– Возможно, возможно, – пыхнул сигаретой Роджер.

– Ты не верил в проект, да?

– Верил или нет, но ты все равно меня обманул. Ну, что там было дальше?

Узнав все подробности, Роджер не сдержался и хлопнул Кирилла по плечу.

– Черт подери, да если все сработает, я сделаю тебя главным научным сотрудником, и весь институт будет работать над Психиконом! Итак, какой следующий шаг? – спросил Роджер, указывая на палату.

Кирилл покачал головой.

– Я не знаю.

– Как?! Ты же говорил…

– Я сказал, что могу объяснить происходящее, но что делать – я не знаю. И никто знать не может. Это экспериментальный проект.

Директор некоторое время смотрел на него исподлобья, а потом резко махнул рукой.

– Ты прав. Нужно подумать… А что с тем игроделом?

Дедалов был в курсе произошедшего. Когда Кирилл набрал его, то первым делом тот спросил о состоянии пациента и выразил соболезнования. Кирилл пересказал последние новости.

– Мы с директором института проводим мозговой штурм. У тебя есть идеи, что можно предпринять?

– Ой… ну и вопросы у тебя. Не знаю, что и сказать.

– Сергей, я готов выслушать даже те идеи, которые связаны с мифологией и шаманизмом. Я уверен, ты мне рассказывал далеко не все свои соображения.

– Но я просто любитель.

– Перестань. Кроме меня, ты единственный человек, кто погружался в Психикон. И ты своими руками творил там магию.

Дедалов молчал так долго, что Кирилл отнял трубку от уха, проверяя, не прервалась ли связь.

– Знаешь, – неуверенно начал геймдизайнер, – я долго думал над тем, что произошло при нашем погружении. Как мы оказались не в той эпохе и прочее… Есть у меня одна мысль, но не знаю, смогу ли это организовать. Тем более на кону человеческая жизнь…

– И мы сделаем все, чтобы ее спасти. Какое у тебя предложение? Включаю громкую связь.

– А новое погружение сейчас возможно?

Кирилл бросил взгляд на палату, на Роджера. Тот развел руками.

– Надеюсь, что да, – ответил Кирилл. – Ты сможешь оживить персонажа игровым интерфейсом?

– Кирилл, я думаю, что хоть мое участие в проекте и оказалось полезным, но ты пригласил не того человека.

– Все нормально, ты сделал неоценимый вклад!

– Спасибо, но я не об этом. Дело в том, что среда, в которой находится Аркадий, не только игровая, но и фэнтезийная, и я не тот человек, который способен ею управлять, понимаешь? Когда я взялся за разработку игры, то познакомился с автором. Я предлагаю снова погрузиться в Психикон – вместе с ним.

– Интересно… – сказал Кирилл.

– Сначала я должен уточнить у него, – сказал Дедалов. – Но даже не знаю, с чего начать.

Вмешался Роджер:

– Давайте поступим проще. Сергей Гордеевич, вам нужно только пригласить автора к нам в институт. Приезжайте вместе, и мы все обсудим.

На следующий день в научно-исследовательский институт экспериментальной психологии приехал писатель Валерий Муллагалеев – автор тетралогии "Путь Бремера", на основе которой была разработана игра "Сандарум Онлайн".

Писателю было за пятьдесят, и в положение дел он вникал медленно. Могло бы показаться, что ему вовсе не интересно, если бы не обилие уточняющих вопросов, которые он вываливал и на психолога, и на геймдизайнера. Пара вопросов досталась и Роджеру, но касались они марки табака, которым пропах его кабинет. Когда пришло время дать ответ, Муллагалеев откинулся на спинку стула и надолго замолчал, пальцы теребили подбородок, словно в попытке удлинить короткую седую бородку.

Кирилл не торопил писателя. Мало того, что тому предлагали рисковую авантюру с погружением в психическую реальность при помощи экспериментального оборудования, так еще и ожидали каких-то предложений. Радовало, что Муллагалеев отнесся к разговору серьезно, как в свое время и Дедалов. Последний сидел за переговорным столом тихо, но беспокойно ощупывал костяшки пальцев, словно перебирал четки. Хоть он уже и сотрудничал с писателем в прошлом, но предупредил, что ожидать от того можно всякого.

