Если бы ты знал, как мне хочется поговорить с тобой! Время, проведенное нами вместе в Капернауме, было драгоценно, но оно должно стать началом, а не концом. Спасибо за твои слова, спасибо, что приехал, благодарю тебя от всего сердца!

Эти строки я пишу, забравшись в пещеру. Да, в самую настоящую пещеру, высоко в горах. Когда мы спустимся, я найду человека, которого попрошу отнести послание тебе.

После нашего с тобой расставания мы получили ужасное известие о смерти Иоанна Крестителя. Узнав об этом, Иисус почувствовал себя обязанным продолжить его дело и, разбив нас, своих учеников, на пары, отправил проповедовать. Мне в спутники достался Иоанн, сын Зеведея. Напутствуя нас, Иисус сказал: «Там, куда я вас посылаю, вы окажетесь овцами среди волков. Следовательно, будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби». И знаешь что еще? Мы не должны были ничего брать с собой. Как это нелегко, оказаться в положении попрошайки. Но не беспокойся, деньги, полученные от тебя, я не выбросила. Они в надежном месте и дожидаются надлежащего использования.

Теперь нас трое, ибо в Хоразине к нам присоединилась еще одна женщина. Как и я, она была одержима. Как и я, она была замужем. Как и я, она ушла, чтобы увидеть Иисуса. Что предпримет ее муж, мы не знаем, но, скорее всего, он поведет себя так же, как Иоиль. Ей трудно поверить в то, что она действительно свободна, и именно по этой по этой причине ей нужно некоторое время пожить отдельно. Может быть — это было бы чудом— может быть, ее муж поймет.

Отшельник, который живет в этой пещере, дал нам с Иоанном письменные принадлежности, и потому Иоанн тоже пишет. Он вообще не такой, как я думала раньше. У него изменчивый характер, ты уже знаешь, но ему присуща мечтательность. Он сказал нам даже, что раньше любил плохую погоду, поскольку тогда ему не надо было ловить рыбу и появлялась возможность остаться и помечтать.

Иоанну нравится сочинять истории, просто для самого себя, и он записывал их, чтобы не забыть. Узнавши об этом, я посоветовала ему начать записывать все, что происходило и будет происходить с нами, начиная с нашей встречи с Иисусом. Он сказал на это, что, может быть, когда-нибудь этим и займется, но сейчас поручение Иисуса не оставляет времени на такие занятия. Увы, боюсь, что, когда появится свободное время, многое уже забудется.

Но я отклонилась от темы. Видишь, Силъван, я увлекаюсь — точно так же, как когда мы беседуем при встрече.

Хоразин был первым местом, которое мы посетили. Но с тех пор мы обошли всю Галилею, побывали и в горах, где воздух разрежен и прохладен, и в низинах, где проходят основные дороги, и повсюду возвещали об Иисусе и Царстве Божием. Честно тебе скажу, с большинством людей было как с тобой — они нас выслушивали, но оставались при своем мнении.

Нет, мы не стали бунтарями. Когда мы поднимались по узкой тропе, нам попался ревностный отшельник, один из тех богобоязненных аскетов, которые удаляются от мира. Сначала он разъярился, как находящийся в зимней спячке медведь, которого потревожит в его берлоге. Но из всех, кто попадался нам во время наших скитаний, именно этот человек — стоило нам сказать, кто мы и что занесло нас в горы— проявим наибольший интерес к Иисусу и его учению. Он сразу пригласил нас войти в его пещеру, к чему я, честно говоря, вовсе не стремилась. Предыдущий опыт пребывания в пещере оказался, как ты знаешь, незабываемым и навсегда отбил у меня охоту к посещению подобных мест.

В отличие от той, памятной мне пещеры его жилище было сырым и пахло плесенью. Внутри у него имелась одна чадящая лампа, в которой горел прогорклый жир, а скудность припасов объясняла, почему этот человек похож на ходячий скелет. Зато там находились груды свитков и большое количество папируса. На его папирусе я сейчас и пишу, это щедрый подарок от него.

Отшельник сразу же принялся расспрашивать нас об Иисусе, пытаясь разобраться, соответствует ли он всем пророчествам о Мессии. Ты почувствуешь облегчение, Сильван, узнав, что соответствий выявить не удалось. Впрочем, мне, пожалуй, следовало сказатъ, что доволен этим был бы Илий. Тебе же, наверное, все равно.

