В середине июня 1861 г. 30-тысячная армия северян выступила на Ричмонд под командованием Ирвинга Мак-Дауэлла — посредственного военного, спешно произведенного из майоров в бригадные генералы по протекции влиятельных друзей в Вашингтоне. Он осознавал, насколько безнадежное задание ему поручено, с горечью наблюдая, как вверенная ему армия разваливается прямо на марше, а солдаты разбредаются вдоль дороги для сбора ягод. За армией из Вашингтона спешили экипажи с представителями высшего света и множество журналистов. Всем им не терпелось увидеть, как доблестная армия расправится с мятежниками.
Нужно отдать должное Мак-Дауэллу: не будучи выдающимся полководцем, он приложил много усилий, чтобы убедить правительство дать ему время хотя бы обучить солдат слаженно двигаться в боевом порядке и правильно вести огонь. Однако Линкольн не дал отсрочки, так как на него давили «ястребы», общество и, самое главное, трехмесячные контракты уже истекали. Даже опытный Скотт не стал возражать.
21 июля состоялось сражение у ручья Булл-Ран. Федеральная армия потерпела сокрушительное поражение, не выдержав даже минимальных потерь, и в беспорядочном бегстве устремилась обратно к Вашингтону, сминая на своем пути многочисленных свидетелей неудавшегося триумфа. Вскоре сам Линкольн мог наблюдать, как все столичные трактиры заполонили беглецы из «трехмесячной армии», сеявшие панику и смятение. Теперь уже в самом Вашингтоне с тревогой ожидали мятежников. Военный министр Эдвин Стэнтон (1814–1869) писал: «Захват Вашингтона выглядит неизбежным <.> поражение, бегство и деморализация кажутся полными»[136]. Впрочем, конфедераты даже при желании не могли решиться на штурм хорошо защищенной фортами федеральной столицы. Они и сами были недостаточно подготовлены и организованы для решительных действий.
Потери в первой крупной стычке кажутся достаточно незначительными для сражения такого масштаба — 460 убитых у северян (а также около 1300 пленных) и 387 убитых у южан. Однако для скромной военной истории американского государства это была кровопролитная битва, которая вскоре померкла на фоне новых сражений.
Военному руководству в Вашингтоне стало ясно, что нужно готовиться к долгой войне, для чего требовалась соответствующая армия. Этой задачей занялся Джордж Мак-Клеллан. На протяжении десятилетий историки спорят о качествах Мак-Клеллана как военачальника, упрекая его в излишней осторожности и нерешительности на поле боя, вследствие чего он так и не смог прославить себя решительной победой. Однако бесспорно, что он был в высшей степени талантливым организатором, который преподнес Линкольну лучшую армию из всех, какие можно было ожидать в непростых условиях второй половины 1861 г.
В начавшейся войне американцы в очередной раз с радостью ухватились за миф о героях-волонтерах, которые одержат победу одним энтузиазмом. Формированием войск занимались на уровне штатов. Формально руководить этим должны были губернаторы, но они с радостью перекладывали эту обязанность на друзей, родственников и просто авантюристов, которые имели определенные связи, средства и ораторские навыки. В результате армию создавали в основном политики, коммерсанты или просто лица с неудовлетворенными амбициями, которые набирали в свои полки кого угодно, а сами с готовностью получали от губернаторов звания вплоть до полковника и всю полноту власти командиров.
Новые полковники назначали своих офицеров. Часть офицеров солдаты избирали сами. Если учесть, что довоенная армия США насчитывала около 13 тыс. человек, то становится очевидным, что кадровых офицеров катастрофически не хватало. Те из них, кто смог обратить на себя внимание власти и сформировать собственные части, быстро становились из майоров, капитанов и лейтенантов генералами. Другие же слишком пугали своим опытом и компетентностью, вследствие чего провели всю войну в невысоких званиях.
