Я закрываю глаза, считаю до четырех, затем решаю, что у меня нет времени на остальные дыхательные упражнения. Мне нужно сказать этому парню, чтобы он пошел на хуй как можно скорее.

Открыв глаза, я спокойно говорю:

— Если бы ты попытался посадить мою подругу в тюрьму, ее мужчина сжег бы тебя заживо. Тогда он сжег бы здесь и Мусса и Рокко. — Я бросаю пренебрежительный взгляд на двух крепких морских пехотинцев в форме. — Тогда он нашел бы ваших матерей и тоже сжег их заживо. И твои братья и сестры тоже были бы сожжены. И ваши домашние животные. И ваши дома, и ваши машины, и города, в которых вы выросли. Так что я не буду беспокоиться о ней. Она прикрыта. А что касается моей сестры, брата и папы? Что ж, я не могу контролировать то, что с ними происходит. Жизнь - азартная игра, и я думаю, они бросили несчастливые кости за то, что были моими родственниками. Кроме того, это действительно не было бы моей виной. Вы придурки, у которых все под контролем. Какая бы гадость ни случилась, это будет на твоей совести, а не на моей. Так что делай то, что ты должен делать. Оставь меня прикованной к этому стулу навсегда. Запри меня и выбрось ключ.

После четко выверенной паузы Костюм говорит:

— Есть вещи похуже, чем посадить вас в тюрьму, мисс Келлер. Я уверен, вы можете себе представить, что это такое.

Младший капрал Макалистер выходит вперед. Он смотрит на меня сверху вниз с легкой, злой улыбкой.

Я чуть не смеюсь. Вместо этого я тяжело вздыхаю и киваю головой.

— На самом деле мне не нужно ничего представлять. Я очень хорошо знакома с особой разновидностью дикости, которой наслаждаются бесполезные, никчемные, лишенные члена мужчины. Вперед, ребята. Делайте все, что в ваших силах. Я все еще не знаю, кто такой чертов Деклан О'Доннелл.

Несколько мгновений ничего не происходит. Затем из скрытого динамика в потолке раздается металлический мужской голос.

— Переведите ее в С-9.

Костюм остается стоять на месте. Младший капрал Долбоеб заходит мне за спину и отстегивает мои наручники от стула. Он поднимает меня на ноги пальцами, похожими на стальные когти, которые впиваются в мои бицепсы.

Костюм говорит:

— Будь по-вашему, мисс Келлер. Самое худшее, что есть.

Они вытаскивают меня из комнаты.

На выходе мне удается пнуть Костюм в коленную чашечку. Он с воем падает на пол.

Что за неженка.

Три с половиной дня спустя

— Где она? — реву я, врываясь в двери конференц-зала. — Где, черт возьми, она?

— Полегче, здоровяк, — говорит Грейсон, поднимаясь со своего стула за длинным столом красного дерева. Он поднимает руки, на его лице извиняющаяся улыбка. За столом сидят еще десять человек, некоторых из них я узнаю, некоторых - нет.

Но я сразу замечаю этого уродливого ублюдка, Фому Аквинского, главу группы по допросу особо ценных задержанных.

Грейсон прыгает передо мной, когда я с рычанием бросаюсь в его сторону.

— Деклан! Остынь, черт возьми!

Он пытается заставить меня притормозить, толкая и оттесняя меня назад каждой унцией своей немалой силы, но в моих венах засел демон ярости, жаждущий крови. Ничто на этой земле не помешает мне пустить кровь.

Я отталкиваю Грейсона в сторону и бью Томаса по лицу.

Он с криком откидывается на спинку стула, ноги разводит в разные стороны. Он с глухим стуком падает на пол конференц-зала, перекатывается набок и начинает молотить руками, пытаясь подняться на четвереньки, чтобы отползти подальше. Гребаный таракан.

Прежде чем я успеваю пнуть его в живот, на меня набрасываются трое мужчин.

Они опускают меня на пол. Я встаю через несколько секунд и направляюсь обратно, чтобы вышибить дух из их босса.

Я резко останавливаюсь, когда оставшиеся за столом мужчины — теперь уже все на ногах — достают пистолеты из кобур под пиджаками и направляют их на меня.

— Всем успокоиться! — командует Грейсон, протягивая руки. — Он дружелюбный! Уберите свое оружие! Это приказ!

