Белевский и Горчаков повели себя куда сдержаннее Воронцова, с выдержкой истинных аристократов пройдя к гвардейцам и не произнеся ни слова. В этой партии от них ровным счетом ничего не зависело, они стали лишь разменными фигурами в чужой игре и, понимая это, уходили с достоинством. У них оставалось всего несколько часов, чтобы проститься с семьей, исповедаться и написать завещание, поэтому тратить столь драгоценное время на бессмысленные споры, уговоры и унижение они и не подумали, а Совет Главенствующих Родов в очередной раз доказал равенство всех граждан Империи перед законом.

Вернувшись в поместье, Артем извинился перед друзьями и заперся в кабинете. Давно забытая боль с новой силой сковала грудь. Воспоминания об отце хлынули словно поток бурной горной реки, вынуждая все больше и больше погружаться в себя. Месть, столь желанная и ожидаемая, не принесла никакого облегчения и вновь затронула едва зажившие шрамы на душе. Хотелось кричать, бить посуду, истерить, но воспитание не позволяло выплеснуться эмоциям наружу, даже будучи в одиночестве. Артем сам не заметил, как пролетело время и высокие напольные часы пробили полночь.

Параноидальная идея пришла неожиданно, заставляя вскочить и стремглав помчаться в сторону гостевых спален. Муха, к счастью, еще не спал. Короткий разговор с верным другом, проверенным кровавыми боями, принес облегчение и позволил отстраниться от душераздирающих мыслей.

Спать не хотелось, слишком сильным оказался откат от пережитых эмоций. Артем неторопливо вышел в сад, радуясь белым ночам и светлому небу над головой. Ветвистые деревья успокаивали и дарили забытое ощущение защищенности, хотя, возможно, этому чувству способствовали периодически мелькающие силуэты автоматчиков, добросовестно несущих службу. Неожиданно на одной из аллей мелькнула знакомая хрупкая фигурка.

– Прогуливаешься перед сном? – мягко спросил Покровский, поравнявшись с Настей.

– У нас в поместье похожий сад, – тихо ответила девушка, спешно стирая блестящие дорожки слез с лица. – Только он более дикий.

– Обижаешься на Рому? – спросил Артем, присаживаясь на одну из резных скамеек. – Юля тоже долго обижалась. И наверное, никогда мне этого полностью не простит.

– И правильно сделает, – резко ответила Николаева. – Кобели!

– Возможно, – не стал отрицать Артем. – Но если бы я отказался, то сегодня меня бы не поддержал господин Луцких, а значит, виновный в смерти моего отца не получил бы по заслугам. Считаешь, это подло? Несомненно. Но мы клялись идти на все ради спасения мира, невзирая на последствия для себя.

– Я знаю. – Настя передернула хрупкими плечиками. – Но от этого не легче.

Девушка резко встала и быстро зашагала к дому, оставляя друга в одиночестве. Он еще долгое время бродил среди аллей своего парка, стараясь привести мысли в порядок. За пару часов до расстрела телефон противно завибрировал, оповещая хозяина о новом сообщении. «Понеслась движуха!» – гласило воистину лаконичное послание с неизвестного номера, но Артем все понял. И улыбнулся.

Без десяти шесть утра Покровский вместе с господином Колчаком, Верховным судьей и другими членами Совета встретились во внутреннем дворике старой тюрьмы, ожидая, когда Воронцов, Белевский и Горчаков будут доставлены для приведения приговора в исполнение. Ровно в шесть часов господин Белевский и господин Горчаков гордо и уверенно, как и подобает настоящим аристократам, прошли на плац и замерли перед бывшими коллегами. Оба в белоснежных костюмах, без наручников и цепей, словно шли не на смерть, а на свадьбу любимых дочерей. Ожидание затягивалось, что в условиях повышенного нервного напряжения у всех присутствующих казалось отвратительным. Зазвонивший телефон господина Колчака прозвучал громом среди ясного неба, особенно сильно дернулись изменщики, походившие цветом лица на свои пиджаки.

– Как?! Найти немедленно! – взревел Сергей Николаевич, ответив на звонок, и сообщил удивленным членам Совета: – Воронцов сбежал.

Артем прикрыл глаза, стараясь дышать ровно.

