– La fi lle anglaise dans les rumeurs, – мягко произнесла Роуз, внезапно перейдя на французский язык, бывший для нее, по-видимому, родным.

– Слухи? – уточнил Эш.

– Дафна ходила в ту же школу, что и мы, да, но я с ней не была знакома – из-за слишком большой разницы в возрасте, – однако все мы, даже самые маленькие, были о ней наслышаны – об английской писательнице, у которой когда-то был роман с учителем.

Об этой истории я как раз прочитала в библиотеке Малибу – Дафне тогда пришлось уйти из школы. Правда, несмотря на все эти сплетни, Дафна вышла замуж за Роберта Браунинга и родила ему нескольких детей.

Но я испытывала воодушевление с привкусом нереальности происходящего: одно дело – вычитать какую-то скандальную историю из книги, другое – слышать, как ее рассказывает непосредственный свидетель. Такой же безумный восторг я ощущала, когда находила удачное сюжетное решение, которое до этого никак мне не давалось. Возможно, Роуз станет ключом ко всему проекту?

– А вы не знаете, Эмилия и Дафна были близки? – выпалила я. – Возможно, они дружили и после школы?

Роуз секунду молчала, потом покачала головой.

– Не знаю, – наконец сказала она, – по-моему, нет. Она никогда не упоминала о таком.

Ну вот и все. Сердце у меня в груди упало, и я вздохнула. Возможно, я была права, сказав Эшу утром, что наша книга необязательно окажется связана с Дафной дю Морье. Возможно, это будет просто история жизни Эмилии, и только в одном из примечаний будет указано, что они ходили в одну школу.

Но раз уж мы приехали сюда, я хотела получить от Роуз хоть какую-то полезную информацию.

– А вы не могли бы рассказать об Эмилии? Какой она была женщиной, матерью, женой? Я везде искала, но ничего не смогла найти о ней.

Роуз опустила взгляд на руки, нервно переплела пальцы. Только тогда я заметила, что и на них сверкает огромный синий камень. Черт, да в нем было не меньше четырех карат!

– Бабуля… – Голос Эша стал мягким, просящим. – Ты расскажешь Оливии, поможешь ей? Ради меня.

Роуз подняла голову, и тут я разглядела, что глаза у нее цвета стали, цвета тумана над океаном перед рассветом.

– Хотите услышать правду? – Я кивнула, она помолчала, поглаживая гигантский бриллиант. – Как вы думаете, кто устроил пожар?

– Что ты имеешь в виду? – непонимающе потряс головой Эш.

– Эмилия была не в себе перед смертью. Хочешь написать книгу о ней? О фамильных скелетах в шкафах? Ну пожалуйста – Эмилия покончила с собой и пыталась убить твоего деда. И я полагаю, твоя семейная история полна подобными случаями.

Повисла такая тишина, что я слышала тихое прерывистое дыхание Роуз. Подобными случаями? Посты из «Реддита» снова замелькали перед внутренним взором. Нет-нет-нет…

– Нет, – наконец мягко возразил Эш, – экспертиза установила, что это был несчастный случай.

С Анджеликой ведь тоже произошел несчастный случай?

– И будь это правдой, – еще более веско продолжил он, – ты бы давно мне рассказала.

– А ты раньше не высказывал желания написать о ней книгу, – отрезала Роуз.

На меня нахлынуло опасение, что не видать мне ни книги, ни денег, ни возрождения карьеры. Но в голове роилось столько вопросов – касающихся Эмилии, касающихся Анджелики, – что я собиралась получить на них ответы во что бы то ни стало. И к тому же в груди все сжалось от сострадания к Эшу: исчез миллиардер, который нанял меня, чтобы я написала книгу о его семье, остался милый прекрасный мужчина, совершенно раздавленный одной-единственной фразой из уст Роуз.

– Ваш бигмак! – провозгласила молодая рыжеволосая женщина, открывая дверь плечом, потому что в одной руке она держала большой, в пятнах жира, пакет, в другой – картонную подставку для стаканов. Увидев Эша, она запнулась и остановилась. – О, мистер Эшервуд, я… я не знала, что вы сегодня приедете.

– Потому что он не позвонил заранее, – с прохладцей пояснила Роуз. – Мэри-Бет, милочка, дай мне колу, я умираю от жажды.

