы пообедали за полчаса и каждый отправился на занятия по своему индивидуальному расписанию.

Мне же предстояло добраться через несколько порталов в другой корпус, судя по карте на ручном экране. На дорогу до нужного кабинета у меня ушло всего несколько минут. В сопровождении охраны, я выходил из одного портала, проходил несколько метров по коридору, потом заходил в другой портал. Они все отличались по цвету пыли, которая работала, как телепорт.

И вот наконец, пройдя через шестой портал подряд, я оказался в другом корпусе и зале, где царила совсем иная атмосфера.

Тихая, мрачная.

Везде был полумрак, а ещё, проходя мимо одного из кабинетов, я заметил внутри гробы на цепях. Там студенты учились наполнять себя силой Эреба.

Здесь обучались некроманты.

И их, кстати, было не так уж много. Парни и девчонки по коридорам косились на меня, как на чужака, но в целом не проявляли агрессии, как студенты Пути Динамис. Да и два моих телохранителя вряд ли располагали к тому, чтобы хоть что-то мне сказать.

Пройдя ещё один зал, я оказался перед высокими распашными дверьми с табличкой:

«Кабинет Некромантии. Профессор Воронин Я. С».

Стало не по себе.

Это точно был дядя Виринеи.

Сразу вспомнилась наша последняя с ней встреча и то, чем она закончилась. Я глянул на часы. До занятия в этом кабинете оставалось ещё пять минут, и заходить туда заранее желания не было.

Но интерес к некромантам при этом не утих, а лишь усилился.

Тот Лич-некромант не выходил у меня из головы. Он ведь использует необычные методы, к тому же применяет свою мёртвую кровь, чтобы заклинать жизнь агентов.

Пока я стоял у кабинета, в него уже прошли несколько студентов Пути Динамис. Они, видимо, тоже были направлены Лавром именно сюда. Среди них я увидел и Корнея Жарова.

Проходя мимо, он опять не забыл съязвить, и даже моя охрана его не смутила:

— Некроманты не кусаются, Бринер. Не бойся. Возможно, там даже есть дыры, которые надо закрыть.

Этот засранец начинал меня раздражать, но пока не настолько, чтобы с ним разбираться.

Я потёр лоб.

Рядом с Кабинетом Некромантии имелись ещё одни двери, поменьше. На них значилось:

«Лаборатория № 1».

Там же я заметил круглую дверную ручку в виде собачьего черепа. Кстати, очень похожей на голову известного мне пса. И что-то потянуло меня к этой лаборатории.

Я подошёл ближе, но не успел открыть дверь.

Она сама распахнулась, чуть не ударив меня по носу. Из лаборатории вышла девушка, и судя по её виду, она меня тут очень даже ждала.

— Не смей сюда заходить, — зловеще процедила она. — Теперь я старший лаборант Кабинета Некромантии и не впускаю сюда всяких… студентов. К тому же, ты уже осквернил одну мою лабораторию своим присутствием, а теперь ещё и на эту покушаешься. Не выйдет, Бринер.

Это была Виринея.

Конечно, с топором.

За пять минут до этого, Лаборатория Кабинета Некромантии

Виринея волновалась и злилась намного больше обычного.

Всё случилось именно так, как и предупреждал Бринер. После того, как она заявила о нападении менталиста, которое случилось прямо в оранжерее, то её сразу отправили под защиту стен Академии Семи Путей.

Учиться она там не согласилась, но согласилась отправиться на работу к своему дяде в помощники. Единственное место, которое ей приглянулось — это место старшего лаборанта, оно как раз пустовало, потому что работать у профессора Воронина было тем ещё испытанием.

Но не для Виринеи.

Она обожала своего дядю, а тот души в ней не чаял.

И вот она здесь, в этой прекрасной и современной лаборатории. Здесь даже можно было делать свои эксперименты, не привлекая внимания. Сюда даже её любимый гроб привезли, специально для отдыха.

Всё было неплохо, если не считать одного.

Бринера.

Она понимала, что на уроках по Защите от некромантии ей придётся столкнуться с Бринером не раз и не два. Она даже будет принимать у него экзамен вместе с дядей.

А видеть Бринера после того, что между ними произошло, она не хотела.

Виринея понимала, что он не виноват, но это никак не уменьшало её гнева. Она ненавидела быть беспомощной, но именно такой и была в тот момент.

Любимый топор лежал в гробу на всякий случай, для самообороны. Им бы она с удовольствием отрубила Бринеру не только руку. Этот человек выбивал её из колеи, из привычного мира.

Всю оставшуюся ночь и всё утро к ней приходили воспоминания о том, что произошло.

Это были короткие отрывки, смутные картины и некоторые телесные ощущения, обрывки разговоров. Память даже давала послушать её же собственные стоны, такие блаженные, что Виринее становилось не по себе.

Она ненавидела Бринера за это.

Он ведь посчитал, что она сама к нему полезла, и охотно воспользовался ситуацией. Очень охотно, будто только этого и ждал. Ещё бы. В его понимании, она только и желала, как бы на него запрыгнуть, на такого распрекрасного.

И пусть Феофан обозначил его избранным, Бринер должен был оставить её в покое. Он вызывал в ней такой ураган ощущений, что хотелось взорваться, чтобы этого не чувствовать.

Виринея прикрыла глаза.

Память снова подбросила ей картинку: перед ней красивое лицо Алексея, а она, оседлав его, будто неистовая наездница, занимается с ним сексом и целует его, так жадно, будто он вот-вот исчезнет. Он ласкает её голую грудь, его руки такие нежные и горячие…

Она распахнула глаза.

О Воля Мёртвых, избавь её от этих воспоминаний. Казалось, если она вспомнит всё до деталей, то провалится от стыда!