— Правильно, потому что твоё тело кричит и молит, Тереза, — промурлыкал Харрис и без предупреждения резко вошёл в меня. Я была настолько смазана естественной смазкой, что не ощутила боли, лишь разливающееся наслаждение на кончиках пальцев, в горле, голове. Я горела и сгорала везде, где возможно было. Харрис ласкал меня пальцами, потирая умирающий от желания центр. Его рука сжимала моё горло, держа презрительно страстный контакт глаз. Я видела возбуждение и войну в голубизне моря, в котором бушевал шторм. Его глаза плескались искушением, которое он умело сдерживал, а я нет. Я закусывала губу каждый раз, когда чувствовала сильный толчок. Я сдерживала свои стоны, так как даже пьянящей головой понимала, что мы не одни.

— Говори, — приказал он и я сглотнула, горло пересохло, а голова кружилась от того, как старательно я сдерживалась.

— Не отпускай, — умоляла я, сложив свою руку на его, которой он держал моё горло. Я раскачивала бёдрами в тембр его пальцев и видела звездочки на потолке самолёта. Рукой я царапала его предплечье, заставляя то сжаться на моём горле, то расслабиться. И это сводило с ума. Чёрт возьми, мы были на таком большом расстоянии от земли. Мы летели в воздухе. А я парила над самолётом и над своими ощущениями наслаждения, которые его пальцы доставляли мне.

— Ну же. Покажи мне своё расслабленное личико. Кончи на мои пальцы, девочка, — приказал Харрис, и я не смела возражать, зажала рот рукой и откинулась назад. Волна невероятного удовольствия и эйфории заполнила всё тело. Я ощутила сильные спазмы и сокращения мышц, пульсацию и усиленную чувствительность. Мощная вспышка удовольствия была закрыта моей рукой. Я расслабилась на теле Харриса, упав на его плечо и сложив обессиленно руки на груди. Я, словно домашняя кошечка улеглась на своём хозяине и готова была засопеть. Глаза стали до невозможности тяжёлыми, ресницы хлопали с меньшей силой, а зевок окончательно заставил меня провалиться в сон.

Я проснулась уже в своём кресле, укрытая бежевым пледом. Посадка прошла мягко, Харрис и Эйвон молчали, изредка перекидывались. Эйвон пришёл в себя и узнав о нападении, объявил, что нужно вылетать в Ирландию. Как бы мне не полюбилось солнце Италии и беззаботная атмосфера на яхте, я понимала, что опасность близко.

— Куда мы едем? — по прибытие в аэропорт, Харрис пересел на пригнанный ягуар. За нами ехал ещё один внедорожник с охраной. Я то и делала, что оглядывалась по сторонам. Эйвон облизнул пересохшие губы и закинулся двумя таблетками обезболивающего.

— Домой, — объявил Харрис. Я нахмурилась, явно не узнавая дорогу домой.

— Я больше не твоя заложница, Харрис. Отвези меня домой. В мой настоящий дом, — злобно ответила я, сжимая салон машины.

— Лиличка, боже, за эти месяцы поместье Харриса не стало тебе домом? Я не твоя родня? Ты делаешь мне больно, — Эйвон театрально приложил руку на сердце.

— От такого количества обезболивающего ты больше не чувствуешь боли, я уверена, — хмыкнула я, смотря на пустую пачку и открытую бутылку воды.

— Забери у него таблетки, Тереза, — приказал Харрис, поворачивая голову к нам, но продолжая смотреть на дорогу. Я потянулась к Эйвону, но тот угрожающе покачал головой.

— Конте, тебя осмотрит врач. Потерпи, — более добродушно проинформировал Харрис, я учтиво подняла брови.

— Я не могу терпеть боль, ты знаешь, — буркнул блондин и я сжалилась, когда он опустил голову на больной бок.

— Это было твоей идеей ехать в Ирландию, — напомнила я.

— Иначе бы тебя поймали, и Харрис бы сошел с ума. А ему ещё Андреаса свергать, не забыла? — наклонился Эйвон, и я вздохнула.

— Он справляется и без меня.

— Кстати об этом. Как только ты вернёшься домой, тебе предстоит управление огромной компанией. Ты уже думала, как будешь справляться? — будто с долей шутки спросил Эйвон.

— У отца была правая рука в компании. Он поможет мне разобраться и подскажет в случае чего. В остальном я справлюсь, — уверенно ответила я, после чего Харрис улыбнулся.

— Что не так? — я разозлилась от его самовольного улыбающегося лица.

