Я ахнула, когда горячие руки упали на мою талию. Внутри будто забурлил вулкан, отдающий в пояснице. Он прижал меня к своей голой смуглой груди, вжимаясь руками в мою талию. Я сквозь тонкую ткань терлась об его тело. Соски встали дыбом от создающегося трения, заставляя меня закусить губу.

— Мистер Райт! — вскрикнула испуганно я. Он выгнул бровь в вопросе, красивое лицо преобразилось совсем рядом с моей кожей. Руки властно сжимали меня, оставляя ожоги. Он поддался вперед, создавая усиленное трение, от которого я готова была застонать. Горячим дыханием Харрис опалил мою щеку, и я зажмурилась.

— Что не так, Тереза? Тебе больно? — он ослабил хватку, поглаживая область моей талии. Я задрожала, как промокший котенок.

— Я-я не… — начала я, но он перебил меня своим властным голосом.

— Ты что? Ты выполняешь мой план, как настоящая заложница. Ты дура, если думаешь, что меня можно соблазнить, сев сверху и начать дрожащими руками снимать с меня рубашку. Я, в первую очередь мужчина, любящий опытных женщин в постели, а не дрожащих котят, которых нужно учить правильно управляться с членом и успокаивать каждый раз, когда я вхожу слишком грубо или делаю больно, сжимая тело во время процесса, — договорил он и его бесстыдная рука спустилась на мою ягодицу, с силой сжимая её. Я вскрикнула, укусив губу в стыдливости. Ко мне никто не прикасался, меня никто не лапал и тем более за задницу! Конечно, ему нравятся уверенные женщины с опытом.

— Я лишь хотела узнать причину, я нахожусь в этом чертовом доме в неизвестности и это, знаете ли, сводит с ума! Мои родители уже точно свихнулись, пытаясь найти меня, а я сижу здесь, поедая вкусную и дорогую еду. Это такая чертовщина! — пропищала я жалким голосом и опустила глаза, а потом мистер Райт отпустил меня.

— Ты слишком много ругаешься для маленькой девочки, — хмыкнул он, я буквально ощутила опал его улыбки на своем лице.

— Вы издеваетесь надо мной? Вы не отвечаете ни на один мой вопрос, постоянно переводя тему на такие глупости, — я была на взводе, от чего мое поведение переходило границы и Харрису не понравилось это. Он нахмурился, склонив голову и четко посмотрел мне в глаза. Я резко ощутила боль в затылке, Харрис схватил меня за волосы на голове и потянул вниз. Я пискнула, как почувствовала дыхание на своей щеке.

— Ни одной девушке я не позволяю так со мной разговаривать, Тереза. Ты ценна, но не настолько, чтобы я уступал своим личным принципам. Так что будь добра, заткни свой рот, пока я не бросил тебя в сыром подвале без еды и воды, где ты за пару дней сойдешь с ума. Почему? Потому что ты слабая, хилая, невинная и это сломает тебя настолько, что ты звук собственного голоса забудешь, зато точно запомнишь, когда следует открывать свой рот и противоречить мне, — прорычал мужчина, а на мои глаза накатили слезы.

— Ты слышишь меня? — спросил он, сжимая кулак, намотанный на мои волосы. Я горько кивнула, пытаясь не двигаться и меньше дышать от страха.

Он убрал свои руки с моего тела, продолжая сидеть на месте. Я спрыгнула с его колен, дрожащими ногами убегая к кровати. К месту, где я могу быть прикрытой и защищенной.

— Ты в моем особняке, а это значит подчинение моим правилам, законам и принципам. Ни одна женщина в моем доме не задерживалась больше суток, потому что я просто не переношу ваших эмоциональных истерик, криков и слез. Я говорю — ты делаешь, Тереза. Я захочу, чтобы ты весь день молчала и даже слова не смела произнести — ты делаешь. Захочу, оставлю тебя без одежды, но это в знак наказания за подобный побег или неподчинение. Еще раз повторю, я не кузен, который приютил меня и снабдил комнатой и едой, я твой похититель, — сказал он спокойно, продолжая сидеть на месте. Для него будто и правда не случилось ничего странного, а во мне это вызывало бурю эмоций. От каждого его слова мой глаз дергался, а конечности в страхе холодели, будто вот-вот случиться что-то страшное.

