В этот момент снайпер открыл стрельбу. Из шести пуль, выпущенных из автоматической винтовки, две ударились в стену дома, одна разбила стекло чуть выше головы японца, и три пули вонзились в его тело. Пальцы Накаоки разжались, винтовка выскользнула, а сам он рухнул на спину, словно сброшенный взбесившейся лошадью. Накаока умер, не успев упасть на пол, а винтовка полетела вниз, где пятью этажами ниже кричали люди.

Укрытый телами агентов службы безопасности, президент был единственным человеком на Поуэлл-стрит, который не знал, что произошло. Испуганный новым нападением, шофер президентского автомобиля направил лимузин прямо на толпу, рассыпавшуюся перед ним, и свернул с Поуэлл-стрит на Сакраменто-стрит. Не обращая внимания на то, что на этой улице было одностороннее движение, и не снимая руку с клаксона, шофер расслышал сквозь шум приказание и погнал машину в сторону аэропорта, подальше от этого явно спланированного заговора в безопасное укрытие, которым в настоящее время являлся президентский самолет.

В аэропорту царила паника. Официально ничего не сообщалось, но новости распространялись мгновенно. Сотрудники службы безопасности, сопровождавшие президента, передали по радио приказ в аэропорт готовиться к немедленному взлету, и теперь аэропорт напоминал растревоженный муравейник.

Бипер[6] полковника Линдгрена заработал, но он этого не услышал. Он находился в госпитальной палате неотложной помощи, где с помощью нескольких анализов крови было установлено, что у него пищевое отравление. Врачи быстро установили, что причиной отравления являются крабы и рыба, которые он ел накануне вечером, и сделали ему промывание желудка. После этой процедуры ему ввели успокоительное, и теперь он в полузабытьи лежал на больничной койке. В подобной ситуации командир резервного самолета подполковник Питер Джонсон должен был исполнять обязанности второго пилота президентского самолета, а второй пилот Линдгрена Терри Марчисон – обязанности командира борта номер один. Услышав сигналы своих биперов, они поспешили назад в аэропорт; точно так же сигналы биперов повытаскивали остальных членов воздушных экипажей из близлежащих ресторанов, гольф-клубов, а одного из кинотеатра, где показывали порнографические фильмы.

Сержант Марио Делиа и подчиненные ему охранники, естественно, не покидали свой пост. Теперь они носились вокруг самолета, подгоняя работников наземной службы, чтобы те побыстрее заканчивали подготовку к вылету. Стюард, ответственный за погрузку продуктов, совершенно ошалел. Вместо нескольких часов ему теперь предстояло выполнить свою работу за несколько минут, и он метался по самолету, выбегал из него и снова забегал, прося о помощи всех, кто попадался ему на глаза.

Топливные баки были дозаправлены сразу после приземления самолета, но у наземной команды оставалась куча мелких дел, о которых нельзя было забывать. Делиа и его подчиненные пытались как-то навести порядок в наступившем хаосе.

Харди подошел к телефону в зале ожидания и позвонил в Канзас. Мохаммед Асри снял трубку после первого же звонка и выслушал инструкции. Услышав, что ему следует вылетать через пятнадцать минут, он ответил только: «Хорошо», и повесил трубку.

Стоя в телефонной будке, Харди произвел в уме некоторые подсчеты. Асри надо пролететь немногим менее половины пути. Прежде чем президент вернется в аэропорт и его самолет начнет выруливать на взлет, пройдет минут пятнадцать, а то и больше. Значит, Асри прибудет к месту встречи раньше, но топлива у него достаточно, чтобы барражировать в воздухе более часа. Все в порядке.

Он подошел к ячейке камеры хранения, достал из нее свою сумку и поспешил к президентскому самолету. Приколотый к рубашке гостевой значок позволил ему беспрепятственно пройти мимо охраны на летное поле. Возле самолета охранники пытались как-то навести порядок, Харди поймал сержанта Делиа в тот момент, когда тот шел от одного механика к другому.

– Я Том Эмерсон, помните меня? – спросил он, показывая свое журналистское удостоверение и пропуск.

– Простите, сэр, – вежливо, но твердо ответил Делиа. – У нас сейчас нет времени для репортеров.

