Из могилы Розет торчали тростниковые трубки, обеспечивающие доступ воздуха в гроб. Все-таки Онезим слукавил, когда открещивался от копания могил. Явно ждал подходящего момента, чтобы прийти на кладбище и вырыть своих подопечных. Я достал лопату и, стараясь не повредить импровизированную систему вентиляции, приступил к раскопкам, неуклюже орудуя единственной рукой.

Когда я на половину роста скрылся в яме, лопата глухо ударила о доски. Я стал разгребать землю и выбрасывать ее наверх, пока не проступили контуры гроба. Сердце мое забилось в волнении. Я выдернул оставшиеся тростниковые трубки и подцепил крышку краем лопаты.

Розет лежала на спине, сложив руки на груди. Увидев ее лицо, я ахнул. Я отчетливо помнил, что раньше у нее была отталкивающая физиономия дешевой проститутки, однако то, что предстало моему взору, поразило меня, как внезапная радуга во время дождя.

Никогда в жизни я не видел настолько притягательного, одновременно одухотворенного и эротичного лица с безукоризненными чертами. Кожа не бледная и не смуглая, а того оттенка, при взгляде на который понимаешь, что перед тобой идеал. Так бывает, когда наливаешь в кофе молоко, и на определенном моменте видишь, что вот сейчас вкус будет наилучшим, в меру сладким и в меру терпким. Самое странное, что я даже не мог понять, какого цвета ее волосы. Они как будто вовсе не имели такой характеристики, и единственным их качеством была божественная красота. Я нависал над телом в могиле, открыв рот как дурак.

Облегающее шелковое платье не скрывало женственное и атлетичное тело. Сегодня девушек с такой фигурой называют фитоняшками. Розет была министранткой Зеленого баала, иначе говоря, куртизанкой, посвятившей свою жизнь поиску и смакованию всех удовольствий мира, а в живом сне, где мы сражались бок о бок, она предстала амазонкой, виртуозно владеющей копьем. Сейчас она затмила все свои предыдущие образы.

В сердце защемило, я вспомнил себя подростком, который тащился от рисунков Луиса Ройо. На картинах испанского художника окутанные мягким сиянием девушки были исполнены воинственной эротики. Одна лишь такая картинка вызывала в уме целую эпопею фэнтезийных приключений и эротических грез. Все это воплотилось в Розет. Я судорожно сглотнул.

Негнущимися пальцами я достал сыворотку пробуждения, которую дал мне Онезим. Приблизил флакон к ее губам, но не удержался и вместо этого поцеловал их. Губы нежные и теплые, будто она не в летаргии была, а прилегла отдохнуть после буйного танца. Я зажмурился, ловя обрывки подростковых грез, а когда отстранился, то увидел, что Розет смотрит на меня.

Ее брови взлетели вверх, глаза распахнулись и стали еще больше, чем были.

– Это случилось? – спросила она тихим и мелодичным голосом, похожим на весеннюю капель, падающую на струны арфы.

Я прочистил горло и сказал:

– Приветики.

Она радостно засмеялась и потянулась. Шелковое платье натянулось, подчеркивая изгибы фигуры.

– Ну наконец-то! – воскликнула Розет. – Наконец-то ты вернулся за мной!

– Прости, что так долго, – пробормотал я. – Должно быть, ужасно без конца сражаться со свинолюдами.

Она лукаво улыбнулась и подмигнула.

– Я убила их всех.

– Всех? – опешил я. – Их же там тысячи!

– Всех до единого. Это меня как-то изменило, что ли…

Я промолчал, полностью согласный. Впрочем, позже мне объяснили, что дело не только в этом.

Розет легонько ткнула пальцем в повязку на моей глазнице.

– Милый шрам, тебе идет.

Я обнаружил, что чуть ли не лежу на ней, вглядываясь в лицо, а ее руки обнимают меня. Она покосилась мне за плечо и спросила:

– А мы в могиле?

– Да.

– Никогда еще не занималась любовью в могиле.

Воистину, все когда-то случается в первый раз.

– Это вообще нормально? – спросила Кристина, показывая пальцем на приподнятую в области паха простыню.

Кирилл сдержал улыбку. Аркадий лежал как и прежде безмятежный, но тело выдавало, что на этот раз его внутренние приключения были более приятными.

– Я хотел тебе показать нечто другое, – ответил Кирилл и взялся за край простыни.

– Эй, не надо! – начала было Кристина, но осеклась, увидев багровые полосы на груди брата. – Что за хрень?! Это ты с ним сделал?

Кирилл закатил глаза.

– Да вы что, сговорились, что ли? Эти стигматы появились сами, он…

– Это выглядит опасным, – сказала Кристина холодным тоном. – Ты обещал, что все будет в порядке.

– Прочитай.

– Что?

– Слово на его груди.

После пары подсказок Кристина разобрала написанное по-английски слово.

– Хелп? – сказала она. – Помогите?

– Именно. Сначала я решил, что на него напали во снах, но теперь я думаю, я предполагаю, что это послание во внешний мир. Аркадий хочет, чтобы мы продолжали попытки его вытащить. Так что я на верном пути. Убедилась?

Кристина выдавила неуверенную улыбку.

– То-то же, – сказал Кирилл.

Сейчас рядом с кушеткой Аркадия стояла еще одна. В изголовье ждал невиданный никем ранее кибернетический шлем величиной со стиральную машину, провода тянулись к оборудованию для генерации Психикона.

Кирилл не стал говорить жене, что сегодня наибольшая опасность будет угрожать не Аркадию, а ему самому. Программа не готова, код для оболочки внедрения написан лишь фрагментами, основную часть придется восполнять за счет ресурсов собственного сознания. Как это будет выглядеть, Кирилл представлял весьма смутно. В животе ворочалась ледяная глыба, ладони потели, но внешне он держался уверенно, словно все шло по плану.

– Итак, – сказал он, увлекая жену из палаты в кабинет. – Есть реакция на препараты. Теперь я попробую проникнуть в его разум. Программа оцифрует фрагмент его бессознательного и сгенерирует Психикон – некое общее для меня и Аркадия пространство. А ты будешь мне помогать.

Он сделал приглашающий жест в сторону кресла перед компьютером.

– Я?! – воскликнула Кристина. – Я же ничего в этом не понимаю.

"Как будто кто-то понимает", – подумал Кирилл и сказал:

– Не волнуйся, Крис. От тебя требуется всего лишь поддерживать со мной связь и выполнять некоторые команды. Будешь оператором.

Кристина смотрела на его рабочее место, как на голодного дракона.

– Но… может, этим стоит заняться какому-нибудь специалисту? Научному сотруднику или медсестре, например.

Кирилл положил руки ей на плечи и сказал:

– Ты мой самый близкий человек, кто справится лучше?

Возможно, кто-то справился бы и лучше, подумал Кирилл, но теперь нет поддержки института, он остался с проектом один на один, время поджимает, и выбирать не приходится.

Он провел инструктаж и убедился, что Кристина освоилась за терминалом. Надел ей на голову гарнитуру. Жена тут же поправила волосы, хотя ее стрижка пикси с длинной челкой набок всегда выглядела безукоризненно, словно однажды застывшее вулканическое стекло, черное и блестящее. Круглые голубые глаза настороженно смотрели на психолога, но из-за легкого страбизма казалось, что она вглядывается куда-то в изнанку реальности.

Кирилл задержал взгляд на жене, в глубине души понимая, что может ее больше не увидеть. "Не драматизируй!" – приказал он себе и поцеловал ее. Пахнуло коньяком. Он простил ей эту маленькую слабость.