— Да, я эмоциональная, я слезливая и слабая. Я выросла такой, мой отец с самого детства создавал самые комфортные условия для меня и сестры, так что я не привыкла к плохому отношению! И я буду плакать, если захочу, я буду закатывать истерику, если захочу. Я не собираюсь меняться, потому что Вам это не нравится, — взяв всю уверенность в руки, я выговорилась ему прямо в лицо. Не знаю, что на меня нашло, но я не собираюсь молча поджимать короткий хвост. Я должна выжить в его условиях, не уступая и своим принципам тоже. Это было странным заявлением, потому что всю свою жизнь мне приходилось контролировать себя и свои эмоции.

— Мне плевать, какие условия создавались для тебя раньше. Я создал для тебя новые, не умеешь адаптироваться — долго не проживешь, — он обвел рукой комнату.

— Я с удовольствием мог бы выкидывать тебе объедки своей еды, запереть в комнате без мебели и теплой постели, сковать твои руки и ноги до появления ран от наручников, потому что именно в таких условиях и живут заложники, Тереза. С таким раздражающим характером тебе долго не прожить, — сказал он до едкости спокойным голосом.

— Вы не уступите своим принципам, я не уступлю своим… — не успела договорить, как он заставил меня сжаться от резкого выпада ко мне. Он изменился в лице, схватил меня за щеки, больно надавливая на них, от чего я запищала.

— Ты слишком много болтаешь, Тереза. Это невероятно раздражает, с такими успехами я куплю тебе кляп и не один, либо найду более извращенный метод заткнуть тебя и поверь, я не пожалею тебя и твое невинное личико, когда буду вдалбливаться в стенки твоего горла, — прохрипел он своим привлекательным голосом, а я замолкла. Боже. До чего постыдные вещи он говорит мне! И этот человек считает меня маленькой девочкой? Я одной только фразой могу противоречить всем его словам. Так легко успокоить человека, поместив его в не комфортную обстановку. Я смотрела в его злые глаза, уступая в этой схватке своим молчанием. Меня окутал древесный аромат духов.

— Кто Вы? — спросила коротко я. Он отпустил меня, я стала разминать больные щеки ладонями и чувствовала дискомфорт. Дискомфорт и горящее лицо от стыда.

— Я человек с огромной властью и связями. Даже если весь мир встанет против меня, я всегда останусь в выигрыше, — возвысив голос, сказал он.

— Вы внебрачный сын президента? — спросила я, заставив его прыснуть заразительным смехом в пустой комнате. Его смех пугал меня, как и любая повседневная эмоция на каменном лице.

— Нет, Тереза, у меня нет родителей, — сказал он с улыбкой на лице, будто ожидая от меня ещё одного глупого вопроса.

— Мой отец богат, но и Вы тоже. Значит Вам нужны не деньги, тогда что? — спросила я, думая, что от поднятого мной настроения, он заговорит и скажет правду.

— Ты, Тереза. Мне нужна ты, — в полголоса сказал он. Я выдохнула, а сердце закололо от странных чувств. Я нужна ему. Я нужна этому мужчине, но говорить он со мной не собирается. Он груб, я его раздражаю, но навредить он мне не может, потому что, опять же, все идет к одному — я ему нужна. От мыслей у меня заболели виски.

— За время, проведенное здесь, я поняла, насколько вы лицемерный, ужасный и эгоистичный человек, — я остановила его своими словами. Обида сидела в груди, словно большой комок шерсти. Он убрал руки в карманы классических штанов. Харрис приказал мне заткнуться, но что-то внутри упорно не хотело следовать его приказам.

— Тебе и правда было чем здесь заняться, — сказал Харрис. Я укусила губу, злобно смотря на мужчину.

— Вы думаете только о себе, все ваши горничные до дрожи бояться Вас, будто Вы их бьете и шугаете. Сначала Вы создали вокруг меня комфорт, кучу вкусной еды и свободу, а потом заперли в мастерской, словно я не человек! — крикнула я, сжимая простынь кровати. Харрис молча смотрел на меня, изучая каждую линию на лице. Мне было мерзко и противно.

— Я искуплю свою вину. Собирайся, — ответил он спустя долгую минуту и кинул взгляд на шкаф у стены. Я нахмурилась, смотря на улицу за окном.

— Что? — переспросила я.