– Но ведь одно другое не исключает.

– Даже если не исключает, то мешает. Да, смотреть на одно и то же явление можно с разных позиций, но я занимаюсь цифровой психологией, а она подразумевает четкое и рациональное объяснение всех процессов.

– А тебе не приходила мысль, что именно поэтому Капитан тебя не пропустил?

– Нет, нет. Капитан – это субличность Аркадия, часть его психики. Строго говоря, это часть пациента, которая отторгает инородный элемент. Как мышечный спазм, препятствующий уколу.

Дедалов провел пальцем по корешкам книг и остановился на книге Карла Юнга.

– Юнг называл такой тип мышления попыткой решить загадку мироздания в пробирке.

– Назвался груздем, полезай в пробирку, – пожал плечами Кирилл.

Дедалов рассмеялся.

– Так ты согласен помочь? – спросил Кирилл, глянув на часы.

– Я-то согласен, но…

Дедалов замолчал и как-то съежился, как будто стал меньше. Он действительно странно подогнул ногу, сгорбился и оттого стал ниже ростом.

– Но?.. – тихо сказал Кирилл.

– Честно говоря, я не уверен, что тот Капитан нас пропустит. Я боюсь, что… – геймдизайнер осекся. – Говоря твоим языком, я не знаю, что именно выдаст мое подсознание. Не гарантирую результат.

– Я не требую от тебя гарантий. У нас есть шанс, и его надо использовать. Не получится – я буду искать другой вариант.

– Проблема не в том, получится или нет. Мы можем сделать все еще хуже, как для него, так и для нас. Ты думал об этом?

– Риск, безусловно, есть. Никто и никогда не делал ничего подобного!

– Я бы сказал, наоборот, именно этим люди и занимаются испокон веков. Ты предлагаешь вступить в область неизвестного и отыскать священный грааль. Вся эта затея – один сплошной риск, встреча с хаосом.

– Пусть так.

– Я же говорю, – улыбнулся Дедалов, – ты прирожденный игрок и потенциальный герой мифа. Тем хуже, что ты никогда не играл и ни во что не веришь.

– Ну, зато ты не простой игрок, а создатель игры. Это ведь даже лучше, верно?

Дедалов прекратил разглядывать шкаф и отошел к окну. Тяжело оперся на подоконник, скользнул взглядом по редким облакам.

– Я уже давно ничего не создавал, – устало сказал он.

– А что случилось? Творческий кризис?

– Не то чтобы… Просто я дошел до той точки, когда создал игры по всем произведениям, которые мне нравились в детстве. То, что зацепило в детстве, давало мне вдохновение выразить это в виде игр. И вот список кончился, а ничто новое так не цепляет. Может, просто старею и пришло время почивать на лаврах, не знаю. Ну да ладно, это к делу не относится. Я готов.

Наставник Морриса оказался не совсем человеком. Он жил не в горах, как это зачастую бывает у алхимиков, а в лесу. Логовом служили мшистые руины старой квадратной башни. Все этажи давно обвалились, башня напоминала обломанный до основания зуб, и лишь пара фрагментов стен напоминала о былой высоте. Я задрал голову и рассмотрел на камнях черные силуэты ворон на фоне мутно-белого утреннего неба.

Местечко находилось на западной границе Луарции, близость Пьёнтерских болот давала о себе знать – я натянул на нос шейный платок, чтобы приглушить гнилостный запах миазмов. Отдаленность от городов теперь была мне на руку.

Добрался я сюда не сразу.Покинув озверевшего Магистра, я еще долго несся галопом на эфирном коне вдоль улиц Бовангры, распугивая припозднившихся горожан. Колокольный звон стоял в ушах, даже когда в действительности затих. Орден стал враждебной фракцией, более того, системные сообщения подсказали, что я объявлен в розыск как преступник. Стражники всех городов должны были получить приказ на мой арест, поэтому времени я не терял и сразу наметил маршрут в дикие земли.

Видал я таких неудачников, чье лицо смотрит с плакатов, расклеенных на каждой стене. Вверху надпись "Разыскивается", а внизу сумма награды для желающих поохотиться. Долго беглецы не живут. Бывало, я и сам принимал участие в поимке. Так что теперь приходилось избегать и бывших собратьев по ордену, и представителей властей, и игроков, и вообще всех горожан, способных держать оружие и желающих подзаработать.

