– Разумеется!

– Красавец?

– Само собой.

– Дорогая сестра, боюсь, вы никогда не найдете его.

– Возможно, поэтому монахинь называют невестами Христа. Никто на земле не может сравниться с Ним.

– Этот путь закрыт для вас.

– Да. – Она поняла это в аббатстве Сен-Пьер. – Боюсь, мой супруг будет из плоти и крови.

Она смотрела, как Джеймс пьет молочный напиток. Капли молока пролились на его подбородок.

– Теперь что касается нашего дела с Босуэллом и Арраном…

Мария заняла место во главе Тайного Совета. Все шестеро членов Совета внутреннего круга выглядели так, словно присутствовали на похоронах: лорд Джеймс, Мейтленд, Мортон, Хантли, Киркалди и Эрскин. Седьмому, лорду Босуэллу, предстояло ответить на обвинение, выдвинутое в его адрес одним из благороднейших шотландских дворян, молодым Арраном.

– Можете привести их, – велела Мария стражам, и спустя несколько мгновений Босуэлл и Арран вышли из отдельных дверей и впились взглядами друг в друга.

– Подойдите ближе и дайте нам знать, что вы можете сказать в свое оправдание, – громким голосом произнесла Мария.

Арран приблизился к трону, недоверчиво поглядывая по сторонам. Он мог бы выглядеть красивым мужчиной, но его лицо обрюзгло и имело болезненный вид. Даже цвет кожи казался каким-то неправильным: румянец там, где должна быть бледность, и мертвенная бледность на месте румянца.

Босуэлл выступал с таким видом, словно его переполняло отвращение и он едва мог находиться в одном помещении вместе с остальными, включая королеву. Мария отметила, что он носил одежду для верховой езды и не позаботился сменить ее на красивый наряд, в котором щеголял на свадьбе.

– Джеймс Гамильтон, граф Арран, объяснитесь перед нами и членами Совета.

Арран указал на Босуэлла дрожащим пальцем:

– Он предатель! Он пытался вовлечь меня в государственную измену! Он хотел, чтобы я похитил вас, убил лорда Джеймса и Мейтленда и заточил вас…

– Он совершенно обезумел, – спокойно возразил Босуэлл. – Это все его больные фантазии. Вам известно, что это перешло ему по наследству от матери, которая долгие годы страдала безумием?

Мария увидела, как Мортон дернулся, словно его ужалила оса. Он пробежал пухлой рукой по жесткой рыжей бороде. Потом она вспомнила: жена Мортона была сестрой матери Аррана, и поговаривали, что она тоже сошла с ума и Мортон держит ее взаперти, а сам развлекается с другими женщинами.

– Обезумел? – вскричал Арран. – Нет, я не безумен! Он нашептывал эти речи мне на ухо, он думал, что никто не узнает!

– Говорю вам, он обезумел, – повторил Босуэлл. Казалось, что он совершенно не боится за свою жизнь, положение или репутацию. Он стоял невозмутимо, как невиновный человек, пострадавший от чужих козней.

– Увы, я должен подтвердить это, – сказал Киркалди. Молодой воин встал, явно не желая делать то, к чему обязывал его долг. – Он вырвался из заключения в доме своего отца и пришел ко мне посреди ночи, наполовину обнаженный. Потом у него был припадок, и он стал кричать что-то о ведьмах и дьяволах, нападавших на него. А потом он… – Киркалди стыдливо потупился, – …он вообразил себя мужем королевы, лежащим с ней в постели.

Лорды со свистом втянули в себя воздух, кроме Босуэлла, издавшего презрительный смешок.

– Разве нет? Разве это не так? – крикнул Арран и побежал к Марии. Стражник метнулся вперед и обхватил его сзади.

– Отвезите его в Эдинбургский замок, – решительно велел лорд Джеймс, прежде чем она успела что-то сказать.

– Да, – согласилась она. – Я приказываю увести его отсюда.

Когда стражники уводили Аррана, Босуэлл спросил:

– Теперь я могу идти?

Всем своим видом он показывал, что готов немедленно сделать это.

– Нет, – ответил лорд Джеймс. – Еще остались вопросы, на которые вы должны ответить. Возможно, лорд Арран обезумел, но кто может подтвердить, что это произошло не из-за ваших слов? Даже действия безумца можно направлять извне. Итак, что вы ему посоветовали?

