— Напомнить тебе о правилах? Ты забываешься, получив должную свободу, девочка. Я привёз тебя в Италию на личном самолёте, перевёз через чёртову границу Ирландии, здесь твоя безопасность подорвана и улететь обратно ты уже не сможешь. Единственное твоё правило — не раздражать меня, Тереза, чтобы я любезно отвёз тебя обратно, но выходит у тебя дерьмово, — шёпотом кричал он, держа между своих пальцев локон моих закрученных волос. Жар внутри моей грудной клетки возрастал и с силой отпихнув его, я закипела чайником.

— А я просила? Просила тебя так обращаться со мной? Раз теперь я должна быть на слуху и на виду, ты бы мог отправить меня обратно домой хотя бы на пару дней, но ты благополучно наплевал на мои чувства, Харрис, потому что ты не понимаешь, каково это подолгу находиться в неизвестности вдали от родных! Я бы спокойно могла забрать все свои документы и вернуться обратно к тебе! К черту твой роскошный личный самолёт, ясно? К черту твою яхту и отношение ко мне! Я устала от тебя, от твоего безразличия и фальшивого выполнения плана, ты даже здесь не удосуживаешься должным образом представлять меня дону мафии, — я кричала и била его, пока две руки Харриса не схватили мои запястья и не пихнули меня вниз, чтобы я пришла в себя.

— Я уже не игрушка! Я не твоя заложница. Я хочу стоять наравне с тобой и соответствовать плану, который мы обсуждали, а не оставаться в стороне, словно я твоя любовница. Все вокруг шепчутся и говорят загадками, одна я слепая и глухая, до последнего ничего не знаю, — с уколом боли вздохнула я и выдернув свои руки, отвернулась от него на пару секунд. Я привела своё дыхание в порядок, после чего посмотрела в холодные голубые глаза.

— Я расскажу, когда ты будешь готова. Сегодня официальное знакомство с семьёй Гамбино, и каждое живое существо запомнит твоё имя, Тереза, — он уклоном взял меня за подбородок, чтобы мои пронзительно зелёные глаза смотрели только на него.

— Больше всего в женщинах ненавижу истерик, — на итальянском заговорил Харрис, от чего Иосиф за водительским креслом хмыкнул. Мы продолжали смотреть друг на друга, а напряжение между нами росло, током ударяя наши точки соприкосновения.

— Без истерик женщина не женщина, мой дорогой Райт! Стоит бояться молчания женщины, а не её истерик, — на чистом итальянском ответил старик и Харрис отвернулся от меня, выпуская из своих рук.

— Слышишь меня, когда я начинаю орать. Я думала, так ведут себя только дети, — буркнула обидчиво я.

— Закрой рот, — прогремел Харрис и вздрогнув, я замолчала.

Остальной путь до поместья Гамбино прошёл молча. Я наблюдала за окраинами улочек и счастливой молодёжью, с грустной улыбкой вспоминая себя. Я любила вечеринки, на которых дети из элитных семей приглашали нас с Эйденом. Это были вечеринки у бассейна, в доме одного из знакомых или в ресторане. Один из студентов однажды позвал меня в клуб, где мы с Эйденом впервые напились настоящими коктейлями. Я тогда танцевала на подоконнике на выходе из клуба, пока грозный охранник не шикнул слезть.

Это было шикарное поместье. Огромный забор возвышался передо мной, как только я вышла из машины. Величественное здание, окружённое большими участками земли, фонтаном со статуями изысканных женщин и садами. Аккуратный газон, подстриженные кусты в разнообразных фигурах и теннисный корт. Больше всего меня поразили кусты необычайно красивых цветов. Они были по всему периметру, даря чудесный аромат. Кустики имеют крупные цветы и разные оттенки зелени листьев.

— Завораживающе, — прошептала я, проходя вперёд по каменной плитке к дому. Харрис и Эйвон шли поблизости, окружая меня с двух сторон.

Высокие потолки, большие окна и изысканные детали, чуть ли не выделены золотыми вставками. Нас поприветствовала женщина, указывая путь внутрь каминного зала с уютными кожаными креслами и камином. Музыка играла приглушенно, около двадцати человек располагались по комнате, обсуждая свои итальянские дела.