– В таком случае ждать больше не имеет смысла, – спокойно произнес Петр Ярославович. – Господин Белевский, господин Горчаков, вы обвиняетесь в заговоре против членов Совета Главенствующих Родов и измене Империи. По законам военного времени вы приговариваетесь к высшей мере наказания – расстрелу. Господин Воронцов за измену Империи, заговору против членов Совета Главенствующих Родов, организацию убийства господина Сергея Покровского и побег от правосудия приговаривается к расстрелу на месте.

Приговоренные аристократы надменно кивнули, показывая, что с обвинениями они знакомы. Гвардейцы под командованием Колчака выстроились в линию и зарядили автоматы.

«Огонь!» – коротко приказал Сергей Николаевич.

Прозвучали выстрелы, и бездыханные тела в медленно пропитывающихся кровью костюмах упали на землю. Приговор принесен в исполнение.

Не дожидаясь, пока трупы уберут, Артем коротко кивнул собравшимся, развернулся и стремительно пошел к машине. Взревел мотор, и дорогой спорткар с готовностью понес своего хозяина по практически безлюдным улицам. У молодого аристократа все еще оставалось важное неоконченное дело. Покровский совершенно не обращал внимания на красоту вокруг, стремительно пролетая километр за километром.

Наконец Петербург остался далеко позади, и парень выехал в широкое поле, посреди которого виднелся небольшой, поросший травой курган. Остановив машину, аристократ стал терпеливо ждать. Спустя несколько минут дверь в машине открылась, и на пассажирское сиденье плюхнулся запыхавшийся Муха.

– Значит так, – без предисловий начал он. – Прав ты был насчет этого фраера. Сбежать гад решил. Сорвался посреди ночи и помчался куда-то в окружении личной охраны. В паре километров отсюда домишко покореженный стоит, там и засел. Видать, пережидает.

– У тебя оружие есть? – спокойно спросил Артем.

– Обижаешь, командир! – ухмыльнулся Михаил. – Винтовку, которую ты подогнал, я теперь везде с собой таскать буду. Да и пистолет прихватил. На всякий случай.

– Отлично, – кивнул Покровский, доставая из бардачка свой новенький «Глок-17». – Что с охраной?

– Пять человек, – пожал плечами Мухин. – У всех автоматы.

– Значит, пятеро… – задумчиво протянул Артем. – Не хочется простых работяг убивать. Они же не виноваты, что их начальник урод.

– И то верно, – кивнул снайпер. – Что делать будем?

– По-тихому попробуем сработать, – подумав, ответил командир. – Есть у меня одна идея. Прикроешь?

– Естественно, – фыркнул Михаил, выскакивая из машины.

Артем, ухмыльнувшись, вышел следом…

Покосившийся, небрежно построенный из необработанных бревен старый дом на опушке небольшого леса казался пустым. Сквозь забитые окна не пробивался свет, вокруг царила тишина и даже следов машин видно не было. Если бы не Муха, проследивший Воронцова от самого поместья, то скрыться в такой глуши ему бы, возможно, удалось. Покровский, ничуть не скрываясь, обошел древнее сооружение и с силой дернул старую дверь, которая с легким хрустом слетела с петель и рухнула на прогнившее крыльцо. Из полумрака на аристократа ощетинились пятеро автоматчиков.

– Господа, – Артем улыбнулся и шутливо поднял руки вверх, – к чему такая нервозность? Вы же понимаете, что убийство члена Совета повлечет за собой неминуемые последствия не только для вас, но и для ваших семей? – Руки нескольких охранников дрогнули, но оружие они так и не опустили. – Ваш начальник, господин Воронцов, заочно мертв, ведь через считаные минуты сюда прибудут гвардейцы. Поэтому предлагаю на выбор два варианта: вы сейчас либо спокойно уезжаете отсюда, либо будете обвинены в измене Империи и расстреляны вместе с шефом. Выбирайте.

Блеф удался, телохранители дрогнули и один за другим опустили оружие.

– Вот и славненько, – улыбнулся Артем, опуская руки. – А теперь попрошу оставить нас с господином Воронцовым наедине. Хотелось бы успеть пообщаться до приезда правоохранителей.