С четырнадцати лет он редко посещал уроки, прогуливал. Оставался на второй год один раз. Курил, пробовал спиртное, пытался красть. Все выходки совершались для того, чтобы привлечь внимание. Потому что высказывать свое мнение было нельзя. Герман сбегал пару раз из детского дома. Беспросветная жизнь продолжалось до тех пор, пока не появилась Она. Новая воспитательница детского дома — Лилия Сергеевна.

Она пришла работать в детский дом сразу после того, как завершила обучение в педагогическом училище. Милое, доброе создание. Как ангел. Живая, миниатюрная, худенькая. Всегда улыбалась, шутила. Все дети без исключения её полюбили. И Лилия Сергеевна, казалось, любит каждого.

Герман присмирел. С ним никогда не обращались по-человечески. А тут. Чем дольше это небесное создание в лице Лилии работало у них, тем меньше Герману хотелось хулиганить. Вряд ли он тогда в неё влюбился. Относился к ней скорее, как к матери. Через полгода он понял, что не сможет жить без Лилии. В скором времени предстояло покидать детский дом. За него всё решили сотрудники учреждения. По окончанию девятого класса, Герман пойдет учиться в училище на каменщика, там же будет жить в местном общежитии.

Перед отъездом в общежитие Герман написал записку Лилии, где признался в своих чувствах. Сказать ей лично он не решился. Как же он удивился, когда через неделю, в выходные, Лилечка приехала к нему сама. Герману на тот момент исполнилось семнадцать. Лилия была на пять лет старше.

В тот выходной они долго гуляли. Разговаривали обо всем на свете. Не как воспитатель и ученик, а как влюбленная пара. С того дня начался их роман. А через год, в день своего совершеннолетия, Герман сделал Лилии предложение руки и сердца. Она ответила согласием.

Сейчас Герман активно помогает детям в детских домах. Но своих детей никогда не хотел. Супруга придерживалась тех же взглядов, его взглядов. Слишком она любила Германа. Нередко Лилия говорила, что у неё уже есть сын и муж в одном лице.

Герман никогда не осознавал до конца, почему вся его сущность протестует против детей. Очевидно, по тому, что он подсознательно боится подобной участи для своих неродившихся детей. Своей участи детдомовца.

Герман вынырнул из воспоминаний, набрал номер телефона следователя Щукина.

— Здравствуйте, это главный редактор газеты «Эра правды». Вы сказали звонить, когда появится информация по разыскиваемому Акулову. Завтра в десять часов дня он будет в банке «Рязбанк». Можете его арестовывать.

Герман с отвращением выслушал благодарность от Щукина и отключился. «Продажная шкура не представляет, с кем он сейчас разговаривал. Пусть думает, что всё в порядке. В ближайшем будущем с этим следаком придется расстаться навсегда. Слишком нервничает и много знает.

Завтра Акулов окажется там, где следует. А уж в тюрьме с ним случится несчастный случай. Дамир позаботится. Его люди давно там поджидают Евдокима.

Жалко этого эгоистичного парня. Он хороший журналист. Но что поделать. От судьбы не уйдешь».

Герман удобнее устроился в кресло — качалке, закурил сигару, затянулся, прикрыл глаза…

Тишину нарушил грохот внезапно распахнувшейся двери. Гостиную и весь дом заполонили люди из спецслужб. Альтовский, как будто ожидал нечто подобное, он ничуть не удивился, а принял, как данность.

Тишину пронзил резкий грохот. Дина вздрогнула. В проеме распахнутой двери подвала стоял Дима Шахов, сотрудник их отдела в газете. Вбежавшие бойцы «Спецназа» перебежками осматривали помещение. Появился Леонид Климов, помощник следователя Щукина. Лейтенант освободил связанных журналистов. Дина обрадовалась спасителям, прослезилась. Но в то же время расстроилась, что не успела признаться Евдокиму в своих чувствах. Теперь уж она на любовное откровение точно не решится.

Дина свободна, но не может пошевелиться. Спину ломит, конечности затекли. В подвал осторожно вошел Дима, осматриваясь по сторонам.

— Ты здесь каким боком? — грубо поинтересовался Евдоким, протянув руку, чтобы помочь Дине встать. — Заодно с дядькой?

