— Ты же знаешь, как быстро я бегаю!

— Да, но…

— Давай позволим ей, — вмешалась мать и с пониманием посмотрела на меня. — Подарим ей этот праздник. У меня в свое время не было такой возможности.

Она обхватила мое лицо ладонями и добавила:

— Дорогое дитя, ты полетишь, свободная как ветер, вдоль берегов Еврота. Как и подобает тебе.

И она заговорщически улыбнулась мне.

Я поняла ее. Где я была зачата и кем? Лебединые перья до сих пор хранятся в шкатулке, недавно я видела их. Они не утратили ни белизны, ни сияния.

— Сначала ты должна соткать одеяние для богини, — заметил отец.

Мне это было только в радость. Я стала искусной ткачихой, научилась даже выделывать узоры. Для богини Геры я вытку картину — ее любимую птицу, павлина. Это непросто, но я справлюсь. Фон сделаю белым, кайму — синей, а зеленую краску добуду из крапивы.

Наступила весна. Для меня нет лучшего времени года, чем ранняя весна. Крошечные листики, сквозь которые просвечивает солнце, окутывают ветки деревьев зеленой дымкой. В лугах выглядывают из травы тысячи цветов — белых, золотистых, красных.

И вот в такой прекрасный день я вышла на берег Еврота.

Рядом со мной стояли пятнадцать девушек, выбранных за быстроту ног. Судя по виду, одни были младше меня, другие старше. Мне в день соревнований было пятнадцать лет. Я была выше многих, но не самой высокой.

Все мы были одеты в короткие туники длиной до колен, все были босые.

Солнце склонялось над ивами, росшими вдоль берега, когда мы выровнялись в одну шеренгу и приготовились к старту. Наклонив головы, мы просили Геру о помощи и посвящали ей наши усилия.

— Вы побежите вдоль реки вплоть до большого камня в ржаном поле. Затем повернете налево и побежите по тропинке вдоль поля. Когда добежите до конца, опять повернете налево. Потом увидите два щита, между ними натянута нить. Та, которая первой коснется этой нити, будет признана победительницей, — объявила молодая жрица Геры.

Мы выставили левую ногу перед собой, готовые рвануться вперед. Я почувствовала, как дрожат мои колени. Но не из боязни проиграть, а от нетерпения. Наконец-то я побегу во всю мочь, сколько есть сил, без удержу.

— Марш! — крикнул распорядитель.

Я подалась вперед, правая нога натянулась, как струна, дрожь в коленях прошла, и я сорвалась с места.

Как описать эту свободу и легкость, когда бежишь, ничем не отягощенная? Я чувствовала себя сильной, полной энергии, для меня не существовало невозможного. Я преодолею любую преграду. Перескачу. Перелечу. Смогу.

Рядом текла река. Я почти не замечала ее течения слева от меня, я бежала. Я видела только девушек по обе стороны от меня.

Мы добежали до камня, который отмечал ржаное поле, и повернули. Две девушки опережали меня. Я тяжело дышала. Обогнув камень, я устремилась на прямую тропу за ним. Она была моя.

У меня открылось второе дыхание, я приказала — и ноги стали двигаться еще быстрее, наращивая скорость.

«Аталанта! Ты Аталанта!» — всю жизнь называли меня братья, когда видели, как я бегу. Аталанта — самая быстрая бегунья из смертных.

Но мне наперерез никто не бросал золотые яблоки, чтобы помешать, как Аталанте. Мой бег целиком в моей власти. Я приказала легким набирать больше воздуха и дышать глубже, рукам — раздвигать пространство. Я собрала все силы из всех уголков тела.

Впереди осталась только одна девушка. Она была маленького роста, крепкая и выносливая; сильные ноги несли ее по тропе, на голых играх перекатывались мускулы. Она намерена победить.

«Помоги мне, Гера», — взмолилась я.

Но никакого прилива сил не последовало. Мы добежали до конца ржаного поля, снова повернули. Я почти догнала ее, уже видела капельки пота у нее на плечах.

И вдруг она вырвалась вперед и за несколько ужасных мгновений оставила меня далеко позади. Показались щиты, отмечавшие финиш.

Вот сейчас, сию секунду соберись, приказала я себе. Собери силы, которые у тебя есть. Призови силы, которых нет.

