— У нас задание, Тереза, не забывай об этом, — появился Эйвон, разрушив мою идиллию с морем. И почему он иногда настолько угрюмый?

— Не мешай ей, — приказал голос Харриса, вышедшего из машины и смотревшего на меня. Из-за его авиаторов я не видела взгляда, но не сложно догадаться, что там распростёртый холод. Старик взял наши чемоданы, и мы отправились к яхте, проходя моряков и рыбаков, с уважением улыбающихся нам.

— Извините Харриса, мистер… — подошла к нему я, задетая поведением Харриса по отношению к добродушному старику.

— О, моя дорогая, ко мне ни разу в жизни не обращались официально. Зови меня Иосиф, — улыбнулся он. Я кивнула со взаимной улыбкой.

— Мадонелла к вашим услугам, — на итальянском заговорил старик и остановился у огромной двухэтажной яхты с открытой крышей.

— Наша британская принцесса, — радостно улыбнулся Эйвон, забегая внутрь яхты. Я в ступоре остановилась. Остроскулые обводы корпуса, огромные окна и острое бортовое остекление. Передо мной стояла акула. Харрис остановился рядом, проходя вперёд и подавая мне руку для удобства. Я нахмурилась его жесту, но быстро поменяла эмоции, рассматривая яхту изнутри. Симметричные боковые проходы были достаточно широкие для безопасного перемещения вдоль бортов. Носовая палуба оснащена тремя лежаками и закругленным диваном. Кормовой кокпит защищён опорами, большой белоснежный диван и тиковый стол. Барный блок оснащён раковиной, грилем и холодильником. Я кружила по яхте зачарованная отдельным мирком. Настолько это было красиво.

Три большие каюты в кормовой части и ещё больше в носовой. Бассейн! Светодиодный бассейн!

— Представить не могу, сколько все это стоит, — сказала я вслух, заставляя Эйвона засмеяться. Парень уже где-то откопал коктейль с трубочкой и расположился на диване в тени.

— Живя с Харрисом, ты не задумываешься о деньгах, Лиличка. Это мелочи по сравнению с его огромным бизнесом, — самодовольно улыбнулся он. Я закатила глаза, потрогав перила из нержавеющей стали.

— Хватит повышать моё эго без моего ведома, Эйвон. Располагайся, Тереза, — приказал вошедший Харрис. Теперь ясно. Ему идеально подходила яхта, это полное описание самого Харриса. Высокого, загорелого, мужественного. Его волосы развивались на морском ветерке, а с авиаторами играли блики солнца.

— Я приму приглашение на яхту, как искупление за все те дни, что вы держали меня взаперти, — уверенно ответила я, так как уже желала переодеться и залечь в купальнике на лежаке под солнцем. Мне больше всех здесь необходимо было солнце.

— Ах ты, Лиличка! Не приписывай меня к плану Харриса, я тебя взаперти не держал! — шуточно кричал Эйвон, пока я шла к своей комнате.

Прямо посередине большая кровать с множеством подушек, диван, комод, просторный гардероб к носу от комода и зеркало. Настолько чисто, что страшно прикасаться. Я сразу же сняла с себя одежду, осматривая свою бледную кожу в большом подсвеченном зеркале. Я аккуратно водила линии по своей осиной талии, широким бёдрам и остановилась на изогнутом шрамике на животе. Никто не идеален. Изъяны делают нас уникальными, храня собственные воспоминания нашей боли. А мы обязаны о них помнить.

Быстро надев на себя белое бикини, я босиком пробежала по палубе, когда яхта двинулась с места. Мы начали своё движение, и я поняла, насколько далеко нахожусь от дома. Несколько тысяч километров разъединяют меня с мамой и Дороти, которые всё это время верили отцу и думали, что я в безопасности. Это единственное, что вселяло в меня веру. А пока я здесь, делаю все возможное, чтобы вернуть честь отца и обезопасить нашу компанию.

Я улеглась на шезлонг, чувствуя, как горит моя спина от жаркого прикосновения. В руках тут же появился блокнот с карандашом, который мне успел купить Эйвон. Кажется, он не так уж и плох, если найти к нему подход, но не стоило забывать, что они за люди. Я обернулась, смотря как в части яхты Эйвон смеётся, разговаривая с Харрисом. На его вечно холодном лице тоже играет улыбка, держа в руке виски со льдом и заметив мой взгляд, он обернулся ко мне. Холодные голубые глаза, сравнимые с морем Уэдделла, одновременно настолько чистые. Отвернувшись, я вздохнула и вывела линию глаза.

