Штаб-квартира ФБР в Манхэттене, которую Вертер выбрал в качестве оперативного центра, была заполнена людьми и шумными голосами.

– Приветствую всех, – крикнул Вертер, повесил шляпу на вешалку в углу кабинета и поднял руки, призывая всех к тишине. – А теперь скажите мне, – начал он, – знает ли тут кто-нибудь, что происходит?

– Полковник Роберт Линдгрен является пилотом президентского самолета, – начал Барри Мортон, старший агент, которого Вертер оставил ответственным на ночь.

– Я знаю, кто такой Линдгрен, – рявкнул Вертер.

Мортон замялся.

– Я не знаю точно, что вам известно, а что нет, – сказал он, – и поэтому…

– Все правильно, – согласился Вертер. – Извини. Давай с самого начала, только покороче и побыстрее.

– Хорошо. Линдгрен является пилотом президентского самолета, но во время полета в Сан-Франциско он заболел, поэтому опоздал на обратный рейс. Он летел в резервном самолете, который приземлился в Денвере, получив сообщение, что президентский самолет сбит. Линдгрен попытался устроиться в команду спасателей, но его не взяли, а парень он, как видно, упорный, поэтому поехал на соседний частный аэродром, нанял маленький самолет и вылетел в горы на поиски обломков упавшего самолета.

– А разве спасательные группы не отправились туда? – спросил Вертер.

– Нет, погода слишком плохая, вертолеты не могут вылететь. Они ждут утра, и в случае чего у них готова группа, которая отправится пешком.

– А Линдгрен сумел туда долететь?

– Долететь-то он сумел, но вылететь оттуда не сможет. Его самолет потерпел аварию где-то поблизости от места катастрофы, и связь с ним была на время потеряна. И вот полчаса назад он опять вышел на связь, сообщил, что потерпел аварию, но остался жив и отыскал обломки самолета. Но он сказал, что это не президентский самолет. – Мортон пожал плечами. – Как только нам сообщили это, я сразу позвонил вам.

Вертер посмотрел на него и, ничего не понимая, потряс головой.

– Так кто-нибудь понимает, что происходит? Если это обломки не президентского самолета, то что же это за самолет?

– Линдгрен говорит, что это «Боинг 707», разлетевшийся на куски.

– Но если он разлетелся на куски, то как же, черт побери, Линдгрен понял, что это не президентский самолет?

– Каждый самолет имеет свои бортовые номера, – подал голос Мельник. – А кроме того, у президентского самолета должны быть какие-то специальные опознавательные знаки. Для пилота президентского самолета не составит большого труда…

– Ясно, – оборвал его Вертер. – Так что же случилось? – Он обвел глазами кабинет. – Президентский самолет вылетел из Сан-Франциско и спустя час был сбит, и только теперь выясняется, что это вовсе не президентский самолет. Возможно такое? – Несколько человек одновременно открыли рты, собираясь ответить ему, но Вертер протестующе поднял руку. – Не надо мне ничего говорить! Я просто спрашиваю, возможно ли это? Если возможно, то как это произошло?

На этот раз ни у кого не возникло желания говорить. Потом слово взял Мортон.

– Как только я поговорил с вами по телефону, то сразу позвонил в Управление гражданской авиации, и они прислали к нам вот этого джентльмена…

Молодой человек небольшого роста, с курчавыми волосами, обрамлявшими лысину, поднялся со стула и протянул руку.

– Том Безвинк, рад познакомиться. В Управлении решили, что я смогу объяснить вам, что случилось, с нашей точки зрения…

– Позвольте мне сделать это, – сказал Мельник, проталкиваясь из своего угла сквозь толпу.

– А что вы понимаете в этом? – спросил Вертер.

– Я же бывший летчик, помните? Я смогу взглянуть на это с точки зрения летчика и одновременно с нашей точки зрения. – Он повернулся к Безвинку. – Вы поправите меня, если я буду ошибаться, – сказал Мельник и снова повернулся к Вертеру. – Президентский самолет должен был запросить у диспетчерской Сан-Франциско разрешение на немедленный взлет. Учитывая сложившиеся обстоятельства, разрешение было немедленно дано. После взлета диспетчерская дала ему указание следовать прямо в Вашингтон трассой для реактивных самолетов. Правильно? – спросил он Безвинка.