Внезапно словно что-то щелкнуло в голове писателя, и его заторможенная задумчивость улетучилась.

– Интересный опыт, – сказал тот. – Может, позже я напишу об этом книгу!

Он улыбался, от уголков глаз к вискам расходились пучки резких морщин. Роджер кашлянул и сказал:

– Валерий Владимирович, результат операции может оказаться… скажем так, не для публикации.

– В случае чего у книги просто будет плохой конец, а то и вовсе придется написать трагическую историю с идеей, что никакие инновационные методики не способны изменить человека, если он сам этого не хочет. Мол, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Но, честно говоря, я вижу тут историю героическую и жизнеутверждающую, да и вы все не похожи на персонажей трагедии. Думаю, все получится.

– Какие у вас идеи? – спросил Кирилл, терпеливо выдохнув.

– Я уже давно не обращался к той вселенной. Цикл закончен, а продолжать его я не планировал, – задумчиво сказал Муллагалеев. – Но припоминаю, что в мифологии того мира есть некоторые моменты, которые получится использовать… если Психикон реагирует так, как вы предполагаете. А что за слово такое – Психикон?

– Я сам придумал, – отозвался Кирилл. – По аналогии со словом "лексикон". Лексикон – это словарный запас человека, а Психикон – психический. Совокупность психических содержаний, представляющих целостный внутренний мир индивида.

– Напоминает юнгианское бессознательное, – добавил Дедалов.

– А ведь мне приходила в голову такая идея! – сказал Муллагалеев. – Каждый человек – как отдельный самодостаточный мир со своими законами природы и историей, в котором обитают всякие сущности, развиваются сюжеты и конфликты, и все это отражает его личность и проблемы. У кого-то мир – прекрасный сад, а кто-то правит грязной пустошью, где-то магия, где-то технократия, отражающая конструкторский склад ума… а еще можно ходить друг к другу туда в гости! А что, если что-то вздумает ограбить так называемый богатый внутренний мир?

Муллагалеев уже стоял у окна и разглядывал нагромождения облаков, в уголке рта торчала взятая у Роджера сигарета. Прикурить писатель забыл.

– Ну так что? – спросил Роджер.

– А?

– Вы готовы принять участие в операции?

– Готов, конечно!

– На всякий случай напоминаю, – сказал директор института, – что речь идет о жизни нашего пациента, кроме того, есть большой риск и для тех, кто погружается.

Муллагалеев сказал:

– Даже если все мы погибнем, оно того стоит!

Роджер кашлянул.

– Подпишите, пожалуйста, это соглашение. – Он выложил на стол документ и ручку. – Может быть, вы хотите предварительно обсудить это с близкими?

Писатель размашисто расписался и проговорил:

– Он подписал соглашение на отчаянную экспедицию в бессознательное – и это стало его последним автографом!

Видя настороженные взгляды, он добавил:

– Это все шутки, чтобы разрядить атмосферу, вы же психологи, должны понимать. Не беспокойтесь, я подойду к делу с максимальной ответственностью. Но если что – подарите автограф моей вдове, может, получится на нем заработать.

После разговора у Кирилла осталось неприятное чувство неопределенности, словно вместо решения проблемы они усложнили ее, добавив в условное уравнение новое неизвестное, смешав цифры и математические знаки с алхимическими символами и рунами.

Кристина по-прежнему не брала трубку, поэтому место за терминалом занял Роджер. В больничной палате стало тесно от задействованного оборудования и кушеток. На этот раз в Психикон погружались сразу трое: Кирилл, Дедалов и Муллагалеев.

Роджер быстро освоился за терминалом, от него требовалось только поддерживать связь и присутствовать как сторонний наблюдатель, медицинский персонал продолжал следить за состоянием Аркадия. Все было готово, когда писатель попросил лист бумаги и карандаш.