Сначала я пытался навестить свое убежище в доме де Колы, но только потерял два дня: когда я добрался до Валь-де-Флеха, меня уже поджидали стражники. Возможно, они также обыскали мой дом и нашли много интересного. После этого единственное, что пришло мне в голову, – наведаться к алхимику, который, по заверению Морриса, мог вернуть мне руку и глаз. В нынешней ситуации мне нужно как можно больше сил и возможностей, а потом… потом решу, что делать дальше.

Оставив за спиной последнее село, я вспомнил о Розет, которую оставил в ресторане Бовангры. Вряд ли ей что-то угрожает, однако друг друга мы сейчас потеряли. Она не знает, куда я направился, а для меня вход в город, особенно столицу, заказан. Только бы она не пошла прямиком к Магистру, чтобы выяснить, куда я запропастился!

Кем (или чем?) стал Магистр – отдельный вопрос. Проще всего ответить, что в него вселился какой-то древний дух, но почему у Магистра мое лицо? Он выглядит в точности как я, только крупнее и выше левелом. Даже как и я владеет запретным искусством гоэтии. Неужели мой персонаж занимает настолько важное место в игровом сюжете, что превращение Магистра связано со мной лично?!

Странное преображение случилось сразу же после того, как я примерил шлем стримера. В тот момент явно что-то произошло, я как будто переместился на другой слой реальности, хотя о чем я вообще говорю? Это больше похоже на системный сбой, игровой баг или… на страшный сон. Но как проснуться, если я не сплю?

Мысли кружились вокруг да около, как чайки, которым не удается спикировать на воду и выхватить рыбину. Прийти к истинному пониманию вещей никак не удавалось. Происходило что-то непонятное. Я был как школьник, продолжающий игру в прятки, после того, как школу захватили террористы.

В фундаменте башни обнаружился металлический люк, ведущий в катакомбы. Я взялся за рыжее от ржавчины кольцо и потянул вверх. Чавкнула влажная земля, облепившая края люка, затрещали корни травы, затем раздался режущий ухо металлический скрип. Молчаливые до сих пор вороны закаркали, будто расхохотались, и взвились в небо. Я же полез под землю.

Каменные ступени круто вели вниз, потянуло холодом земных недр. Пламя керосинового светильника съежилось от застоявшегося, скудного на кислород воздуха. Стены влажно блестели, белая плесень слепо ощупывала их своими щупальцами. "Да уж, – промелькнула мысль, – не позавидуешь жителю этого места".

Однако дальше стало лучше. Спуск прекратился, коридор расширился. Дышать стало легче, появился запах эфирных масел – целая палитра всевозможных запахов, как в индийской лавке. Лишь холод оставался неизменным и постоянным: реальная температура земли, независимая от суетливых суточных ритмов поверхности. Я бывал в разных подземельях, но никогда еще так отчетливо не ощущал гнетущую и первозданную мощь земли. По спине пробежали мурашки, я передернул плечами, отчего пламя светильника затрепетало, и тьма подступила на шаг ближе.

Я понял, что близок, когда в глубине коридора увидел дверной проем, излучающий тусклый зеленовато-желтый свет. Я был готов обнаружить за дверью плантацию фосфоресцирующих грибов, но открывшаяся передо мной комната оказалась оборудована химическими светильниками: на торшерах были установлены стеклянные реторты с сияющей жидкостью, из трубок сочился пар.

В полутьме проступила видавшая виды мягкая мебель, бесконечно длинные верстаки с загадочными инструментами, стол, похожий на операционный, шеренга покосившихся шкафов с бытовой утварью. Некоторое замешательство вызвали необычайно высокие книжные полки до самого потолка. Чтобы взять с них книгу или свиток, пришлось бы взобраться на десятиметровую лестницу, но никаких стремянок я не наблюдал. Увидев признаки жилища, пусть и принадлежащего опасному чернокнижнику, я приободрился. Это был оазис человеческой культуры среди царства неживой природы – могучей и безразличной.