Безвинк кивнул.

– Трасса J-32 до Рино, далее до конца трасса J-94.

– Спасибо, – поблагодарил его Мельник. – После взлета самолет появился на экранах радаров, и радарное слежение должно было сопровождать его до конца полета. Ответчик должен был быть включен…

– Что это за штука? – спросил Вертер.

– Это прибор, который реагирует на луч радара, – объяснил Мельник. – Обычно, когда самолет попадает в луч радара, на экран возвращается отраженный сигнал, но, если самолет оснащен ответчиком, луч радара включает его, и синхронно с отраженным сигналом на экран радара поступает сигнал ответчика с обозначением заранее установленного кода самолета и высоты полета, так как только по отраженному сигналу диспетчеру трудно установить эти данные. Так что когда диспетчеры центров управления воздушным движением смотрят на экраны своих радаров, они видят не просто отметку, движущуюся из Сан-Франциско в…

– Рядом с отметкой высвечивается обозначение «борт № 1» и высота его полета, – пояснил Безвинк.

Вертер кивнул.

– Понятно, продолжайте.

– Значит, диспетчеры видели, как президентский самолет вылетел из Сан-Франциско. Никакой другой самолет в это время взлететь не мог, потому что зона аэропорта была полностью закрыта и оставалась закрытой до того момента, как президентский самолет подлетел к Денверу…

– Где он был внезапно сбит, – вмешался Вертер. – Это они тоже видели?

Безвинк резко кивнул.

– Они заметили, как внезапно появился реактивный истребитель…

– Как это могло произойти? – оборвал его Вертер. – Как он мог внезапно появиться? Откуда он, черт побери, взялся?

– Наверное, он летел на небольшой высоте с выключенным ответчиком, – сказал Безвинк. – Ниже зоны радарного слежения. Потом резко набрал высоту и одновременно включил ответчик. Эффект был такой, как будто он внезапно появился на экране – новая отметка и неопознанный ответчик. Он зашел президентскому самолету прямо в хвост и сбил его. На экране даже был виден след ракеты.

– Но после того, как президентский самолет был сбит, он перестал быть президентским самолетом. Вы это мне пытаетесь втолковать?

– Так утверждает полковник Линдгрен, – сказал Безвинк, – и я не вижу причин не доверять ему. Ведь он находится прямо на месте катастрофы.

– Правильно, – согласился Вертер. – Значит, самолет вылетел из Сан-Франциско как борт № 1, а разбился как другой самолет. Я хочу знать, как это могло произойти. – Вертер обвел глазами присутствующих, но никто не попытался ответить ему. – Что-нибудь еще мы знаем? Вообще хоть что-нибудь?

– После взлета самолет должен был поддерживать связь со всеми диспетчерскими пунктами, и при входе и выходе из каждой зоны он должен был связываться с каждым центром, – сказал Мельник.

– Это так? – спросил Вертер у Безвинка.

Тот кивнул.

– Ну хорошо. Значит, он взлетел на виду у всех, и с того момента, как поднялся в воздух, находился под постоянным радарным слежением и все время поддерживал радиосвязь.

– Не совсем так, – возразил Мельник. – Радиосвязь не была постоянной, он просто связывался с диспетчерскими при входе и выходе из зон, но радарное слежение было постоянным.

– И он исчез прямо на наших глазах.

Мельник кивнул.

– Он просто превратился в другой самолет, в этом все дело.

– Отлично. Просто великолепно. – Вертер прикрыл глаза, потом снова открыл их и посмотрел на Мельника. – Когда я был маленьким мальчиком, то верил в волшебство и прочую чепуху. Я действительно верил в это, но теперь я уже больше не верю. Есть много хороших вещей, в которые я верил раньше, но уже не верю теперь, и среди них как раз волшебство. – Вертер обвел взглядом кабинет. – Что мы еще знаем? Должно быть что-нибудь еще.

– Есть еще одна вещь, – сказал Мельник. – Вы же тоже говорили с ним по радио. Помните?