– Ты устала и проголодалась, – сказал он. – Тебе нужно сохранить силы для предстоящей битвы.
Словно строгий отец, он снял крышку с кастрюли с тушеной зайчатиной, раскрыл тарелку с вареной репой и отломил ей несколько ломтей хлеба.
Когда Мария поела, у нее, по крайней мере, перестала кружиться голова, но тяжесть в руках и ногах осталась.
– Что мы будем делать? – спросила она.
– Спать, – ответил он, осушив свой бокал. – Разве мы это не заслужили?
– Я имею в виду завтрашний день.
– Я скажу тебе завтра, когда ты сможешь лучше слышать и понимать меня, – ответил он. – Теперь пойдем спать.
Босуэлл взял свечу и жестом пригласил Марию следовать за ним. В соседней комнате их ожидала красивая резная кровать со свежим бельем и шерстяными одеялами. На инкрустированном столике стояла серебряная ваза с букетом благоухающих роз. Окна были открыты, и они слышали рокот моря снаружи.
– Ох! – Мария блаженно прислонилась к кровати. Босуэлл снял с нее сапоги, а потом, словно раздевая ребенка, стал расстегивать и снимать с нее собственную рубашку. Затем он стянул штаны и гетры.
– В чем я буду спать? – спросила Мария. Ее голос был невнятным от усталости.
– Ни в чем, – ответил он. – Никто, кроме меня, не увидит тебя. А утром я добуду тебе женскую одежду.
Он поднял Марию и уложил в постель, потом улегся сам и накрыл их одеялом. Она положила голову ему на плечо, чувствуя себя так, как будто ее опоили сонным зельем. Босуэлл был рядом. Ей не нужно бояться. Нет страха… Нет страха… Он стоял между ней и любыми несчастьями.
Утром они проснулись задолго до восхода солнца. Вчерашнее спокойствие Босуэлла испарилось. Он поспешно оделся и стал собирать сведения об имеющихся войсках и ресурсах. Открыв окна и впустив свежий ветер, он оставил ее одну, а сам отправился во внешние покои совещаться с подчиненными. Обнаженная, она лежала в постели, чувствуя себя пленницей. С тех пор как он ушел, у нее было время подумать об их положении. Лорды… где они сейчас? По-прежнему окружают Бортвик? Кто еще присоединился к ним? Но главное, кто готов был встать на сторону королевы? Остался ли кто-нибудь в Шотландии, чья преданность короне еще не дрогнула под напором ее противников? И снова мучительная мысль: «Почему дело дошло до этого?» И ее запретный близнец: «Что будет с нами, если мы проиграем?»
«Я должна подумать об этом. К кому можно обратиться за помощью, чтобы вернуться на трон? Я не собираюсь безвольно подчиняться и отправляться в изгнание, уходить в монастырь, как… кто это был? Какой-то низложенный король или свергнутая королева – кажется, Жанна Валуа?[240] Не могу вспомнить… Я отправлюсь во Францию. Да, во Францию. Они помогут мне вернуться на трон. Они пришлют войска, целую армию. Но тогда им придется сражаться и с Англией: пойдут ли они на такой риск? Мои родственники Гизы больше не имеют прежней власти, а Екатерина Медичи осторожна и самолюбива. Хотя маленькому Карлу IX исполнилось семнадцать лет, он во всем слушается свою мать. У него нет права голоса.
Филипп Испанский? Он еще более расчетливый и мнительный, чем Екатерина Медичи, и считает себя защитником церкви. Теперь, когда папа осудил меня, они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь мне. Нет, только не Испания.
Скандинавские страны… У Босуэлла там есть связи, и он служил на шведском флоте. Но они протестанты и не станут возвращать на трон католического монарха, тем более опозоренного».
Она нервно засмеялась. Католики серьезно относятся к осуждению Папы Римского и уже по этой причине откажутся помогать ей, в то время как протестанты сочтут это семейной ссорой, а королева-католичка так или иначе останется для них врагом.
Скорее всего, она не может рассчитывать на помощь за пределами Шотландии. Это может оказаться фатальным.
