Мы миновали еще один коридор и несколько закрытых дверей, за которыми, как я предположила, располагались другие спальни. Эш остановился у первой. Это была его комната? Или та, которую он делил с Анджеликой? Или еще одна гостевая? Я не решилась спросить – не хотела разрушать звучанием речи то, что происходило между нами.

– Я переехал сюда несколько месяцев назад, – мягко ответил Эш на мой невысказанный вопрос. – Не мог оставаться в той же… – Он умолк, не в силах закончить мысль. Но он явно имел в виду «в той же комнате», где они жили, или «в той же постели», которую они делили ночь за ночью.

О господи, что же я творю?

Я осторожно освободила руку из его хватки, но он чуть качнул головой, снова взял мою ладонь, открыл дверь и провел меня внутрь.

Здесь все было оформлено в минималистском, мужском стиле, как и почти во всем доме: светло-серые стены, огромная постель по центру, накрытая темно-серым покрывалом. Застекленные двери, ведущие, по всей видимости, на балкон с видом на океан, и тяжелые серые гардины, сквозь которые просачивался едва заметный бледный отсвет, так что в комнате стоял угрюмый полумрак. Выражение «стены пропитаны печалью» относилось к этой спальне в полной мере.

– Эш, – мягко попыталась я, – может, нам не стоит…

– Повтори то, что ты сказала раньше, – оборвал он меня.

А что я сказала раньше? У меня в голове все перемешалось, и я четко помнила только ощущение его языка у себя во рту и ощущение его волос под пальцами. Тепло кожи. Я хотела коснуться ее, чтобы снова его ощутить. Но нам не стоило продолжать. Мне не стоило продолжать. Что бы ни произошло дальше между нами, Эш утром проснется как ни в чем не бывало. А что будет со мной?

– Ты сказала, что хочешь меня, – напомнил он. – Повтори.

Я что, в самом деле произнесла такое вслух? Да, произнесла. И говорила всерьез.

Я прикусила губу, но ответила:

– Мне нужна эта работа.

Эш кивнул.

– Можно разделять работу и удовольствие.

Правда?

Он взял меня за подбородок и мягко повернул мое лицо к себе, так что наши губы оказались очень близко, но не соприкасались.

– Повтори. Это. Снова, – выдохнул он каждое слово по отдельности, и я скорее ощутила их на губах, нежели услышала или осознала.

– Я хочу тебя, – наконец прошептала я, ненавидя себя за то, что не нашла сил сопротивляться, и почти ненавидя сами слова за то, что они были правдой.

Эш слегка улыбнулся – а потом его губы накрыли мои, и я захлебнулась. Я забыла, как видеть, слышать и думать. Я тонула, но не хотела вынырнуть за глотком воздуха. Я даже не помнила, как плавать.

А потом все произошло так быстро, как будто Эш нажал кнопку ускоренной перемотки: моя рубашка куда-то пропала, Эш расстегнул лифчик, стянул с меня джинсы и толкнул меня на постель. И только когда он полез в тумбочку за презервативом и я ощутила обнаженной кожей прикосновение прохладного воздуха, ко мне вдруг вернулась способность мыслить трезво.

Какого черта я творю?

Я практически ничего не знала об Эше, кроме того, что, по выражению Ноя, он был сногсшибательным и самовлюбленным. Все предшествовавшие события произошли слишком быстро, мы и познакомились-то всего неделю назад. Целоваться или хотеть кого-то – это одно, но спустя пять минут после первого поцелуя уже оказаться в кровати голыми – совершенно иное.

Я быстро села, нашла глазами на полу джинсы и рубашку, подобрала их и поспешно натянула, не сразу попав в штанину.

– Извини, – услышала я собственный запинающийся голос. – Кажется, мне надо… я думаю, нам не стоит…

Эш захлопнул ящик тумбочки, повернулся и секунду изучал меня. Глаза у него потемнели, но непонятно, от желания или разочарования. Впрочем, когда он натянул собственные штаны, застегнул ремень и подошел ко мне, взгляд у него снова стал ясным. Он положил руки мне на плечи и уточнил:

– Я слишком поторопился, да?

