– Пока гостевое крыло готовили к твоему приезду, я вспомнил, что там осталась еще целая коробка с вещами помимо дневников.

– Фотографии? – уточнила я.

Эш кивнул и передал мне альбом, слегка наклонившись, чтобы открыть первую страницу. Когда он оказывался так близко, когда я вдыхала этот пьянящий аромат кедра, у меня перехватывало дыхание, и думать, а тем более говорить внятно становилось почти невозможно.

Эш указал на черно-белое фото, где, похоже, на фоне озера Малибу стояли молодая женщина и мужчина.

– Вот бабушка Эмилия с моим дедом.

Эмилия была потрясающей красавицей – это было видно даже на старом зернистом снимке: изящной, в светлом летнем платье и соломенной шляпе с мягкими полями, которая, однако, не скрывала широкой обворожительной улыбки.

Эш перелистнул страницу – на этот раз Эмилия сидела в каноэ, прижав шляпу к груди, слегка склонив голову набок, и светилась от удовольствия.

– Ух ты, какая красавица! – восхитилась я вслух. – Нам нужно использовать парочку этих фото в книге.

Вообще-то, я не знала, что скажет на это издательство, потому что никогда раньше не работала над подобным проектом, но мне очень живо представилась черно-белая книга с этим потрясающим лицом на обложке.

– Да, отличная мысль, – согласился Эш. – Мир должен узнать ее имя, увидеть ее лицо. А как тебе эта? – Он пролистнул еще несколько страниц, пока не нашел то, что искал: совсем юная Эмилия – лицо в веснушках, волосы заплетены в косу – стоит посреди цветочного поля. – Это во Франции, в том местечке, где она выросла. Еще до встречи с дедушкой.

Я, естественно, сразу снова вспомнила, как много связывало Дафну с этой страной.

– Дафна дю Морье училась в школе для благородных девиц во Франции, – сообщила я Эшу. – Ее предки, как и предки Эмилии, были французы. Дю Морье.

– Дю Морье, – эхом повторил Эш, как мне показалось, с идеальным французским акцентом.

– Вообще, Дафна фанатично изучала фамильную историю. В детстве ей рассказывали, что ее французские предки-аристократы владели стеклодувным производством, но когда уже взрослой женщиной она приехала во Францию для более серьезного исследования, выяснилось, что они были обычными рабочими на той стеклодувной фабрике, весьма далекими от аристократических кругов, и сбежали в Англию в страхе перед революцией. Она описала эту историю в «Стеклодувах».

Я вдруг осознала, что мой монолог звучит словно зачитанная статья из энциклопедии, и поспешно захлопнула рот. Эш рассмеялся.

– Вот видишь, ты специалист по дю Морье.

Я покачала головой.

– Все это я читала на днях, когда пыталась найти какую-то связь с Эмилией. Я все гадаю, могли ли они пересечься где-то во Франции? Может, ходили в одну и ту же школу?

– Полагаешь, они знали друг друга по школе и тогда Дафна украла эту историю? – В голосе Эша появилась какая-то мрачная настойчивость, которой там не было мгновением раньше. – Оливия, что, по-твоему, тогда произошло?

Я на миг задумалась.

– Не знаю, – честно призналась я. Даже если девушки тогда были знакомы, Эмилия еще не прожила личную «ребекковскую» драму, она еще ничего не знала ни о Генри Эшервуде, ни о его жене.

Кстати, о Ребекке Эшервуд я тоже до сих пор так ничего и не выяснила. Странным образом мне не удавалось найти никаких следов этой женщины.

Эш вздохнул и захлопнул альбом.

– Погоди. – Я протянула руку за альбомом, но Эш держал крепко и явно не хотел отпускать. – А как же Ребекка Эшервуд? – вырвалось у меня прежде, чем я успела обдумать слова.

– А что с ней? – грубовато отозвался Эш и отодвинулся. Но меня уже было не остановить.

– Сохранились ли ее фотографии?

– Зачем мне хранить их? – откровенно огрызнулся Эш. Я уже хотела извиниться, но сдержала порыв – я не смогу написать книгу, если не буду задавать вопросы. К тому же половину – если не больше – сути «Ребекки» составляла личность самой Ребекки. А если Эмилия написала похожую книгу, то и в нашем проекте центральным персонажем, похоже, будет именно Ребекка Эшервуд.

