Сама устроилась напротив.

Староста положил на стол свою папку, отломил кусок лепёшки, щедро смазал мёдом и откусил. Прожевал, зажмурился от удовольствия, и повторил. Филиппе вяло жевал хлеб, запивая эсемпией, и по его лицу было непонятно – нравится ему или нет.

— Так что вас привело сюда, дорогой староста? – дождавшись, пока староста наестся, задала я волнующий меня вопрос.

— Дык, светлая дона, бумаги принёс. – он протянул мне пачку листов, которые приволок Филиппе, — тут ваши все документы. Надлежит в порядке всё держать. Хочу пояснить за ваш налоговый статус .

О! пояснить это хорошо. Инструкции совсем работать перестали, так что я понятия не имею, что там по налогам. Помню, что платить их надо, но как? Сама всё собиралась съездить, но сил и времени совершенно не хватает.

— Вы, светлая дона, как новый житель подлежите совершенно свободной торговле в течение трёх месяцев. Потом вы будете выплачивать ежемесячный налог в размере восьми процентов от выручки. Ещё вам следует получить знак мастера и вывеску с меткой.

— А где и как получить знак?

— Да я уже всё сделал, — оскалился староста.

Он раскрыл свою папку, вытащил оттуда плотный лист, блеснувший молочной белизной, и протянул мне.

— Это знак мастера, — пояснил староста. – Вот на основании этого знака, вы сделаете себе вывеску и повесите на ворота. Чтобы каждый проходящий видел, кто тута проживать изволит.

Толстый лист приятно холодил пальцы. Наощупь он был похож на пластик – гладкий, глянцевый. Но это была именно бумага. Там даже тонкие вкрапления каких-то нитей виднелись.

— Это специальный документ, — пояснил староста, — он имеет свои отличительные знаки…вот смотрите – полосы, тоненькие ниточки, и вот эту картиночку…вы листочек-то поверните к свету…ага, вот этим боком.

Я послушно рассматривала все признаки качества знака, а потом слегка повернула лист и увидела едва заметный рисунок . Он шёл прямо по центру знака – две руки, тянущиеся сквозь пространство навстречу друг другу. Ещё мгновение – и они соприкоснуться кончиками пальцев.

— Интересно, — хмыкнула я и повертела лист, разглядывая знакомый рисунок.

Изображение поразительно напоминало лого одной марки неубиваемого телефона. Но ещё больше – фреску Микеланджело «Сотворение Адама». Точнее тот её фрагмент, где Создатель протягивает руку к человеку.

Странное совпадение.

Мыслеформы сами расползаются по мирам? Повторяются, пересекаются идеи. Как бы да. Много схожего я встретила на Исоле.

А может, люди просачиваются между тонкими стенками соседних миров и приносят свои идеи. Понасочилось же сюда куча народу. Какая-то часть людей с Исола утекла неведомо куда…

Неужели, и у нас на Земле были и есть попаданцы? Хотя, чему удивляться. Не единичный же это момент. Если есть сейчас, значит были и раньше.

Вон, если взглянуть на идеи и наброски да Винчи, то сразу станет понятно, что неместный он. По крайней мере – из будущего точно. Ну, какие вертолёты в пятнадцатом веке? А великий Леонардо изобретал. Пусть и дендрофекальным методом – лепил из того, что было – но изобретал. Да, они были вялым прообразом нынешних вертолётов, но откуда-то то он брал эти идеи в то время, когда летали только птицы. Точно – попаданец.

Значит, я и вправду могу вернуться домой…

Хочу ли я этого теперь? Дом…всё знакомое, привычное. Дочка, Люська, любимая работа. Жизнь, какая-никакая.

Я невидяще уставилась в листок и отчётливо поняла.

Домой я не хочу. Совсем. Мне и здесь хорошо.

Нет, повидаться, привести в порядок все дела, расставить точки над «И» и всё.

Может это и эгоистично. Но! Я всю жизнь думала только о других. Все их желания были для меня на первом месте. И теперь, я вкусила новой жизни. Свободной. Я сейчас исхожу из собственных хотелок, мечтаний, желаний.

Да, сложно. Да, устаю.

НО! Мне никогда не было так хорошо, как сейчас.

Рядом Алиска – моё рыжее солнышко. Ожившая, радостная, смешливая, заботливая.