– Но я сейчас здесь не как репортер, – быстро возразил Харди. – Управляющий аэропорта Бад Малколм послал меня помочь. Я военный летчик и разбираюсь в таких ситуациях. Чем я могу помочь?

– Ничем, сэр. А теперь прошу извинить меня, я занят, – сказал Делиа, отворачиваясь от него.

Харди кивнул и огляделся. Один из охранников помогал механику тащить топливный шланг к стремянке, стоящей под крылом. Харди подбежал и подхватил шланг.

– Я помогу, – сказал он охраннику. – Делиа говорит, что у вас полно других дел.

– Спасибо, – сказал охранник и поспешил прочь.

После этого Харди стал двигаться от носа самолета к хвосту и обратно, подгоняя людей, отдавая различные указания, изображая из себя человека, занятого общим делом. На какое-то мгновение он остановился под носом самолета и, стоя рядом с колесом передней опоры шасси, постучал по покрышке колеса и провел рукой по гидравлическому амортизатору, проверяя, не вытекает ли из него жидкость. Сделав это, Харди оглянулся. Никто за ним не наблюдал. Настал решающий момент и он должен был использовать свой шанс. Он планировал все по-другому, но сейчас ему предоставился именно этот шанс. Он обязан рискнуть, но если кто-то заметит его, все будет кончено. Харди снова огляделся вокруг, глубоко вдохнул, схватился за тягу, подтянулся и исчез в отверстии, в которое убиралось переднее шасси. Он не мог захлопнуть за собой дверь, потому что здесь ее не было, но это не имело значения. Сейчас он находился в глубине отверстия, и с земли его невозможно было увидеть, если только кто-нибудь не заметил, как он залезал туда. Харди ждал, что сейчас раздастся крик, означающий, что его заметили, но ничего подобного не произошло. Толкотня и суета внизу прекратились, и он остался один.

Подождав еще несколько минут, чтобы точно убедиться, что его не заметили, и чтобы дать сердцу немного успокоиться, Харди подполз к перегородке, достал фонарик и отыскал проход, ведущий в отсек электронной связи, а оттуда в багажный отсек. Затаившись в углу, он стал ждать.

Ему показалось, что прошло несколько часов, а может, и несколько минут, когда вдруг Харди услышал визг автомобильных покрышек и шум двигателей, торопливые шаги, стук закрываемой двери и голос, отдающий приказы. Потом наступила тишина, и наконец ее прервал волшебный звук заработавших реактивных двигателей.

В Нью-Йорке в это время было начало седьмого. В этот сентябрьский вечер лучи заходящего солнца еще ярко освещали высотные здания. Чарльз и Лори шли по Западной Сорок шестой улице. После нескольких недель напряженной работы над операцией «Даллас» Вертер наконец решил, что может позволить себе отдохнуть один вечер. Сегодня вечером у него не было больше никаких дел. Его человек проверил в аэропорту Тампа агентства по найму автомобилей и обнаружил, что Элисон взяла напрокат «форд-эскорт», номерной знак AIP 58F. Так как она не предпринимала никаких попыток замести следы, было похоже, что она не имеет отношения к операции «Даллас», а просто беспокоится о брате. Она, наверное, думает, что знает, где он находится, но Вертер не был уверен, что это так. В любом случае, они проследят ее. Ее описание, марка и номер машины разосланы в полицию штата Флорида, в местную полицию и во все мотели между Тампа и Майами. Как только ее обнаружат, ФБР это станет известно, и агенты сядут ей на хвост.

На сегодняшний вечер у них с Лори были билеты на новую пьесу Алана Айкборна, а сейчас они обсуждали в каком ресторане поужинают. Завтра президент прибывает в Лос-Анджелес, и Вертеру придется день и ночь работать до завершения операции «Даллас».

Они спустились по ступенькам в ресторан, где в вестибюле несколько человек ожидали, когда их проведут за столики. Как только Лори протянула свой жакет гардеробщице, у Вертера заработал бипер. Поначалу Лори никак не связала этот звук с Чарли, но, когда она повернулась к нему, он виновато улыбнулся и сказал: «Извини», и, расталкивая людей, помчался к телефону.