Огромную популярность военный мундир приобрел среди вашингтонских политиков. Генералами становились сенаторы, конгрессмены, редакторы газет, представители бизнеса и просто знаменитости. Раздача генеральских эполетов была для Линкольна дешевым способом заручиться лояльностью тех или иных политических сил. Дороже эта практика обходилась солдатам, которые тысячами гибли вследствие некомпетентности и коррумпированности новоявленных генералов. Большинство из них имели смутные представления даже об основах военного дела. Разумеется, никто из «генералов-политиканов», как их называли в армии, не пользовался авторитетом среди подчиненных. Высокие чины получали и дети влиятельных граждан. В рядах федеральных войск было немало 20-летних полковников и 25-летних генералов.
Качество рядового состава также далеко не всегда было на высоте. После начала призыва волонтеров в армию хлынуло огромное количество мошенников — «премиальных прыгунов». Получив премию за поступление на службу, они дезертировали и направлялись к новому пункту вербовки. Многие проделывали это по нескольку десятков раз.
Значительную часть новобранцев составляли подростки, которые записывались в армию в поисках романтики, зачастую сбегая из дома. Нужно сказать, что недостатка в театральных эффектах в новой армии не было: стремясь завлечь как можно больше любопытных, творцы новых рот и полков наперебой заказывали новую яркую форму и придумывали самые невероятные названия, подобно «Превосходной бригаде» или сформированному из нью-йоркских пожарных полку «Огненных зуавов», разбежавшемуся при Булл-Ране.
Наконец, огромную роль в формировании новой армии сыграли наиболее обездоленные слои общества, для которых набор в войска представлял собой единственную возможность избежать голода и нищеты. В ряды новобранцев попадало много эмигрантов, которые приехали в США в поисках лучшей жизни и, не найдя ее, были вынуждены записаться в армию. Ирландцы, которых на Севере считали людьми второго сорта и притесняли всеми возможными способами, стали лучшими солдатами федеральной армии во многом потому, что кроме денежных мотивов они руководствовались идейными соображениями. Бежав из Ирландии, находившейся под властью англичан, они хотели воевать за свободу. Впрочем, по тем же причинам другие ирландцы шли и в армию Конфедерации.
Южное общество, которое северные газеты и книги изображали как аморальное и развращенное, продемонстрировало значительно больше патриотизма и национального единства. Там сразу серьезно подошли к вопросу формирования армии, хотя сперва также вербовались волонтеры. Приток добровольцев оказался таким, что вербовка фактически стала массовым призывом. Оставаться в стороне было затруднительно хотя бы потому, что южанки развернули целую кампанию, клеймя позором тех, кто не пожелал поступить на службу. Для патриархального южного общества это был очень сильный довод.
Влиятельные и богатые уроженцы того или иного штата, как правило, брали на себя руководящую роль при вербовке, однако большинство из них отказывалось от высоких постов в армии, ссылаясь на свою некомпетентность в военном деле. В то же время немало аристократов и их детей служили в качестве рядовых солдат и воевали плечом к плечу с теми, кто работал на их ферме батраками и чернорабочими.
Таким образом, «аморальное общество рабовладельцев» продемонстрировало большую приверженность демократическим принципам, чем «свободные» северные штаты. Хотя по-иному вряд ли удалось бы набрать серьезную армию. В отличие от 22-миллионного севера на юге проживало лишь 9 миллионов человек, причем около трети составляли рабы. Многие невольники добровольно отправлялись в армию вслед за хозяевами, не только выполняя функции денщиков, но и зачастую сражаясь вместе с ними и демонстрируя настоящие чудеса самопожертвования.
Мак-Клеллан смог в достаточно короткое время из массы пестрых полков, навербованных разного рода «предпринимателями», создать более или менее боеспособную и организованную армию численностью около 100 тыс. человек. Он придал войскам известное единообразие, обучил их выполнять сложные маневры, а также заменил многих некомпетентных офицеров и генералов. Чего не смог сделать генерал, так это организовать эффективную штабную службу. Но это было едва ли решаемой задачей, поскольку американские военные не имели опыта управления многотысячными армиями.
