Ещё один забавный факт — я видела Харриса без футболки всего раз за месяц. Казалось, тот специально моется, спит и занимается спортом в одежде. Он будто старательно боялся и избегал меня, потому что стоило мне появиться в поле его зрения и открыть рот, он тут же уходил.

Мой сад за эти недели действительно преобразился. Я рассадила томаты, сладкие перцы, шпинат и базилик, а на последнее оставила орхидеи и розы. Теплица оборудована нужной температурой, влажностью и освещением, чтобы обеспечить моим рассадам наилучшие условия для роста.

Я много рисовала, давая своему мозгу свободу мыслей и часами выводила карандашом на бумаге линии и лица. Однажды даже получилось уговорить Эйвона стать моим рисунком, он позволил мне рассмотреть его поближе и набросать эскиз.

На улице похолодало, а поздняя осень в Ирландии проходила всегда в тепле. Максимум 14 градусов. Я вышла в тунике на улицу, ощущая озноб в ногах, так как они были голыми. Добежав до теплицы, я смотрела на перистые облака, в некоторых участках достаточно тёмные для начинающего дождя.

Каждый мой день начинался с полива некоторых растений, любящих влагу.

Я нагнулась за лейкой, убирая локоны упавших волос и открутила кран с водой, заполняя. Аккуратно прошлась по грядкам, не пропуская ни одного ростка.

— Заходи в дом, — услышала я и выронила лейку из рук, ощущая, как прохладная вода заливает мои ноги. Я обернулась на Харриса, смотрящего все это время на меня. Какого черта? Когда он вернулся? Я зашипела от холода в ногах и отошла, не отвечая ему.

— Тереза, в дом, — приказал он. За этот месяц я услышала приказов больше, чем собственного имени.

— Я не собака, способная на дрессировку, — буркнула я и вылила остатки воды, поставив лейку в шкаф.

— Ты не собака, но приказывать я тебя буду, — ответил он. Мистер Райт был в чёрной рубашке и классических штанах, ни на секунду, кроме моментов тренировок, он не изменял своему стилю.

— Кто дал тебе право? — обернулась я, чувствуя, как по ногам бежит холодок от приоткрытой двери. Нужно заняться утеплением лучше, иначе все мои растения погибнут.

— Право? Ты забываешь, где находишься? — вскинул бровь мужчина, а я разозлилась и подошла ближе к нему. Я стала смелее рядом с мужчиной, хоть и в моментах его настоящего гнева, стараюсь замолчать. Как однажды, когда я заболела, после того как целый день провела на улице и умудрилась промокнуть. Харрис пошёл на риск, вызывая мне личного врача, чтобы я не откинулась ночью с температурой. Он так разозлился от моей беспечности, что я могла умереть от одного его взгляда на меня. В те дни, мне чаще снились сны с моим тёмным незнакомцем, и я чаще просыпалась от кошмаров, замечая еле движущую тень в кресле. Но это были лишь сны от высокой температуры моего тела.

— Я, как раз-таки, каждый день думаю, где я нахожусь. И грызу себя мыслями, потому что никому из вас нельзя доверять, — ткнула я пальцем, указывая на события того дня с Андреасом. Он многое мне пообещал, а потом просто улетучился на три недели. Харрис напряг свои плечи, смотря на меня.

— Андреас назначил встречу на четверг. С твоим отцом, Тереза, — после сказанных слов из-под ног будто ушла почва. Я стояла, словно в круговороте, от чего быстро начало подташнивать.

— Четверг? Это ведь через пять дней! — вскрикнула я, не замечая, как на лице появляется нервная улыбка. Я увижу отца, я увижу члена своей семьи и буду в порядке. Мне позволят, обещание сдержат, и я смогу поговорить с папой…

— При условии, что ты будешь молчать и не посмеешь проронить и слова о том, что происходило в этом месяце, — начал говорить он, наблюдая за сменой настроения на моем лице.

— Ты закроешь свои пухлые губки, иначе твои слова обернутся смертью всех твоих родных. Поверь мне, Тереза, Андреас любит портить жизни, он любит все 9 кругов Ада, — его слова слетали быстро и грубо, я бы сказала, жестоко. Я видела перед собой того Харриса, которого увидела впервые, когда проснулась в комнате. Он тогда предлагал мне сотрудничество, иначе все мои родные пострадают. Я скрыла волнение в глазах, убирая руки в тунику.

— Что насчёт ответов на вопросы? — спросила я про второй пункт уговора. Харрис поправил волосы на голове, смотря куда-то позади меня, на мои ростки.