— Я постараюсь переводить тебе, Тереза, — сказал уверенно Эйвон и провёл меня вперёд. Маленькая улыбка появилась на лице Харриса, услышав он эти слова. Я забила на его поведение, рассматривая драгоценные предметы искусства. На стенах висели картины знаменитых итальянских художников: да Винчи, Микеланджело, Рафаэль, Тициан и Боттичелли. Вот о чём говорил Итало, я понравлюсь его отцу, потому что люблю искусство. Эйвон с Харрисом оставили меня у столика с закусками, и я задышала ароматами зала.

— Вам нравится искусство, мисс Хендерсон? — вздрогнув от приятного мужского голоса, я обернулась в его сторону. Статный мужчина в чёрном костюме с красным галстуком стоял передо мной, опираясь на дорогую деревянную трость правой рукой. На его лице виднелся большой шрам, рассекающий седую бровь и половину глаза, скрываясь за подбородком.

— Я верный ценитель картин, так как сама являюсь художницей, — ответила я с улыбкой на лице. Мужчина протянул руку, и я вложила свою, чувствуя лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони.

— Виттилето Гамбини, дон итальянской мафии, — представился он и я тут же сжалась, смотря на Харриса, который разговаривал с незнакомым мне мужчиной.

— Не тревожьтесь, мисс Хендерсон, пока Вы оказываете мне огромную услугу, Вы в безопасности на моей территории, — уверенный голос с еле заметным акцентом заверил меня, и я кивнула.

— А за пределами Вашей территории? — спросила я, заметив его опасный блеск в глазах.

— Не в моих силах, Тереза, как бы Вы не были привлекательны и желанны, кодекс моей семьи, где соблюдение правил и верность стоит превыше всего, не позволяет мне защищать Вас вне своей территории, — он обратил своё внимание на компанию людей у столов с выпивкой и закусками.

— Но, если Вы станете частью моей семьи, к слову, любовницей Итало, уверяю Вас, защита Вам обеспечена и ни один скользкий мерзавец не посмеет притронуться к Вам, — он говорил таким приятным голосом, что его речь заворожила меня. Скользкий мерзавец, я хмыкнула про себя, ведь это описание идеально подходило Андреасу.

— Как поможет мне статус любовницы быть под защитой? — я слишком неопытна в их мире. Чёрные глаза мужчины продолжили опасно блестеть, с улыбкой осматривая меня.

— Любовь — это то, ради чего стоит сражаться и бороться. Если кто-то посмеет притронуться к тебе, мой сын будет вправе устроить войну, — отчётливо произнёс мужчина и оставил повторный поцелуй на моей руке. Война. От произнесённого слова кровь стынет в жилах. Я сразу вспоминаю Энцо и беззаботные дни с рассказами о войне.

— Как моя дочь, если Харрис примет моё предложение взять Иларию в жены, она будет под защитой и в Италии, и в Ирландии, — сказал Виттилето и мурашки мигом пробежали по спине. Рядом с ним я ощущала страх, а его слова оказывали давление, будто специально. Мужчина обратился к Харрису, подошедшему к нам. Злость на лице Харриса не осталась не замеченной. То, как была сведена его челюсть и бегали голубые глаза, удивило меня. А ведь я ничего не сделала… Харрис и Илария. Как же я сразу не догадалась до этого брака? В Италии очень трепетно относятся к браку и было ожидаемо, что две сильные семьи захотят сцепить свой мир браком.

— Вижу, вы уже познакомились, — утвердил мужчина и его рука легла на мою спину, заставив меня дёрнуться. Что на него нашло? Виттилето улыбнулся, кивая.

— Сложно не заметить такую женщину, Харрис, — от комплимента дона итальянской мафии я побагровела, ощущая, как рука Харриса за моей спиной сжалась.

— Действительно, сложно не заметить ту, кто, входя в помещение, освещает её, словно солнце, — со злостью в голосе ответил на комплимент Харрис, смотря на Виттилето и я поражено вскинула брови. Что он говорит? Он это обо мне? Опомнившись, Харрис опустил глаза на меня и прочистил горло, отворачиваясь к толпе людей.

— Нужно представить тебя остальным, — беспечно ответил Харрис и повёл меня к толпе, где стоял Итало. Я искоса смотрела на профиль Харриса, удивлённая его сказанными словами. Освещает её, словно солнце. Он ничего не перепутал? Холодный и враждебный волк, всегда отстранён и безразличен, вдруг говорит нечто нежное. Нежное… Обо мне. Сердце учащенно забилось. Прекрати романтизировать, Тереза. Он антагонист в твоей истории, а никак не твой любовник.