Он спросил, утверждает ли Иисус, что он Мессия. Когда мы ответили, что ничего подобного от него не слышали, отшельник кивнул. Потом спросил, не из рода ли он Давидова. Мы признались что не знаем. Тогда он сказал, что Иисус обязательно должен был бы поведать нам об этом. (Если мне доведется снова увидеть его мать, я спрошу ее об этом. Именно ее, Иисус все равно лишь улыбнулся бы и не стал отвечать.)

— Он помазан? — спросил отшельник, в глазах которого отражалось танцующее пламя его маленькой лампады.

— Я не знаю, как он мог быть помазан, — сказал Иоанн. — Помазан лишь первосвященник в Иерусалиме.

— А должен бы… давай посмотрим, — Отшельник суетливо отодвинул один свиток и развернул другой. — Пророк Михей говорит, что он должен быть родом из Вифлеема. А он оттуда?

Его темные глаза впились в нас, и я не могла понять, то ли он рассчитывает, что мы дадим утвердительный ответ, то ли, наоборот, надеется на ошибку.

— Мне, во всяком случае, это неизвестно, — призналась я. — Его семья родом из Назарета.

— О! — С разочарованным видом отшельник указал на другой свиток — Вот здесь у Захарии есть кое-что о въезде в Иерусалим на осле. — Он помолчал. — На самом деле есть и другие пророчества об Иерусалиме и Мессии. — Он развернул свиток Захарии. — Тут говорится, что в Иерусалиме будет происходить множество событий. Вот, пожалуйста: «А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме…».[355] И вот еще: «В тот день откроется источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты».[356] Ну, не знаю, что вообще тут можно отнести к вашему Иисусу, он ведь даже не находится в Иерусалиме.

Отшельник нарочито шумно свернул свиток.

— Однако вот что, — внезапно вспомнил он. — В Книге пророка Даниила говорится, что явится некто, именуемый Сыном Человеческим, и будет править нами, а потом судить нас. Мне кажется, точные слова таковы: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится».[357]

Когда мы в ответ лишь покачали головами, он попробовал другую тактику.

— А вот у Исаии есть место, где говорится о слуге страдающем, сносящем побои и боль ради нашего спасения.

— Но Иисус здоров и вовсе не страдает, — возразил Иоанн.

— Ну что ж, тогда… Похоже, что он не подпадает ни под одно из содержащихся в Писании пророчеств, — Отшельник помолчал, — Я слышал о его добрых делах в Галилее. Ничто не предсказано для Галилеи, кроме… подождите!.. да! — Он сверился со свиткам. — У Исаии действительно говорится: «Но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет».[358] Но это все.

По правде говоря, если его и волновало, является ли Иисус Мессией, то мне все равно. Иисус есть Иисус, и этого достаточно.

— Может, оно и к лучшему, — заключил отшельник, — что этот человек не объявляет себя Мессией, ибо, как вы знаете, Закон Моисея гласит: ложный пророк должен быть предан смерти.

Нет, я этого не знала. В отличие от закона о колдунах и некромантах этот закон применялся редко.

После того, как мы помогли ему скатать свитки — они содержались у него в страшном беспорядке, а сырость пещеры не способствовала их сохранности — он в благодарность выделил нам несколько листов, на которых я и пишу.

Потом отшельник указал на груду свитков, лежавшую в углу пещеры отдельно, и с гордостью заявил, что там записаны все его мысли с того времени, как он начал свое отшельническое житье. Я же невольно подумала о том, для кого эти мысли предназначены, сможет ли кто-то когда-нибудь с ними познакомиться? Впрочем, таких мудрецов это, кажется, не волнует: они пишут для себя, а читатели, хочется верить, найдутся потом.

Дорогой брат, я посылаю тебе свою любовь и прошу тебя, как мы договаривались, прочесть маленькое письмецо, которое я вкладываю для Эяишебы, а потом сохранить его для нее, на будущее. Как-нибудь с утра сходи на могилу Иоиля и скажи ему, что я любила его, от моего имени и моими словами. Ты отыщешь их.