— Смотря что тебя интересует, — ответил коротко он.

— Всё.

— От такого количества информации ты не сомкнёшь глаза, — предупредил Харрис.

— Мне не впервой, — скрестив руки на груди, ответила я. Он вскинул свои густые тёмные брови и улыбнулся. Эта улыбка… Будь я в обычной ситуации, будь он моим знакомым или работал бы с моим отцом, я влюбилась бы в неё, как школьница.

— Ты спишь, как младенец, Тереза. Остаётся только слушать твоё сопение и смотреть на стекающую слюнку, — жестом своего большого пальца он коснулся уголка своей губы, говоря про слюнку. Уверяю вас, я покраснела, как ненормальная. Мои глаза расширились от сказанных им слов.

— Откуда ты знаешь? — больше удивило меня, но он не ответил. Крик Эйвона с крыльца расшугал всех птиц в округе, от чего Харрис стремительно вышел из теплицы, а я за ним. Блондин убирал свои длинные волосы в хвост, когда собирался уезжать. Он выглядел ошеломлённым, но увидев меня, все скрылось за маской улыбчивости.

— Что вы вдвоём там делали? — спросил блондин с интересом.

— На плоды смотрели, — ответил Харрис, заставляя меня сдержать смех, а Эйвон нахмурился.

— Я заберу твоего помощника с собой, Лиличка, — любезно сказал мне Эйвон, открывая дверь Харрису и смотря на меня. «Лиличкой» я стала недели две назад, когда откуда-то у Эйвона в руках оказалась папка с моим именем и старой фотографией. Будто он собирал моё личное дело… Ему понравилось моё полное имя, и он назвал меня Лиличка. Я махнула рукой, как будто могла с этим что-то сделать. Я в их власти и благодарна им за хорошее отношение к себе.

Мне стоило принять душ и поспать. Мой месяц проходил скучно, не считая войны с Харрисом. В остальное время я спала и читала книги из шкафа, в нём были различные жанры и в том числе психология, рисовала и молилась. Молилась, чтобы попасть домой.

Тёмный кошмар охватывает меня, будто холодный поток ветра. Я оказываюсь в месте, где все кажется искажённым. Я чувствую бессилие и тревогу в груди, как цепь, я не могу оторвать глаз от стоящего впереди незнакомца. Его лицо заслонено тенью, я не вижу выражения его глаз, но моё сонное тело ощущает сильную боль в сердце за этого человека. Моя душа наполняется страхом и беспомощностью, а голос становится слабым. Крик, который я издаю, остаётся бессловесным. Медленно я наблюдаю, как что-то тёмное приближается к моему тёмному незнакомцу из сна. Его присутствие веет угрозой. Мои слезы теряются в море боли и страха. Грудную клетку сковывает, а дыхание замедляется.

Я открываю глаза, молча смотря на потолок и чувствуя, как намокло от слез моё лицо. Грудь по-прежнему болела, как будто все было отдалённой реальностью. Я осмотрелась и убедившись, что одна, приняла сидящее положение, сжав ткань майки в области груди. Я не могла заплакать, не могла закричать, оставалось размеренно дышать и слышать треск ткани под сжатым кулаком. Той ночью, я что-то в себе утратила, что-то важное и необходимое.

Я спустилась вниз, свет в доме был погашен, а значит все либо спят, либо никого нет. Иногда Эйвон оставался в гостевой комнате, а Харрис мог подолгу не возвращаться домой. У охранников тоже был свой небольшой домик около ворот, который я часто осматривала в поисках лазейки или слабого места. Не стоит думать, что я не пыталась сбежать ночью. Все оказывалось бессмысленным, когда двое жилистых охранников приводили меня домой за руки, тащили, словно мешок. А на пороге стоял Харрис, молча и грозно отчитывая меня холодом глаз. Он запирал меня в комнате, не позволяя разгуливать по дому несколько дней, лишь приносив мне еду. Но он не знал, что пока в моих руках бумага и карандаш, я никогда не буду заперта.

Я бессознательно подошла к бару в гостиной комнате и нагнулась. Парочка бутылок стояли на месте, одну из которых я крепко сжала в руках. Приложив усилия, я открыла крышку и бросив взгляд на лестницу, сделала пару больших глотков. Я устала. Обессилено, упав на диван, я поджала под себя ноги. Я не помню, сколько времени просидела в неподвижном состоянии, лишь поднимая руку для горьких глотков алкоголя. Моё тело стало мягким и ватным, а мысли о боли и усталости покинули меня.