– Ну, возможно, не здесь, – постаралась я выразиться более деликатно, – а в доме на озере…

– И кто бы вынес их из пожара? – оборвал меня Эш и нахмурился еще сильнее.

Точно. Пожар.

Краска снова бросилась мне в лицо, и я замямлила:

– Я… я… Понимаешь, мой писательский инстинкт… он говорит, что мне нужно понять Ребекку, чтобы понять, как написать историю твоей бабушки, вот и все, – выпалила я.

– Не нужно, – отрезал Эш. – Просто забудь, что я о ней говорил.

Забыть? Это как?!

Ему пришло какое-то сообщение, он сгреб телефон со столика и полностью переключил внимание на переписку. Отложил альбом и принялся набирать ответ.

– Мне нужно работать, – сообщил он коротко и сухо, даже не подняв глаз от экрана.

– Прости, – выговорила я, не понимая, как он мог пять минут назад смеяться и вдруг так помрачнеть. – Не хотела тебя расстраивать.

Но он никак не отреагировал на мои слова и, поднявшись с кушетки, даже не взглянул на меня.

– Устраивайся в гостевой, Клара тебе во всем поможет, она сейчас на кухне. Я вернусь к ужину.

Клара действительно обнаружилась на кухне – вытирала мраморную столешницу, и я сразу узнала ее по волнистым каштановым волосам – это была та самая женщина, которая стояла на веранде. Не призрак Анджелики, не любовница Эша, а его живущая рядом и очень красивая домохозяйка.

Подойдя к дверной арке, я прокашлялась, сообщая о своем появлении, и Клара, поставив чистящий спрей на стол, оглянулась.

– О, вы, должно быть, та самая писательница, – предположила она. – Эш мне все уши прожужжал за завтраком. Олив, да?

Я покраснела. Опять. Господи, я ненавидела свое тело за то, что оно постоянно предательски выдавало смущение. Почему я не могла вести себя и выглядеть более уверенно?

– Оливия, – поправила я, стараясь принять как можно более непринужденный вид. Клара пожала плечами и снова побрызгала спреем на столешницу – ей явно было без разницы, Олив или Оливия.

– Я уезжала навестить маму, она живет около залива. Эш не большой любитель убираться – впрочем, как и большинство мужчин, а? – Она красноречиво закатила глаза, и я хотела ответить, что всего лишь пишу книгу на заказ, тут ненадолго и знаю об Эше чуть больше, чем ничего – особенно учитывая, как резко и неожиданно изменилась его манера разговора со мной всего пять минут назад.

Но вместо этого я прикусила губу и кивнула.

Клара отступила от стола на шаг, уперев в бок руку с тряпкой.

– Эш прямо голову от вас потерял, раз пригласил остановиться здесь. – В ее голосе послышались уязвленные нотки, и она уставилась на меня, словно принуждая к ответу. Но я не знала, что сказать. Резкость Эша и неприветливость Клары уже заставили меня задуматься, не зря ли я сюда приехала. Но, естественно, я не собиралась ей об этом сообщать.

– Ну, нам надо еще обсудить некоторые вопросы перед началом работы, а здесь это будет проще… – Я умолкла, почувствовав, как беспомощно звучит это объяснение даже для моих собственных ушей, при том, что оно было правдой. Во всяком случае, верхушкой правды, предназначенной для окружающих.

Клара буравила меня взглядом еще пару мгновений, словно пытаясь понять, почему Эш пригласил в свой дом такую женщину, как я.

– Вы знаете, где гостевая спальня? – наконец спросила она. Я кивнула. – Вам что-то нужно?

Я покачала головой:

– Не хочу вас беспокоить, вы явно заняты. Вы даже не заметите мое присутствие.

– Чепуха, – быстро возразила Клара. – Вы гость Эша. Если вам что-то понадобится, просто попросите меня.

– У меня все есть, – продолжала отнекиваться я.

– Даже кофе? Я все равно собиралась сварить немного.

Тут Клара наконец-то улыбнулась мне, кажется, даже искренне, так что в углах ее ярких зеленых глаз залегли морщинки, и я спросила себя, может, я приняла за назойливость обычное любопытство? Может, Эш в самом деле редко звал кого-то в гости? Я с трудом сглотнула, пытаясь не думать, какую подоплеку может иметь подобное приглашение. Не так рано с утра.