– Я вообще-то видела на «Реддите» пост с теорией, что Анджелика жива и инсценировала свою смерть.

Клара остановилась на красный, повернулась ко мне и нахмурилась.

– Неужели ты этому поверила?

Я покачала головой, хотя уже и сама не знала, во что верю, а во что нет, где правда, а где ложь. Где реальность – а где вымысел.

– Я просто все время возвращаюсь к тому, что Роуз говорит об Анджелике в настоящем времени.

Клара вздохнула.

– А меня зацепила ее фраза о том, что Энджи хотела уничтожить Эша и что он никогда бы не допустил подобного. А потом эти чудные рассуждения про распиливание пополам, когда ты спросила, не была ли авария подстроена.

– А ты сама как считаешь? – осторожно спросила я.

Клара бросила на меня быстрый взгляд искоса и снова сосредоточилась на дороге.

– Да… нет… возможно?

– Я хочу сказать – Эш сложный человек, но не убийца же? – пояснила я.

Клара прикусила губу, словно раздумывая, отвечать мне или нет. Потом все-таки произнесла:

– Это же ты писательница, вот и скажи – если бы все это происходило в романе, Эш стал бы подрезать ей тормоза?

Я рассмеялась, хотя горло у меня перехватило, и наружу вырвался скорее короткий вскрик.

– Нет, это слишком мелодраматично. Но как говорится, правда – удивительнее любого вымысла.

– Ну, то, что в реальности происходит в этом семействе, точно даст фору любому вымыслу, – беспечно ответила Клара, притворяясь, что шутит, хотя ее нахмуренный лоб говорил об обратном. Что бы ни случилось с Анджеликой или Бекс, нам обеим было не до смеха. – И если уж начистоту, – тихо добавила Клара, – я не знаю, на что способен Эш.

Я кивнула, и тут мне пришло в голову, что, будь происходящее переложением «Ребекки», Эш должен быть убийцей!

Но нет, стоп. Это реальная жизнь. Эш так разбит, так изранен после гибели Анджелики, что мне трудно заставить себя поверить, что он в ней виновен.

А потом зазвонил телефон, на экране высветилось имя Ноя – у меня напрочь вылетело из головы, что я обещала написать ему в полдень.

– Блин, я быстро, – сказала я Кларе. Она кивнула, не отводя взгляда от дороги.

– Привет, Ной. Прости, все в порядке. Мы с Кларой предприняли небольшую поездку.

– Стоп, что? Мне казалось, она нам не нравится.

Судя по тому, что Клара тихонько рассмеялась себе под нос, она прекрасно услышала слова Ноя. Мне оставалось только беззвучно произнести одними губами «извини».

– В любом случае, мы уже скоро будем в Малибу, но я в прошлый разговор не сообразила, какой сегодня день – сегодня же литературный фестиваль, и мы идем туда с Эшем, так что ты не сможешь за мной заехать.

На другом конце линии воцарилось молчание, и я не могла понять, Ной волнуется, задет или расстроен моим решением. Но когда мы обсуждали наше будущее в колледже, нашу писательскую карьеру, Лос-анджелесский фестиваль находился в списке самых заветных желаний.

– Ливви, я не понимаю, – заговорил Ной добрую минуту спустя, – почему ты не оставишь этого мутного парня и этот дурацкий проект?

Я ничего не ответила, потому что не могла подобрать объяснения, которое прозвучало бы для Ноя убедительно. Эш околдовал меня, внушал ужас, будоражил все мои чувства? Роуз сказала, что я зашла слишком далеко – но тогда тем более не было смысла возвращаться, а стоило идти до конца.

– Серьезно, – настаивал Ной, приняв мое молчание за готовность к обсуждению, – я не понимаю. Повторяется та же история, что с Джеком в колледже.

– Это какая же история? – огрызнулась я в досаде, что он приплел сюда еще и Джека.

– Такая, что ты принимаешь на себя роль жертвы, – пояснил Ной. – Не в силах посмотреть в лицо обстоятельствам, цепляешься за самого паршивого красавчика в окружении, чтобы он добил тебя. А ко мне прибегаешь, когда остается только собирать осколки, – добавил он после паузы.

