Он покивал входящим гостям:

– Располагайтесь, друзья мои.

С некоторой опаской они начали рассаживаться по местам, пока Эйнсли и его помощники зажигали свечи в середине стола. Постепенно стали видны лица всех, кто находился рядом с Босуэллом. Мортон, с жесткими блестящими глазами, сидел рядом с ним, а Аргайл расположился с другой стороны. Остальные – миловидный граф Хантли, серьезный Сетон, Кассилис, Сазерленд, Родс, Гленкерн, Кейтнесс, Бойд, Синклер, Сэмпилл, Олифант, Огилви, Росс, Харрис, Юм – выжидающе смотрели на него. Другие, сидевшие в дальнем конце стола, беспокойно переглядывались.

– Не унывайте, друзья, – сказал Босуэлл и встал. – Сегодня мы развеяли гнусный призрак лжи и подозрений. Я благодарю вас за то, что вы очистили имя Джеймса Хепберна, который никогда не предавал корону и не восставал против нее, чтобы я и мои наследники могли гордиться собой.

Он поднял свой кубок:

– Пейте, прошу вас. Пейте за справедливость! Пейте за честь и мужество!

Босуэлл опустился на свое место. У него подкашивались ноги от усталости. Бессонная ночь и война нервов в ожидании суда сказались на нем. Он чувствовал, что готов рухнуть в любой момент, но заставил себя собраться с силами. Еще многое оставалось сделать.

Когда принесли мясо и хлеб, он стал жадно поглощать еду. Он с трудом удерживался от того, чтобы отложить нож и рвать мясо зубами. Остальные, сперва неохотно, стали присоединяться к нему, и он слышал лязг ножей на оловянных тарелках. Каждый ел со своим собственным кинжалом. Потом он увидел, как Эйнсли приносит новые бутылки вина, фляги эля и уносит пустые. Хорошо. Сегодня они должны напиться.

Бутылки менялись все быстрее, и за столом поднялся оживленный шум. Некоторые даже смеялись. Люди расслабились, положили кинжалы на тарелки, оперлись на стены с полными желудками и лениво потягивали вино.

– Все кончилось хорошо, – заметил Хантли, который редко высказывал свое мнение. – Будем надеяться, теперь призраки упокоятся в гробах.

– Да, – согласился Мортон и запил кусок хлеба основательным глотком вина. – Шотландия полна призраков, и пусть они составят компанию друг другу. Теперь Риччио и король снова могут играть в теннис. Ха! Ха!

– Господи, упокой их души, – Босуэлл надеялся, что он выглядит достаточно благочестиво. Потом он кивнул Эйнсли. Слуги принесли восемь керамических бутылок горского виски из поместья Гордонов.

– Теперь давайте отведаем лучшего шотландского виски, – произнес Босуэлл. Он кивнул своему шурину Хантли, который зарделся от гордости.

Пробки были вынуты, и бутылки пошли по кругу. Дымчато-янтарная жидкость обжигала горло и ударяла прямо в голову.

Босуэлл не пробовал виски, хотя он поднимал свой бокал и делал вид, что пьет. К вину он тоже не прикасался. Он ждал.

Через полчаса, когда все были изрядно пьяны и радостно улыбались ему, он встал.

– Джентльмены, друзья и соратники, – негромко произнес он. – Я хочу заручиться вашей поддержкой. Я знаю, что за рубежом есть много невежественных глупцов, которые не понимают Шотландию, не пробовали нашего виски и не ели нашего хлеба. Они насмехаются над нами и считают, что мы не способны на правосудие и нормальное самоуправление. Они будут сомневаться в сегодняшнем судебном заседании и захотят бросить тень на каждого из нас. Ради того, чтобы избежать этого и защитить нас всех, я прошу подписать этот документ.

Босуэлл развернул лист бумаги. Он кропотливо работал над этим документом с раннего утра и поставил на успех дела больше, чем ему когда-либо приходилось до сих пор.

– Позвольте мне огласить его.