Я затрясла головой, хотя запаниковала именно из-за той скорости, с которой мы перешли от поцелуев у двери к почти уже непосредственно сексу. У меня даже голова немного кружилась.

– Давно уже… когда последний раз… – мягко сказал он.

Я прикусила губу и кивнула. Возможно, моя проблема состояла в том же – после расставания с Джеком я не только ни с кем не спала, но даже и на свидания не ходила. Неловко потеребив пуговицу на джинсах, я в итоге натянула свитер через голову, ощущая, как волосы встают дыбом от статического электричества.

Эш нежно пригладил их ладонями, заведя пряди за уши. Прижал ладонь к моей щеке, и внезапно на меня нахлынула нежность, согрев изнутри. Но несмотря на это, я по-прежнему испытывала одновременно жар и озноб, удовлетворение и досаду.

– Тебе необязательно уходить, – продолжал он. – Я велю принести ужин сюда, мы поедим и просто посмотрим какое-нибудь кино.

Внезапно меня охватила невыносимая усталость, и я поняла, сколько сил потратила, чтобы остановить происходящее, встать, одеться. Если я сяду обратно и тем более снова начну целовать его, скорее всего, снова встать мне уже не удастся.

– А что подумает Клара? – тихо спросила я, отступая на шаг, так что Эшу пришлось отнять руку от моего лица.

– Мне плевать, – ответил он со смешком.

В общем-то, мне тоже было наплевать, но я понимала, насколько низко упаду в ее глазах как профессионал, если позволю себе остаться в спальне Эша, поэтому в итоге все-таки сказала:

– Мне стоит вернуться к себе в комнату.

И сама разозлилась, услышав, как дрожит мой голос, словно я не уверена в собственном решении. Неудивительно, что Эш уточнил:

– Ты правда этого хочешь?

Я молча кивнула, опасаясь, что голос продолжит меня выдавать.

Эш снова протянул руку, нежно огладив мою щеку большим пальцем.

– Значит, продолжим позже?

Вернувшись в спальню, я обнаружила все вещи из чемодана постиранными и сложенными на кровати. Я старалась не думать о том, что Клара могла видеть и слышать, расхаживая по дому и стирая мою одежду. Вся красная от стыда, я влезла в бостонскую футболку и клетчатые пижамные штаны и убрала остальное в шкаф. Часы показывали начало восьмого, но я уже была просто без сил.

Я опустилась на кровать и вздохнула – завтра наконец доставят дневники Эмилии и мы сможем полностью отдаться работе. Эш намекнул на продолжение, но в свете дня все видится иначе. И главная проблема состояла в том, что я не знала, как вести себя после всего, что только что произошло.

Может, стоит сразу купить обратный билет в Бостон и тем самым перекрыть пути к отступлению, подумала я, схватила ноутбук, чтобы найти подходящий рейс, – и увидела непрочитанное сообщение.

«Как насчет пропустить по стаканчику сегодня вечером? Или ты предпочтешь суп?» – писал Ной. Сообщение пришло десять минут назад, и я не слышала сигнала получения? А где, кстати, мой телефон?

Скинув покрывало, я перерыла кровать. Обползала весь пол, проверила ванную и наконец вспомнила, что последний раз держала его в руках, когда запихнула в задний карман джинсов, направляясь вместе с Эшем в другое крыло дома. Когда я подняла джинсы с пола в спальне Эша, задний карман определенно пустовал. Блин, похоже, я его там и выронила, но возвращаться сейчас за ним нечего было и думать.

«Сегодня не могу», – отстучала я Ною. «Попозже на неделе, хорошо?»

Закрыв крышку, я поставила ноутбук обратно на тумбочку, залезла в постель и закрыла глаза. У меня снова начиналась мигрень – видимо, все-таки не стоило пить красное вино, – и я хотела просто заснуть и забыть все события последних нескольких часов.

А поисками телефона и прочими проблемами я займусь завтра.

Сон, однако, не стер воспоминания, а только отложил приступ самобичевания на несколько часов. Я проснулась в восемь, и на меня обрушились картины случившегося – поцелуи, спальня Эша, я, обнаженная и смущенная, на его кровати – и дикая смесь неутоленного желания и последовавшего опустошения.