— Альбер Алистер, правая рука твоего отца, давно в сговоре с Андреасом и сделает всё, чтобы подставить и опозорить тебя. Ты молода, Тереза, ты никогда не стояла во главе компании. Тебе ещё не исполнилось 21 и всё, что ты делала, это зубрила информацию из учебников и молча наблюдала за конференциями отца, сидя при этом в уголке, — высмеивал Харрис, заставляя меня злиться. Он был прав. Я молода, но это не означает, что я не справлюсь в управлении. У меня будут помощники, верные люди отца точно остались.

— И что ты предлагаешь?

— Ты будешь стажироваться в моей компании. Сидеть рядом со мной, ходить рядом со мной, ты будешь моим продолжением, Тереза. Все встречи, договора, конференции и переговоры ты будешь со мной, — он говорил так обыденно и холодно, при этом через зеркало наблюдал за моим шокированным лицом.

— Ты издеваешься? Я не буду ходить за тобой собачкой! — вскричала я, заставив больную голову Эйвона поморщиться.

— Я, конечно, полностью уверен в твоих знаниях, но ты скорее простой офисный работник, а не глава компании, Лиличка. Не забывай, какую ценность ты имеешь и какой должна показаться в глазах союзников и конкурентов, — похвалил и оскорбил Эйвон, и я выдохнула. Они оба были правы. Эйвон полностью доверял Харрису, а Харрис не зря выстроил такую большую компанию. Он уверенный, умный и деловой человек, который предлагает мне свою помощь.

— Сколько мне осталось? — обреченно спросила я и Эйвон перевел странный взгляд на Харриса, который после моего вопроса дёрнулся.

— До чего?

— До войны с Андреасом.

— Полтора месяца.

Гадкое ожидание разливалось в гортани, словно свинец. Мы подъехали к поместью Харриса, и я разочарованно вышла из машины, сразу же направившись в дом. Меня встретил целый отряд горничных, которые увидев меня, в страхе попятились к стенам. Да, я устроила им знатную взбучку и ни капли не жалею о ней. Все заслужили её, потому что столько раз без разрешения заходили в комнату. И не только, когда я спала, даже когда мылась. Одна Альба стояла в дверном проёме и ласково улыбалась.

— Подай нам ужин, пожалуйста, — ласковым тоном попросил Харрис, входящий прямо за мной. Я держала в руках свою дорожную сумку и смотрела на него снизу верх.

— Завтра я вернусь домой, Харрис и ты никак не повлияешь на моё решение. Мы останемся союзниками с равными правами, — я говорила четко, хоть мой голос после дороги звучал устало. Я проспала часа два за всю ночь, а в самолете Харрис подарил мне час сладкого сна.

— Уверена, что сможешь отказаться от своего сада? — с улыбкой и наклоном головы поинтересовался он. Я ахнула и бросив сумку на пол, поторопилась к своим растениям. На улице уже стоял мороз, который холодил и обжигал лёгкие. После жаркой Италии возвращаться в тусклую Ирландию не хотелось. Но это моя страна.

Я удивилась, как после долгого отсутствия в теплице всё выглядело ухоженно, удобрено и полито. Я потрогала взошедшие листики, бережно вскопала землю на некоторых саженцах и с улыбкой плотно закрыла дверь.

— Я просил Альбу позаботиться о них, — он вывел меня из раздумий своим тихим голосом. Я обняла себя за плечи и подошла в упор к нему. Такой высокий, красивый, элегантный волк с безжизненно голубыми глазами. Его можно было бы сравнить с летним морем, но он был Антарктидой, самым ледяным морем в мире. Его холод сковывал горло, леденил легкие и заставлял дрожать до мурашек. Мы долго молчали, смотрели друг на друга, не скрывая своих взглядов. Харрис потянулся к моим волосам и захватил непослушную прядку рыжих волос в свои пальцы. Даже ощущение его длинных пальцев рядом с моим лицом вызывало тепло. Обманчивое тепло, потому что он никто иной, как робот с заученными эмоциями. Харрис их не понимает, не чувствует, не испытывает. Он знает про раздражение и злость, но остальное… Страх, сочувствие, жалось, радость и любовь. Всё чужое.

— Мы забудем всё, что было в Италии? — одновременно спросила, одновременно утвердила то, что сказала. Харрис облизнул пухлую губу, и я застыла, рефлекторно поджав губы. Он был первым мужчиной, кто прикасался ко мне, не прося ничего взамен. Он успокоил меня, своеобразно поддержал, избавил от мыслей и сразу же уложил спать. Два раза подряд. Харрис не просил ничего взамен.