Но Сэм иногда сбегал. И об этом знали все. Мердок и сам со своими ребятами нередко прочесывал улицы в поисках парня, а потом всей толпой они тащили его обратно под кров мамы и папы.

В день убийства фонарщика Виктора Сэм, само собой, оставался в поселке. Но уже через несколько дней Доуэлл увез его в Веллс к родне — от греха подальше. Испугался, дескать, что сын убежит и попадется прямиком в лапы убийце — он же дурачок, кому угодно поверит. Потому-то Мердок и забыл про него, так как во время следующих убийств Сэма не было в Глухом логе.

Якобы не было. Но Флин почти не сомневался, что дурачок Сэм так и не покидал родного села.

Убийца он или нет, но староста точно клинический идиот, если думал, что так просто обманет столичного дознавателя. На Доуэлла это не похоже, но, это Флин знал по опыту, когда дело касается родных кровиночек, родители способны на самые кретинские поступки. Аж диву иногда даешься. Ну, как вот сейчас.

Сэма все равно бы выдали. Не Мердок, так кто-нибудь другой. Село мелкое, все друг друга знают — это всплывет, рано или поздно, но всплывет. Интересно — неужели селяне ничего не заподозрили? Они же прекрасно знали про огромного доуэллского сынка. Да его, по рассказам старшины, пол Глухого лога боялись! А тут — три убийства и тишина. Нет возмущенных жителей на площади, никто не осаждает дом старосты с факелами и вилами — все молчат и делают вид, что все нормально. Доуэлл в селе, конечно, личность уважаемая, но не настолько же! Разве что люди поверили в байку о переезде, но это как-то наивно.

Размышляя, Флин выбрался с Западной улицы, повернул влево, спустился в овраг — вода в ручейке мягко журчала в темноте. Свет от фонарей сюда не доставал, а на тракте впереди и вовсе их не было, чай не Кентар и даже не Вэллс. Темень облепляла со всех сторон, цеплялась за одежду, обволакивала плотной паутиной. Флин не стал укреплять зрение магией — путь тут нехитрый, сложно свернуть не туда, а вот силы еще могут пригодиться.

Мердок отговаривал его идти ночью. Флин наплел ему чего-то с три короба, сам уж не помнил, чего — ну не скажешь ведь правду! Что он собирается пускать в ход магию, а потому лишние глаза ему не нужны. К тому же, ночью его явно никто не ждал — пусть будет такой элемент неожиданности.

Старшина отстал, но неохотно. У него в глазах читалось: ну-ну, посмотрим, как тебя, щенка столичного, размажут ночью по ближайшей стенке. Вот только это все напускное, Мердок просто переживал за странного коллегу, пусть и не сознался бы в этом никогда.

Выбравшись из оврага, дознаватель вылез на тракт. Луна превратила широкое полотно дороги в серебристую реку с мрачными берегами, поворот к особняку Себастьяна терялся среди аллеи деревьев и кустов на обочинах. Флин шагал бодро и чувствовал себя прекрасно. Он давно заметил, что больше нервничает накануне рисковой работы, чем в процессе. Когда доходило до дела, все сомнения и раздумья отползали на задний план, нервная система превращалась в толстый пучок стальных канатов. Если надо лезть в пекло — ну и ладно, с радостью. А с остальным можно разобраться после. В этом были свои недостатки — иногда Флин ловил себя на мысли, что ему не хватает должной собранности и четкого планирования. Все-таки порой вернее все продумать, чем лезть на рожон и надеяться на лучшее. Но, похоже, эта привычка и отношение к жизни прочно укоренились в нем еще со времен Нижнего квартала. И не выжечь их теперь и каленым железом.

Те, кто много думал и медленно решал, помирали там быстрее остальных. Флин этому быстро научился.

Поворот к особняку замаячил в десяти шагах. С ближайшего дерева шумно вспорхнула птица — Флин не успел разобрать, какая. Запущенная аллея в темноте навевала жути — разросшиеся столбики тополей по краям взмывали ввысь уродливыми монстрами.

Себастьян и Сайлас, конечно, хороши — прикрывать убийцу и помалкивать об этом. Ну ладно, пусть не убийцу, но товарища явно подозрительного. Зачем? Ради чего? Неужто Доуэлл настолько убедителен? Или пообещал им золотые горы? Да бред — Сайласу еще возможно, но богатенького Себастьяна мешком княжеских танов не смутишь. Наоборот — он, как говорил Мердок, вливал кучу денег в Глухой лог якобы по доброте душевной. Мост отремонтировал, дорогу подновил, фонари новые поставил. Да много чего. И чем его соблазнишь? Дэв с ним, сам потом расскажет.