– Ничего, – потрясенно ответил Босуэлл. – Я ничего ему не советовал!

– Почему вы связались с Рэндольфом? – внезапно спросил Мейтленд.

Мария заметила, что он напряженно смотрит на Босуэлла. В его обычно благодушной манере прорезались инквизиторские нотки.

– Может быть, вы вступили в сговор с англичанами? – осведомился Эрскин.

Босуэлл недоверчиво прищурился:

– Вы должны знать: я горжусь тем, что никогда не вступал в союз с какой-либо иностранной державой.

– Гордитесь? Но «гордыня предшествует падению, и надменный дух будет низвержен», – зловещим тоном произнес лорд Джеймс. – Возможно, сама ваша гордость склонила вас к греху.

– Я вполне уверен, что, будучи мужчиной, являюсь грешником, но в общем, а не в конкретном смысле, – ответил Босуэлл. Мария заметила, что его манера немного изменилась. Теперь он выглядел более уверенным и готовым к схватке. – Тогда назначьте судебное слушание. Если моя вина не будет установлена, оправдайте меня и отпустите на все четыре стороны.

– Но мы не можем оправдать вас, – заявил Мейтленд.

– Что вы имеете в виду? – требовательно спросила Мария. – Разумеется, он имеет право на суд.

– Но не на оправдание, – ровным тоном возразил Мейтленд. – Разве вы не понимаете? Оправдание Босуэлла означает приговор Аррану за ложное обвинение, что делает его изменником, заслуживающим смерти. Арран – следующий по крови наследник престола, и такой приговор неприемлем. Это сделает нас посмешищем среди других народов.

– Позвольте мне уйти! – прорычал Босуэлл. Мария знала, что если бы у него был меч, то он бы обнажил клинок. Стражники мгновенно схватились за копья и приставили наконечники к его спине.

– Тогда мы не будем судить его, – сказала Мария. – Насколько я помню, Тит Ливий написал: Hominem improbum non accusari tutius est, quam absolve, то есть «Не судить человека, которого в чем-то подозревают, – лучшая политика, чем осудить его».

– Только что пришло письмо от королевы Елизаветы. Она заступается за него, – сказал лорд Джеймс. – Откуда она знает об этом, если он не вступил в тайную связь с Рэндольфом?

Неужели Босуэлл действительно совершил предательство, которое он так громогласно опровергает? Марию охватило безмерное разочарование.

– Я была добра к вам, – обратилась она к Босуэллу. – И вот как вы отплатили мне?

– Как я отплатил вам? Лорд Джеймс искажает факты и отравляет ваш разум, чтобы обесчестить меня!

– Прошу вас, удалитесь в Эдинбургский замок, – сказала Мария. – Вы становитесь таким же несносным, как Арран.

Она допросит его в частном порядке, вдали от глаз и ушей Тайного Совета.

– У вас нет веры, как и у других монархов! – воскликнул Босуэлл. – Только подумать, что я мог так обмануться в вас!

– Повинуйтесь королеве! – Лорд Джеймс выкрикнул приказ, и стражники вытолкали Босуэлла из зала.

– Я вижу, правосудие здесь и не ночевало, – произнес лорд Хантли, собрав свои бумаги и отправившись вслед за Босуэллом.

Мейтленд плотно надвинул шляпу на уши и запахнул ворот плаща. Мартовский ветер, задувавший с моря в Сент-Эндрюсе, был холодным и пронзительным. Только подумать, что им придется часами оставаться здесь ради показной религиозной церемонии! Уже не впервые Мейтленд задавался вопросом, почему Господь требует от верующих неудобств и мучений ради подтверждения своей веры. Если Он действительно требует этого…

– Нокс скоро будет здесь, – сказал лорд Джеймс. Его широкое лицо как будто сжалось от холода.

– Хорошо, – пробормотал Мейтленд и одновременно подумал: «Плохо». Нокс может осложнить положение, если останется с ними после церемонии. С другой стороны, он был нужен, чтобы придать красочность внешнему поводу для их визита: они собирались отметить годовщину мученической смерти Джорджа Уишарта.

– Разве это не похоже на праздники из святцев? – невинным тоном спросил Мейтленд, стараясь не выдавать свой сарказм.