Слова Ноя ранили меня как кинжалы, и он осознавал это. Временами Ной умел быть и безжалостным. Я вспомнила, как перед выпускными экзаменами сообщила ему, что собираюсь переезжать в Бостон вместе с Джеком, и тогда разразился грандиозный скандал, когда Ной заявил, что я сама себе худший враг. Трещина между нами возникла не на вечеринке по поводу выхода книги, нет – все началось именно тогда, с этих слов. А вечеринка стала финальным аккордом.

– Сожалею, что вчера попросила тебя о помощи, – выпалила я, – просто забудь об этом. И вообще, я не стою твоего беспокойства.

Я слышала его тяжелое дыхание, и на какой-то миг мне показалось, что он сейчас извинится, но он так меня разозлил, что я бы все равно не стала слушать, поэтому нажала отбой.

Неизвестно, сколько Клара услышала или поняла из моего разговора с Ноем, но, к ее чести, она не стала задавать вопросов. Вместо этого она заговорила совершенно о другом – спросила об Эмилии и о том, какую же книгу мне предстояло написать.

– Сама не знаю. – Я откинулась на спинку кресла и вздохнула. Злые слова Ноя, странные предостережения Роуз, замечание Клары о причудливой реальности, в которой живут Эшервуды, привели к тому, что у меня нарастала давящая боль за глазами, сигнализируя приближение мигрени. – Не уверена, что этой книге вообще суждено появиться на свет, – наконец призналась я.

Клара приподняла брови.

– А почему ты тогда до сих пор не уехала?

– Ну, я же обещала Эшу сходить с ним на фестиваль и… – Я умолкла, потому что не знала, что еще добавить. И что? Разве поэтому я оставалась в Малибу? Нет, мне не давал покоя внутренний голос, который требовал ответов на вопросы, тот самый голос, из-за которого я стала писательницей. Сейчас он настаивал, что в гибели Анджелики не все так ясно, и я должна в этом разобраться. Но вслух я ответила Кларе: – Какой же я писатель, если пропущу такое событие.

Она согласно кивнула.

– Кстати, я серьезно насчет платья с портрета. Если захочешь его надеть, я знаю, где оно хранится. Эш будет в шоке. – В ее голосе послышалось радостное предвкушение.

Я задумалась – всю неделю Эш держал меня в напряжении, почему бы нам не поменяться местами? Появившись на торжестве в платье Анджелики, которое Эш терпеть не мог, я фактически инсценировала «Ребекку», в которой миссис Денверс уговорила ничего не подозревающую главную героиню надеть реплику платья Ребекки. Чарли назвала происходящее в Малибу «метапрозой», но во мне крепло ощущение, что Вселенная просто-таки запихивает меня в переложение «Ребекки» с намеком, что мне самой такое никогда не сочинить.

Как будто рецензии от Kirkus мне было недостаточно!

– Так что, притащить тебе его? – еще раз спросила Клара, когда мы въехали в гараж и она заглушила двигатель.

Я подумала еще минуту, но в итоге покачала головой:

– Нет, не стоит. Я надену что-нибудь другое.

Честно говоря, я устала от пересказов и повторений. Устала их писать, устала в них жить. Устала от тех ограничений, которые они накладывали. Неважно, каким станет мой следующий шаг, я хотела сделать его самостоятельно, ни на кого и ни на что не оглядываясь. Я хотела сама быть автором своего романа.

По общепринятому мнению, центр издательской вселенной располагался в Нью-Йорке, но Лос-анджелесский литературный фестиваль одним своим существованием ставил подобную точку зрения под сомнение. Каждый март сюда съезжалось собрание величин литературных (таких как Стивен Кинг) и величин голливудских (таких как Стивен Спилберг), и в процессе негласных аукционов собирались деньги на благотворительность в сфере литературы по всей Калифорнии. Если бы год назад кто-то сказал, что мне предстоит посетить этот фестиваль, да еще в компании Генри Эшервуда III, я бы упала в обморок. Теперь же я хотела просто как-то проскочить все мероприятие, словно нажав кнопку перемотки, вернуться в Бостон и спрятаться в своей квартире.