– Я ничего не делала, – твердо заявила я. – Я просто уличила его во лжи и оставила на фестивале.

– Что ж, – Клара отбросила волосы за спину, – ты молодец. Немногие на такое решались.

Решались обвинить во лжи или уйти прочь, я тоже не поняла.

– Прости, что не смогла помочь тебе разыскать кузину, – добавила я совершенно искренне. Возможно, я приехала в Малибу из-за Эмилии, но в итоге оставалась там ради Анджелики и Бекс. Уезжать, не связав концы с концами, было трудно, но, по всей видимости, тут-то мне на помощь и приходил писательский дар – в воображении я могла найти ответ на любой вопрос и окончание для любой истории.

– Чужие семейные дела тебя не касаются, – неожиданно ревниво ответила Клара – впрочем, в полном соответствии с тем, как она относилась ко мне все это время. – Я имею в виду, – смягчила она тон, – тебе не за что просить прощения.

Но мне искренне было ее жаль. Я всего неделю провела в мире, где жили Эшервуды, и мне уже начало казаться, что я схожу с ума. И я не представляла, каково пришлось за годы такой жизни Анджелике или Бекс. И бедной Кларе, которая последнее время вела здесь хозяйство.

– Послушай, – сказала я, – знаю, что не нравлюсь тебе, но позволь дать совет, вдруг пригодится? – Лицо Клары стало непроницаемым, и я не могла разобрать, излучают ее глаза ненависть или любопытство, так что продолжала: – Твоей кузины здесь нет. И ты не обретешь ее снова, работая домохозяйкой у Эша.

Прошлым вечером я пришла к выводу, что Эш слишком одержим Анджеликой, чтобы намеренно убить ее. Но теперь при свете дня, снова лицом к лицу с Кларой моя уверенность потускнела. Так что я передала ей слова Нейта о том, что за несколько недель до аварии Анджелика жаловалась на неполадки с машиной.

– Машина плохо слушалась? Ты думаешь, Эш это подстроил? – удивленно подняла Клара брови.

– Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. На твоем месте я бы убралась из этого дома как можно скорее.

Клара ответила натянутой улыбкой, встала и опустила солнечные очки на глаза, давая понять, что собирается уходить.

– Так мило, что ты обо мне беспокоишься, – произнесла она ровно и с прохладцей. – Но не стоит. Я отдаю себе отчет в действиях. У меня все под контролем.

Смешно, но почти то же самое я сказала Ною в баре несколькими днями ранее, и у меня руки зачесались схватить Клару, встряхнуть и сообщить, что, когда дело касается Эша, ни о каком контроле речи быть не может. Однако хоть мы и не были врагами, но и друзьями тоже. Так что я сдержала порыв и просто смотрела ей вслед, пока она, уверенно цокая каблуками, не скрылась из виду.

На следующее утро я позвонила Чарли и призналась, что вернусь ни с чем, потому что отказалась дальше участвовать в проекте Эшервуда. Чарли ответила, что тогда нам стоит сделать перерыв и, возможно, она потом подберет для меня другой проект. И я так поняла, что отныне и впредь на все мои звонки просто будет отвечать автоответчик.

– Так жаль, что ты не сделала из этого книгу, Оливия.

– Он на каждом шагу меня обманывал, – снова подчеркнула я.

– Когда тебя нанимают написать книгу за кого-то, это с самого начала сплошной обман, – вздохнула Чарли, и я понимала, что могу спорить с ней до посинения, но она меня не поймет. Я вкладывала в слова душу – для Чарли ценность слов выражалась в долларах. Но я не могла писать о том, чего не понимала или не чувствовала, о том, что не вызывало во мне любви, и уж точно о том, что не вызывало доверия. И деньги тут ничего не могли изменить.

Я поняла, что стоит прислушаться к словам Ноя – впереди меня ждали новые книги и новые агенты, которые помогут их продать.

– Береги себя, Оливия, – наконец сказала Чарли.

– Конечно, – тихо ответила я: прощаться с Чарли оказалось куда больнее, чем с Джеком. – И ты тоже.

И вот пролетели полгода.