Я видела ее спину. Приказала себе догнать ее. Приказала рукам. Приказала ногам.

Сокращается разрыв между нами или нет? Я бежала как могла. Я больше не отдавала приказов своему телу. Я была им.

Разрыв все меньше, меньше. Ее спина становится больше, больше…

Я поравнялась с ней. Увидела ее лицо. Изумление в ее глазах.

Я обогнала ее, разорвала тонкую нить и рухнула на землю. Я пробежала быстрее, чем могла. Спортсмены поймут меня. Я сделала все, что в моих силах. Больше чем в моих силах. Неописуемое состояние. Я ликовала.

Так закончилось мое девичество. Его увенчала победа в турнире. Я посвятила ее Гере, как и свои силы, скорость и свободу.

И вот они начали прибывать со всех сторон… Матушка, смеясь, говорила, что горные склоны черны от женихов — словно саранча налетела. Но в ее смехе слышалась гордость.

— Никогда не видела, чтобы чьей-либо руки добивалось столько мужчин, — говорила она мне с радостью.

Я же, напротив, хотела, чтоб их было поменьше.

Отец решил, что на этот раз каждый жених должен предъявить какую-нибудь символическую вещь, которая характеризует его, а также продемонстрировать свою отвагу и мастерство — будь то владение мечом, копьем или бег — и подтвердить свою исключительность золотом, короной или благим пророчеством.

— Каждый выступит перед нами здесь, в мегароне, — объявил отец, указывая на обновленный по такому случаю зал: стены были свежевыкрашены, колоны блестели полировкой, очаг вычищен. — Потом ты, Елена, задашь столько вопросов, сколько пожелаешь.

— Что-то с годами ты стал слишком мягок! Разрешаешь Елене говорить, сколько она пожелает! — с одобрением заметила мать.

Я находила это справедливым: я должна разрешить все свои сомнения сама, а не полагаться на отца или братьев.

— Что касается представителей женихов — они должны отвечать вместо жениха. Мы исходим из того, что жених полностью полагается на своего друга. Возможно, он и был выбран представителем потому, что лучше владеет даром слова.

— А об этом я тоже могу его спросить? — поинтересовалась я.

— Конечно, но не рассчитывай непременно услышать правду в ответ. Ведь его задача — получить твое согласие любой ценой, даже приукрашивая жениха.

— Думаю, я дам согласие только тому, кого увижу собственными глазами. Женихи, которые присылают представителей, обречены на отказ.

— Не зарекайся, пока не увидишь их даров! — засмеялся отец.

— Но того, кто назовет меня «прекраснейшей из женщин на свете», я не выберу наверняка. Если он это сделает, то ради того, чтобы польстить тебе. Как бы то ни было, это неправда, и, значит, он лжец.

Отец удивился, а потом сказал:

— Хорошо, держи это условие в уме, но объявлять мы о нем не будем.

Даже теперь, спустя столько лет, я не могу без улыбки вспоминать этих гостей. Их было около сорока. Мужчины на любой вкус, в возрасте от шести (да-да!) до шестидесяти лет. Правда, эти двое прибыли за компанию, а не свататься. Нестору, царю Пилоса, было около шестидесяти, он сопровождал своего сына Антилоха, а Патрокл взял с собой мальчика, в семье которого жил, — шестилетнего Ахилла.

Среди женихов были неповоротливый гигант Аякс из Саламина, рыжеволосый Одиссей с Итаки, почтительный критянин Идоменей, который, несмотря на царский сан, прибыл сам на корабле с черными парусами, чтобы лично просить моей руки. Мужчины самого разного роста, телосложения, характера собрались под нашей крышей. Каждому жениху выделялся целый день, чтобы показать себя, значит, отцу придется оказывать гостеприимство в течение сорока дней.

— Следовало бы выбрать самого богатого, — заметил отец в первый день, приподняв занавес и глядя, сколько народу собралось в мегароне. — Чтобы возместить мои затраты.

Мы должны были выйти и занять тронные места вдоль одной из стен зала. Мои волосы были покрыты покрывалом, как и плечи, и все же я приготовилась выдержать взгляды изумления, которыми всегда люди встречали мое появление.