— Прошло два часа, ты сгоришь, Тереза, — упрекнул резкий голос Харриса. Я вздрогнула и сильным хлопком закрыла блокнот, пряча рисунок от его носителя.

— Когда это тебя волновало моё самочувствие? — буркнула я, разворачиваясь к мужчине. Он перелез через перила и подсел на противоположный шезлонг. Под его взглядом я чувствовала себя неуютно в откровенном белом бикини. А если вспомнить наш разговор в самолёте, его касания к моей горячей точке — никакое солнце в Италии не заставит меня так сгореть, как сейчас.

— Всегда, — беззаботно ответил он и моё сердце пропустило короткий удар. Всегда? О чем он говорит? Раздражает. Я никогда не понимала, о чем думает этот человек.

— Ты из раза в раз подвергаешь меня опасности, — вспомнила момент с запертой мастерской, разбитой бутылкой и Андреасом, чей охранник чуть не утопил меня в раковине. Он прищурил глаза, склоняясь так, что его дыхание коснулось моего уха. Я непроизвольно сжала бёдра, смотря за горизонт бескрайнего моря.

— Подвергаю, но я же тебя и спасаю, девочка, — прошептал бархатный голос Харриса и прикрыв глаза, я ощутила еле заметный трепет. Нельзя поддаваться, он играет тобой. Всегда играет.

— Перестань называть меня девочка, у меня есть имя. А если скучно, даже второе есть, — озлоблено выдавила я, но не смогла продолжать, стоило мне развернуть голову, я бы сомкнулась с ним губами.

— Лилиан-Тереза, так тебе нравится больше? — Харрис продолжал шептать, заставляя меня сглатывать от желания и беспомощности. Я была прикована к шезлонгу, когда его проворный палец коснулся ниточки моего бикини на шее. Он продел его через свой палец и отпустил, нитка ударилась от натяжения об мою кожу, и я вздрогнула.

— Да, — кивнула я, выдержав тёмный взгляд мужчины. Казалось, он умело обращался со мной, но я здраво понимала, что он играет.

— Да? — на выдохе повторил Харрис.

— Мне нравится, — ухмыльнулась я и поддалась вперёд, оказавшись так близко к его лицу, что ощутила горячее дыхание с запахом виски. В следующую секунду он выхватил блокнот из моей руки и одним движением открыл его. Я даже не успела опомниться, пока старалась успокоить сильное биение сердца и скрыть своё волнение перед ним. Я закричала, попытавшись вырвать блокнот из его рук, но он уже увидел. Он увидел своё отражение. Отражение своих пронзительно ледяных глаз. Не смотря на отсутствие цвета, я досконально передала каждую линию его глаз на бумагу. И Харрис это моментально понял, с довольной улыбкой смотря на рисунок.

— Чертов вор! Отдай сюда немедленно, это не принадлежит тебе, — кричала я, встав на горячий пол яхты, потянувшись к Харрису. Он выставил одну руку вперёд, задерживая весь вес моего тела. Я снова вскрикнула, руками потянувшись к блокноту.

— Я знал, что ты скучаешь по мне, Тереза. Ты даже настолько чётко воспроизвела мои глаза поближе к себе. Что ты будешь делать с этим рисунком, маленькая извращенка? — он шутливо играл со мной. Я взбесилась, царапая и ударяя его по руке.

— Маленькая извращенка? Я не рисовала ничего непристойного! — кричала я.

— Ты будешь смотреть на рисунок, пока ублажаешь себя в каюте? Признай, тебе нравится мой взгляд, он тебя возбуждает, — он смеялся. Он нагло смеялся мне в лицо и оттолкнув меня, Харрис встал и ловко перепрыгнув через перила, направился к Эйвону.

— Что ты несёшь? Кем ты себя возомнил? Думаешь мне не о ком думать, пока я… — я остановилась на слове, с шоком наблюдая за Харрисом. Он подошёл к Эйвону, подставив справа от своего лица мой рисунок и спрашивал: «Похоже?». Что за черт? Эйвон улыбнулся и прищурился, пытаясь рассмотреть рисунок.

— Не похоже, не похоже! Это моя личная вещь, — снова закричала я, подходя к Харрису.

— Никто не спорит, это твоё, — он отдал мне блокнот. В миг его лицо стало серьёзным, но глаза остались весёлыми.