Моё дело – знакомое, но другое. В нём больше свободы, творчества. Размах уже сейчас ощущается. Да я систему сломала своими печами! Это ли не повод для гордости?

Новые знакомые и практически уже друзья – они немного иные, чем те, что остались дома. Искреннее, добродушнее, смелее.

И, конечно, Диего. С ним я снова стала чувствовать, что я женщина, а не приложение к плите. Пусть и очень почётное приложение – шеф-повар всей нашей с Люськой сети кафешек.

Да даже домовой и лукавый Амико – разве я встречу дома такое?

Нет.

— Чего задумалась, светлая дона? – голос старосты вырвал меня из паутины мыслей.

Я положила лист на стол и расцвела счастливой улыбкой.

— Да, так. Радуюсь, дорогой староста. Нравится мне у вас.

— Это хорошо. – покивал староста, вытянул очередную бумагу и протянул мне, — вот с энтим ознакомьтесь. А потом и оформим всё до конца.

Оформление затянулось надолго. Оказалось, что в папке старосты пряталось ещё много бумаг, связанных с получением знака мастера. Уже и мои помощники приволокли пустые корзины, и Алиска пару раз забегала на кухню, а мы всё писали, читали, подписывали.

Спустя час староста сложил все бумаги обратно в папку. Поздравил меня с успешным делом, раскланялся и удалился, прихватив безучастного Филиппе.

Зато у меня появился собственный знак качества.

Вито отчитался об успешной продаже. Заявил, что батоны пошли на ура. В очереди чуть драка не возникла, так все хотели первыми заполучить новый сорт хлеба.

— Ёлки-моталки, — ужаснулась я, — как вы справились?

Вито загадочно улыбнулся, а дона Миро ласково на него посмотрела.

— Ох, дона Света, — хихикнула она, — наш Вито устроил торги, за право первыми получить батон.

— В смысле?

— Я выставил батоны на аукцион! – торжественным шёпотом заявил Вито, — они сделали половину нашей дневной выручки.

Половину? Это же громадные деньги!

— И кто такой богатый, что решил расплатиться за хлеб золотом? – восхищённо оглядела я гордого Вито.

— Ох, дона Света. Вы просто плохо знаете людей, — снисходительно улыбнулся Вито, — очень многие готовы выложить круглую сумму, чтобы гордо заявлять – я первый стал обладателем вожделенного продукта! А все остальные так и останутся вторыми. Вот на этом я и сыграл.

— Ну, Вито, — похлопала я в ладоши, — заслуживаешь премию. Внеочередную.

— Это, конечно, спасибо, светлая дона. – Вито притворно вздохнул, — только вам придётся в три раза больше батонов к вечеру сделать.

— Это ещё почему?

— Потому что, я их уже продал. Правда не за золото, а за серебро.

— Спекулянт! – я запустила в Вито полотенце.

Естественно промазала.

— И не отрицаю этого! – соскочил Вито со стула и спрятался за смеющуюся дону Миро.

Как спрятался? Слегка прикрыл живот и грудь. Рост и габариты Вито можно было спрятать только за шкафом. И за Алэрико ещё.

Ну, как на него можно сердится? Всё-таки такую кассу сегодня сделал.

— Пошли, спекулянт. Будешь учиться батоны делать. – я поднялась со стула, — дона Миро. Вы мне тоже понадобитесь.

— Конечно, — просто ответила она.

Работа это хорошо, только руки отмыть надо. Чернилами все пальцы измазала. Я прошла к раковине и тщательно намылила руки. Настроение было хоть куда, всё удаётся. Всё получается.

Чистая вода смыла синеватую пену. Я вытерла руки, подхватила медный таз впечатляющих размеров и скомандовала:

— Вперёд, моя верная армия! Нас ждут великие свершения!

Моя армия дружно засмеялась и вышла на улицу. Я шагнула следом.

— Дона Света! – Алиска забежала на кухню и нерешительно уставилась на меня.

Я остановилась. Девочка опустила голову, закусила губу и замолчала.

В душе ёкнуло. Она же не первый раз забегает сюда. Только отвлекать меня постеснялась.

Я бросила таз на стол. По кухне разнёсся погребальный звон. Подлетела к Алиске.

— Что случилось? – тревожно принялась ощупывать руки-ноги девочки, — где болит? Кто обидел?