Дорога к особняку выплыла ровной прямой. Ну вот, осталось подобраться к воротам и можно начинать.

Флин шагнул было дальше, но так и замер с занесенной над камнями ногой.

Аллея словно удлинилась, превратившись в сплошной туннель. Порыв ветра поднял в воздух сухие тополиные листья, переметая ими по дорожке. Старые ворота бликовали в лунном сиянии, но как будто бы отодвинувшись дальше. Громада особняка вырастала за забором, нахохлившись угловыми башнями, точно острыми пиками, устремленными в небо.

Ладонь сама сжала рукоять револьвера. Второй рукой Флин нащупал пузырек в нагрудном кармане.

Что-то здесь явно не так.

Очередной порыв чуть не сдул шляпу с его головы, но этого Флин не заметил, потому что в нос как раз вполз свежий ночной запах. Запах с посторонними, чужими нотками.

Его ждали. Шриал их всех побери, неужели Сэм и правда...

Револьвер выскочил из кобуры, палец порхнул к спусковому крючку — грохнул выстрел, вспышкой сверкнул в темноте. Но Флин сразу понял, что промахнулся. И опоздал.

Свет выключили. В один момент он еще видел дорожку, ворота и дом за ней, но миг спустя перед взором опустился непроницаемый мрак. А еще через секунду что-то острое полоснуло по правой руке, разрывая плащ.

Флин охнул, резко перекатился вбок, чудом не выронив пистолет. Под ногами зашуршала листва.

Это маг. Это шриалов кровяной маг! Только он мог так лихо выключить зрение. Но чем он ранил-то, скотина?

Рукав заливало горячим, Флин перехватил пистолет левой рукой. Стрелять можно — это хорошо. Но куда?! Где этот урод?

Флин замер, стараясь не дышать. Нет зрения — надо работать на звук. Противный запах усилился, как будто рядом гнила дохлая кошка. Это еще откуда?

— Ты давно не мылся, а, Сэм? — крикнул Флин в пустоту. — Я тебя за километр почую, слышишь!

Тишина. Лишь ветер ворочал листиками и сухой травой. Ну где же ты?

Шорох справа. Флин рывком развернулся, пальнул еще раз, но враг опять ушел, а правое плечо вспыхнуло болью.

— Вот мразь!

Так, надо срочно что-то придумать. Снять бы дэвову слепоту, да знать бы как. Вот скотина, и как он сумел?

Выхватив кинжал порезанной рукой, дознаватель выставил его перед собой. Опять тихо. Ну не может он так тихо ходить, тут камни, листья и трава везде! Как будто с ветром прилетает.

От мерзкого запаха и боли начало мутить.

Когда за спиной хрустнула ветка, Флин повернулся настолько быстро, насколько вообще возможно — выстрелил чуть правее, надеясь достать противника и в то же время махнув кинжалом в противоположную строну. Все впустую!

Поток воздуха пронесся слева, оставил порез на боку.

— Да чтоб тебя! — взвыл Флин.

В револьвере остались три патрона, долго не продержишься. Да и толку от них, попробуй тут попади — шустрый, зараза! Да еще и вслепую. А раз так — пора рисковать.

Натекшая в рукав кровь испарилась, наполняя тело силой. Эйфория шарахнула в мозг, вскружила голову. Флин направил мощь в клинок и, лишь шелохнулся листик слева, рубанул по дуге, щедро расплескивая энергию. Он не видел, но знал — из кинжала вырвалась алая плеть, описав почти полный круг. Плеть еле заметно качнулась, отдавая в руку — есть! Попал!

Вихрь полетел мимо, и Флину показалось, что он расслышал слабый взвизг.

Так, еще раз — сжег кровь (теперь у плеча), силу в клинок. Ждем.

Воздух колыхнулся, плеть сразу пошла кругом, на сей раз впечатавшись в чье-то тело заметно мощнее.

— Ага! — радостно завопил Флин от переизбытка эмоций. Живот сводило, раны болели, но эйфория от колдовства притупляла все. — Ну что, получил?

Ответа не было. Сэм, если это и впрямь был он, притаился где-то рядом, зализывая раны.