Мужчины неохотно подчиняются ему. Они сердятся и ворчат, но подчиняются.

Этот парень всегда был гребаным миротворцем.

Тяжело дыша от ярости, я указываю на него.

— Я возлагаю на тебя ответственность за это. Если на ней будет хоть крошечная гребаная царапина, если появится хоть один крошечный синяк, я убью тебя и твоего дерьмового босса.

Мужчина, о котором идет речь, все еще пытается подняться на ноги. Он хватается за край стола для совещаний, как за спасательный круг, и смотрит на меня так, что видны белки его глаз, зажимает кровоточащий нос.

— Я засажу тебя в тюрьму, ты, маньяк! — визжит он. — Ты не можешь приходить сюда и нападать на членов федерального правительства!

— Я могу, и я это сделал, и если ты не заткнешься, я сделаю еще хуже. Где она?

— Она в камере предварительного заключения, — говорит Грейсон успокаивающим тоном. Вместо этого он водит ногтями по классной доске.

— В камере предварительного заключения? — Я гремлю, взбешенный. — Ты посадил мою женщину в чертову камеру предварительного заключения?

— Она в порядке. На самом деле, прямо сейчас она спит. Хорошо? Успокойся, брат. Успокойся.

— Не надо мне этого чертова «братского» дерьма, ты, предательский ублюдок. О чем, черт возьми, ты думал, когда забирал ее? Я совсем свихнулся, черт возьми!

— Я знаю, и мне жаль. Но это был единственный способ, которым мы могли проверить ее. Мы не могли сообщить тебе об этом заранее. Ты знаешь, что к чему.

Проверить ее? О, чертов Иисус Христос.

— Я сказал, что потенциально хотел бы сделать ее своим активом! Потенциально! Я никогда не давал тебе зеленый свет!

Он смущенно пожимает плечами.

— Я же говорил тебе, что должен был поднять его на флагшток. Это то, чего хотело высшее руководство. И теперь мы знаем.

Тяжело втягивая воздух в легкие, я сжимаю руки в кулаки и пытаюсь сдержать желание убить его, отчего мне хочется несколько раз ударить этого ублюдка ножом в лицо, пока он не станет таким же неузнаваемым, как фунт мяса для гамбургера.

— Что ты знаешь? О чем ты вообще говоришь?

— Он говорит о твоей маленькой подружке! — визжит Томас, все еще стоя на коленях на полу. — Она такая же сумасшедшая, как и ты!

Я указываю на него, кровь пульсирует у меня перед глазами.

— Скажи это еще раз. Продолжай. Назови ее сумасшедшей еще раз.

— Что он имеет в виду, — успокаивающе говорит Грейсон, кладя ладонь на мою вытянутую руку, — так это то, что она прошла проверку с честью.

Я опускаю руку. Когда я просто смотрю на него, он кивает.

— Она отказалась признать, что вообще тебя знает, даже когда мы показали ей фотографии.

— Какие фотографии?

— Не встревай во все это. Ты знаешь, как это работает. Хочешь, чтобы я рассказал тебе подробности или предпочитаешь продолжать изображать разъяренную гориллу?

— Ты можешь рассказать мне по дороге туда, где ты ее держишь. И да поможет мне бог...

— Знаю, — сухо говорит он. — Если у нее будет хоть малейший синяк, ты меня убьешь. Принято.

Он направляется к двери, зная, что я последую за ним. Выходя из комнаты, я замечаю, что у одного из мужчин, наставивших на меня пистолет, два синяка под глазами и белая полоска медицинской ленты поперек распухшей переносицы.

О, детка. Мой свирепый маленький лев. Подожди еще немного, я иду.

Мы идем по лабиринту коридоров, наши шаги эхом отдаются от пола. Морские пехотинцы в военной форме кивают нам, когда мы проходим мимо. Мы спускаемся на лифте вниз, затем выходим в небольшую комнату с видом на грузовой отсек судна.

Это огромное пространство. Три этажа укрепленных сталью стен длиной с футбольное поле. Основную часть пола занимают металлические транспортные контейнеры, сверху и по бокам окрашенные в белый цвет буквой и цифрой.

— Она в С-9, — говорит Грейсон, указывая на красный металлический контейнер без окон.