Весна сменилась летом, лето – осенью. В мае моей племяннице Лили исполнилось пять лет, и я ездила к ней на день рождения. А в июле я даже отправилась на выходные на Кейп Код вместе с папой, Шоной, Сюзи и Лили, и не могу сказать, что мне не понравилось.

Я устроилась в кофе-шоп недалеко от квартиры, у меня появились деньги, чтобы платить за жилье, и время, чтобы писать. Я воспользовалась советом Ноя и начала сочинять роман о писательнице, которую наняли в литературные рабы, и она оказалась впутана в историю об убийстве. Отчасти моим вдохновением послужила жизнь Анджелики, а также Клары и Эша. Стиль романа я бы определила как современный готический саспенс, хотя не исключала, что важную роль там сыграет и любовная линия. Я сама еще не решила. Дело продвигалось неторопливо – но продвигалось, и в любом случае все обстояло куда лучше, чем прошлой осенью.

Мы с Ноем часами общались по «Фейстайму», обсуждая литературу, жизнь и всякие глупости. Запоем синхронно смотрели сериалы на «Нетфликсе» (до трех ночи у меня, до полуночи у него, потому что Ною все-таки нужно было ходить в университет и читать лекции) и писали друг другу по поводу и без, торопясь обменяться каждой приходящей мыслью или переживанием. А потом в августе Ной прислал мне рукопись, и я провела всю ночь за чтением. И хотя я искренне заверила его, что детектива лучше в жизни не читала, потом я указала на все ошибки и недочеты – точно так же, как делала и во времена учебы.

После того, как Ной внес правки в рукопись, его агент уже через пять дней продал роман и предстоящее продолжение за семизначную сумму. И Ной уверял, что именно мои правки помогли поднять текст до такого успешного уровня.

– Ну ладно, – сказала я, когда мы связались по «Фейстайму», чтобы выпить по бокалу шампанского в честь такого прорыва, – я согласна на половину гонорара.

– Договорились. – Ной отпил из своего бокала и придвинулся ближе к экрану телефона, словно изучая мое лицо. Он постоянно так себя вел – что вживую, что онлайн, словно делая в голове какие-то заметки, но, естественно, я понятия не имела какие. Вообще, теперь стало сложнее, чем раньше, прочитать его чувства и мысли по лицу – а на маленьком экране телефона почти невозможно. – Я бы хотел купить тебе что-нибудь, – беспечно заметил Ной.

– Да не надо мне ничего покупать! Я же пошутила.

Он кивнул.

– Это будет подарок для нас обоих. – На несколько секунд он замолчал и просто смотрел на меня. – Можно я куплю тебе билет на самолет на следующей неделе? Я хочу встретиться с тобой вживую и отпраздновать в каком-нибудь фешенебельном заведении.

Я вспомнила, что это было любимое словечко Ноя в отношении Малибу – «фешенебельный». И тут же подтянулись воспоминания о Тихом океане, утесах, Эше и его доме, и у меня скрутило внутренности.

– Даже не знаю, – ответила я, – мне же нужно работать.

Ной нахмурился с таким потрясенным видом, что я на пару мгновений отвела взгляд от экрана.

– А никто не может поменяться с тобой сменами?

– Ну, наверное, – медленно ответила я, все еще не в силах посмотреть ему прямо в глаза.

– Так ты приедешь? – с надеждой, мгновенно согревшей меня, спросил он.

Конечно же меня пугала перспектива снова оказаться в Малибу, а не предложение Ноя. Я хотела увидеть его и не по видеосвязи. И мне нужно было наконец оставить Эша и Малибу в прошлом. Я не могла позволить им диктовать мне, как жить дальше.

– Да, – наконец сказала я. – Я приеду.

Я была так рада увидеть Ноя у багажной ленты, что забыла, что должна нервничать, оказавшись снова в Лос-Анджелесе. Я пыталась убедить себя, что в таком большом городе не так-то просто натолкнуться на отдельно взятого человека – в моем случае Эша, – к тому же я не собиралась в окрестности Малибу. И все-таки во время полета я никак не могла успокоиться и первые два часа читала один и тот же абзац, пока не сдалась, заказала бокал вина и наконец погрузилась в тревожную дремоту.