«Мы, нижеподписавшиеся, согласны в том, что доблестный и благородный лорд Джеймс, граф Босуэлл, подвергшийся не только клевете и оговору с помощью плакатов и других вещей, распространяемых его недоброжелателями и личными врагами, представляющими его участником злодейского убийства короля, покойного мужа Ее Величества, но и обвиненный графом Ленноксом в вышеупомянутом убийстве перед лицом Ее Величества, был подробно допрошен благородными лордами и другими дворянами высокой репутации, признан невиновным в вышеупомянутом чудовищном преступлении и полностью оправдан.

Поэтому каждый из нас обязуется своей честью, верой и мощью, что в том случае, если кто-либо будет и далее настаивать на клеветнических обвинениях и называть вышеупомянутого графа Босуэлла участником злодейского убийства после его законного оправдания, мы сами, наши родичи, друзья, слуги и все остальные выступим в его защиту и поддержку против любого, кто посмеет указать на его неверность, двуличие или неверность короне».

Люди закивали. Следует ли уже сейчас пустить документ по кругу, чтобы они поставили свои подписи? Свет был достаточно тусклым, а они уже так напились, что могли не обратить внимания на вторую, гораздо более важную и поразительную часть. Нет, все-таки нет. Если они не будут знать, что подписали, его усилия пропадут впустую. Кроме того, он построил свою репутацию на честности и прямоте.

– Благодарю вас, – сказал Босуэлл. – У этого документа есть и другая часть, затрагивающая то, о чем мы все думаем в эти печальные дни. Королева лишилась мужа во цвете лет и имеет лишь одного наследника. Иностранцы снова попытаются захватить власть над нашей землей в силу этого прискорбного обстоятельства.

После этого оставалось лишь читать дальше.

– «Далее, мы учитываем и принимаем во внимание, что в настоящее время Ее Величество королева лишилась мужа, и из-за ее одинокого состояния благополучие нашего королевства может находиться под угрозой. Но в какое-то время Ее Величество может склониться к заключению брака. Поэтому, если, с учетом верной и преданной службы вышеупомянутого графа Босуэлла, других его достоинств и поведения, Ее Величество проявит склонность (отдавая предпочтение ее собственным подданным перед всеми иностранными претендентами) взять в мужья вышеупомянутого графа Босуэлла, каждый из нижеподписавшихся дает согласие на заключение оного брачного союза в такое время, которое Ее величество сочтет удобным и подходящим в соответствии с нашими законами».

Люди за столом начали двигаться и перешептываться. Босуэлл слышал сердитые и тревожные возгласы, доносившиеся со всех сторон. В то же время лязг оружия двухсот солдат, которых он расставил вокруг таверны, явственно доносился снаружи. Он замолчал, чтобы каждый смог безошибочно опознать эти звуки и понять, что они означают. Люди притихли: многие имели затравленный вид, но были и недовольные лица. Босуэлл откашлялся и продолжал тихим, спокойным голосом:

– «Но если кто-либо, прямо или косвенно, открыто или под любым предлогом выступит против вышеупомянутого брачного союза или попытается воспрепятствовать оному, мы будем считать таких смутьянов общими врагами и недоброжелателями и встанем на защиту совместной цели. Залогом тому будет наша жизнь и наше имущество. Все мы ответим перед Богом, перед нашей честью и верностью, если не сдержим данное обязательство. В таком случае мы утратим свое честное имя и будем считаться предателями и изменниками, что каждый из нас готов засвидетельствовать собственноручно».

В дальнем конце стола наметилось быстрое движение: кто-то пытался ускользнуть.

– Вернитесь! – приказал Босуэлл таким властным тоном, что остальные забеспокоились еще больше. Он не собирался говорить так резко, это случилось само собой.

– Милорд, – сказал Хантли с потрясенным видом. Ему придется хорошо заплатить за развод с его сестрой. – Как вы могли публично унизить меня?

Люди отодвигали скамьи и начинали вставать.

– Вы не можете уйти, – сказал Босуэлл. Солдаты снаружи шумно маршировали, как он им приказал раньше. – Я должен настаивать на том, чтобы вы сначала подписали документ.

Дело оборачивалось не лучшим образом, но как он мог поступить иначе?