Шахов стушевался, не нашелся, что ответить. Лейтенант Климов подошел к журналистам:

— Вы в порядке, скорая не нужна? — журналисты отрицательно помотали головами. Евдоким до сих пор не спускал подозрительного взгляда с Димы. — Дмитрий Шахов, можно сказать, вас спас! Он позвонил с сообщением о заложниках в доме гражданина Альтовского.

— Откуда ты узнал, что мы здесь? — прищурился Евдоким. Подозрительность его не исчезла.

— Я с недавнего времени отслеживаю все действия на компьютере Германа Эдуардовича. Негласно подключился к его домашнему видеонаблюдению тоже. — Дима не сводил глаз с Дины, его пугал её побитый вид, но он не решался предложить помощь.

— С чего ты стал подозревать Альтовского? — спросила Дина, усердно растирая ноги. — Он же твой дядя.

— Помнишь, ты меня выгнала, когда я с цветами пришел? Я у тебя во дворе тогда уснул на скамейке, — Дима стушевался под пытливым взглядом Евдокима, продолжил рассказ менее уверенно. — Короче, это. Я решил тоже тебя охранять. Ну, ты же сказала, что я герой только за счет Германа, вот я сам и решил, без него… — Дима окончательно потерял нить повествования.

— Ну и? — с нетерпением спросила Дина.

— Утром охранников Германа не оказалось на месте. Я решил дальше тебя охранять сам. На дядю разозлился за его необязательность. Потом ты с подозрительным мужиком куда-то поехала. Я подумал, что это бандит. Побитый весь, страшный, постоянно оглядывался. А ты напряженная. Я поймал такси и поехал за вами. Видел, как в твою машину стреляли. Дальше мне не удалось за вами следовать. Таксист оказался из трусливых. Не понравилось мне то, что я увидел. Решил проверить Германа. Прошерстил его компьютер на работе и дома. Нашел много интересного, — многозначительно добавил Дима.

— Ты знаешь про сеть «Коек»? — взволнованно спросила Дина.

— Да.

— Кто основатели, организаторы? — Дина ловила каждое слово Димы, немигающим взглядом уставившись на него. Тело её свело судорогой.

— Только один. Герман Эдуардович Альтовский.

Дина выдохнула и немного расслабилась. Она надеялась услышать именно эту информацию.

— Но в его помощниках много чиновников, олигархов и бандитов. Я передал всю информацию следователю, — продолжил Дима. Стрельцова снова напряглась.

— В твоем списке есть Стрельцов Александр Владимирович? — всматриваясь в Диму, спросила Дина.

— Не думаю. Я бы обратил внимание на знакомую фамилию. Твою фамилию.

Дина облегченно вздохнула, с трудом поднялась с помощью Евдокима. Подошла к Диме, на радостях крепко обняла и расцеловала того в щеки:

— Вот теперь ты настоящий герой, Димка! Понимаешь? Ты спас нас, ты спас всех! Молодец! Круто!

Под ревнивый взгляд Евдокима, Дина так и осталась в объятиях Шахова, рыдая у него на плече. Дима тихонечко хлопал её по спине, не зная, как успокоить.

Евдоким, прихрамывая, подошел к Диме и протянул руку для крепкого рукопожатия в знак благодарности. Дина, наконец, отошла от Димы, Акулов взял ее под локоток и направился к выходу. В подвале стало слишком душно.

Во дворе особняка глаза Евдокима случайно наткнулись на взгляд Германа. Его в наручниках усаживали в автомобиль полиции. Евдоким с ненавистью и торжеством посмотрел на Альтовского. Бывший главред пристально и зло уставился на Акулова, а затем неожиданно улыбнулся. Как будто победа за ним.

Ночь предстояла не из легких. Допросы, допросы и ещё раз допросы. Дело закрутилось. Альтовского арестовали. Возбудили уголовное дело.

Доказать его причастность и виновность не составит труда, благодаря его же племяннику Диме.

До следователя Щукина только сегодня утром дошла информация по делу Евдокима Акулова. Ещё Николай только что узнал по своим каналам, что «Койку» в Москве спалили. Глаза его заметались, нервная дрожь овладела телом, он не мог глубоко вдохнуть. О сети рабских домов Щукин прекрасно знал. Он помогал бандитам, прикрывал их деяния здесь, в Рязани.