Мэри-Бет пожала плечами, извиняясь перед Эшем, передала Роуз стакан с колой, содрала бумажную обертку с трубочки и воткнула в стакан, наклонив к губам Роуз. Потом повернулась к Эшу.

– Мы никогда не нарушаем режим, – сказала она, – но в этот раз Роуз просто умоляла меня. Может, ей не хватает железа из мяса.

Хорошая попытка, Мэри-Бет. Что-то мне подсказывало, что Роуз постоянно ест гамбургеры на обед.

– Бога ради, сюда поставляют мраморную говядину, на кухне что, не могут поджарить стейк? – ледяным от гнева голосом произнес Эш. – Я плачу не за эту дрянь. – Сверкая глазами на Мэри-Бет, он даже поднял руку, и на секунду мне показалось, что сейчас он схватит заляпанный пакет и с отвращением швырнет через всю комнату. Но, видимо, поняв, что я наблюдаю, Эш медленно опустил руку. – Мы уезжаем, – бросил он, – не будем доставлять вам беспокойство.

Он схватил меня и потащил к дверям, прежде чем я успела еще что-то спросить или хотя бы попрощаться с Роуз.

– В следующий раз сначала звони! – крикнула она нам вслед.

Когда раздается звонок от моей подруги из нью-йоркского издательства, мы с кузиной пьем утренний кофе. Прошло три месяца с того вечера, как я застала их вдвоем с моим мужем в моей спальне, и каждый раз общение с ней причиняет мне боль. И я не могу рассказать ей, что все знаю. Что слышала, чем они занимались. Что ненавижу ее.

Я выбираю пассивную агрессию – заваливаю ее работой, поручаю самые невыполнимые задания. Как-то раз мне взбрело в голову, что под платье для очередного приема требуются серьги из розового жемчуга, и я послала кузину на бесконечные безнадежные поиски идеального варианта. А в ее отсутствие пробралась в ее гардеробную и проделала крошечные дырки во всех ее любимых платьях. А когда кузина обнаружила эту катастрофу, я подняла большой шум по поводу расплодившейся моли. А чуть позже проделала тот же фокус с шелковыми галстуками мужа.

Начинаю ли я жалеть о совершенном, когда кузина проявляет заботу и сочувствие? Когда я выпиваю слишком много шампанского и утром бегу к унитазу, а она держит мои волосы, потом мчится на кухню, чтобы смешать тоник от похмелья по собственному рецепту, который мгновенно облегчает мое состояние? Нет, нет и нет. Она заслуживает того, что я с ней делаю, и много чего похуже.

Плевать на нее. И на моего мужа. Как только я опубликую роман, я уйду от него. Заживу своей жизнью, построю собственную карьеру. А кузина может оставаться с ним, пока он не задушит ее постоянными требованиями любви и восхищения. Пока она не зачахнет и забудет, что тоже человек, личность. Да пусть хоть замуж за него выйдет – а с меня хватит.

И вот мы сидим друг напротив друга, попивая кофе, кузина рассуждает насчет приема, который мы устраиваем на этой неделе, и меня то и дело охватывает желание предложить ей занять мое место. Я уже много месяцев прокручиваю в голове, как скажу вслух: «Да забирай ты моего мужа, раз он тебе так сильно нужен».

Но пока что прикусываю губу – и тут звонит телефон, это моя подруга из нью-йоркского издательства. Она опускает приветствия, голос у нее мрачный, и мое сердце, пропустив удар, замирает.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – сообщает она.

– Что случилось? Тебе не понравилось? Он ужасен?

– Нет, – доносится ответ. – Нет, – повторяет она, смягчив тон. – Ни капли не ужасен.

– Тогда в чем проблема? Что не так?

– Проблема в том, что кто-то уже написал твою книгу.

Стоило нам вернуться на парковку и подойти к машине, как Эш не выдержал – хлопнул обеими руками по капоту и выдохнул:

– Господи, как же с ней тяжко.

– Да уж, дама с характером, – поддержала я, сложив руки на груди и глядя на него сквозь прищуренные веки – Эш стоял против солнца, так что я видела только черный силуэт. Он не утратил великолепия, и хотя что-то в нем словно надломилось, от него по-прежнему исходило некое сияние, которое будоражило кровь и пропитывало меня от макушки до пят.