Англия? Всегда оставалась Англия, традиционный недруг Шотландии, но теперь положение изменилось. Маленький Джеймс был крестным сыном Елизаветы и до сих пор – хотя она официально не признавала это – оставался наследником ее престола. А Елизавета, как известно, ценила родственные связи и серьезно относилась к королевским прерогативам. Она, всегда опасавшаяся смут и мятежей, едва ли проявит снисходительность к группе мятежных лордов, захвативших власть в Шотландии. И она подарила Марии кольцо, которое означало…
– Я принес одежду, – сказал Босуэлл, вошедший в комнату с ворохом красной и черной одежды в руках. – Пришлось одолжиться у жены одного торговца, – он показал ей вещи. – Конечно, платье будет коротковато: в Шотландии найдется немного таких же высоких женщин, как ты.
– Мне все равно, – ответила она. – Я рада, что сегодня перестану быть мальчиком.
Она поспешно встала и уединилась за вышитой шелковой ширмой, чтобы одеться. Пока она делала это, то слышала, как Босуэлл расхаживает по комнате и что-то бормочет себе под нос.
Юбка и нижняя юбка красного и черного цвета доходили ей лишь немного ниже колена. Также имелся корсаж, белый плотный воротник на шею и ленты для подвязывания рукавов. Она осторожно вышла из-за ширмы. Прикосновение юбки к коленям казалось странным.
Босуэлл прыснул со смеху.
– Ты похожа на молочницу, – заявил он.
– Из-за такой короткой юбки я чувствую себя наполовину голой, – призналась она. – Кто последует за королевой, которая имеет такой жалкий вид?
Босуэлл указал на поднос с завтраком: элем, сыром, клубникой и хлебом. Он ел стоя.
– Верхом ты будешь выглядеть вполне царственно, – сказал он в перерыве между двумя глотками. – Я послал Париса на юг в Мелроуз, чтобы привести моих разведчиков, сколько их ни нашлось.
Мария села и налила себе эля, а потом съела три дикие клубнички.
– Сегодня лишь четырнадцатое июня, и еще даже не рассвело, – сказала она. – Они не понадобятся здесь до завтра.
– Мы можем немного подождать. Это зависит от того, на какую поддержку мы можем рассчитывать со стороны остальных и кто присоединился к лордам Конгрегации. Разумеется, лучшее, на что можно надеяться, – это то, что мы соберемся с силами раньше, чем они.
В комнату вошел Джорди Далглиш, личный слуга и портной Босуэлла.
– Вы хотели видеть меня? – спросил он. Тихий, почти нежный голос контрастировал с мощной фигурой и грубыми чертами его лица.
– Да. Мне нужно знать, что случилось с Хантли и войском Гамильтонов. Считалось, что они должны подойти с юга и запада вместе со своими отрядами. Но их по-прежнему нет. В то же время Атолл и Гленкерн находились на марше со своими горцами из Хайленда и двигались в том же направлении. Они встретились по пути? Отчего вышла задержка?
– Ясно, – сказал Далглиш. – Я отправлюсь в Эдинбург.
– Передайте Бальфуру, что я разрешаю ему открыть огонь по мятежникам, если они попытаются укрыться в Эдинбурге, – внезапно добавила Мария. – Мы должны сохранить город для себя, а Бальфур должен исполнить свой долг как смотритель замка.
– Все в порядке, – сказала Мария после его ухода. Босуэлл благодарно посмотрел на нее.
– У тебя поистине королевское мужество, – сказал он. – Пусть оно не дрогнет в предстоящие дни.
Он указал на поднос с едой:
– Поешь как следует. Возможно, у нас не будет другой трапезы перед сражением.
Она встревожилась:
– Неужели так скоро?
– Это зависит от докладов, которые мы получим.
Парис вернулся с войском примерно из тысячи солдат Приграничья, гораздо меньше того, что ожидал Босуэлл. Джорди Далглиш явился вскоре после этого с противоречивыми сведениями: Хантли и Гамильтоны действительно подошли к Эдинбургу, но остановились в окрестностях города и заспорили, каким маршрутом идти в Данбар. Другой слуга, Уильям Поури, сообщил, что на дороге между Данбаром и Эдинбургом лорд Сетон и лорд Бортвик. Пока Босуэлл выслушивал эти доклады, в дверь постучали. Эдмунд Хэй, стряпчий Босуэлла в Эдинбурге, ждал у входа.
