— Ну… На самом деле, многие сами много чего додумывают, основываясь на собственном мировосприятии… Я иногда поражаюсь насколько можно переложить смысл… — он посмотрел на луны. — Можно извратить даже, казалось, Абсолют, как слово Творца. Но ведь находятся фанатики, творящие самое настоящее зло Его именем… А та же война с Жрецами? Они же шли от имени Четверых, прикрываясь выдранными из контекста цитатами и извращёнными до неузнаваемости настолько, что даже Тень от такого бы ужаснулся.
— Тьма милосердна… У нас до сих пор передают из ус в уста старые, правильные Слова. Хотя много где, после войны Жрецов, давно написано иначе.
— Ну… да, Тень хотя бы дарует смерть. А вот Лайт… Будешь жить… мечтая о смерти. Даже не знаю, что более жестоко. Они ведь тогда едва не убили тех, кому поклонялись и чьим именем творили все свои злодеяния. Тогда я понял, что фанатики разрушительней хаоса, их помыслы чернее Тьмы, они оставляют за собой даже не Пустоту, а выжигают всё куда яростнее Света, — он замолчал. — Зря я начал… Забудьте, просто причитания старого эльфа, что раньше небо было синее, а трава зеленее…
— У нас говорят так же, только не громко. Хотя наш век краток, но мы чтим старый порядок. Свет созидающий, Тьма милосердная, Хаос вечный и Пустота укрывающая. Никогда не понимала стремления к власти ради безответственности…
— Ну, некоторые к власти стремятся как к самоцели, а потом, когда всё же её добиваются — теряются, потому что не знают сами, что с ней делать.
Она замолчала и некоторое время шла молча и практически безцельно.
— А по поводу Лида… — он внезапно улыбнулся. — По правде говоря, я не хотел портить впечатление и соображения всех тех, кто собрался… Хотя, по-моему, мнение многих позабавило бы автора.
Она встрепенулась и даже улыбнулась:
— А мне было бы интересно…
— Что именно? Что конкретно этот рассказ он написал, когда его жена бросила и он напивался в обществе одного абсолютно трезвого эльфа?
— Даже так? Нетрезвые и сокровенные мысли грустного философа… А мы ищем глубокое и сакральное! И даже находим, как сегодня можно было услышать, — она покачала головой.
— Ну, глупым он никогда не был… Иногда алкоголь открывает то, что боятся сказать. Хотя, в том что написано, я до сих пор чувствую боль потери, в которой само повествование и слова — вторичны… Но, надо отдать должное — новую музу он нашёл к вечеру. Хотя в последующих рассказах этого цикла несмотря на жизнеутверждающее повествование всё же горечь продолжает чувствоваться… — он замер. — Ох… простите, миледи, кто о чём, а я вечно об ощущениях… Меня и жена вечно этим попрекала — вместо того, чтобы сосредоточиться на сюжете вечно уходил в дебри…
— Ваш народ больше склонен к эмпатии, а мы это с детства прячем под чешуёй и верим, что это прямой путь к слабости — она улыбалась немного грустно, но без ярких клоков боли.
— Ну, не все… с эмпатией не повоюешь — и следопыты, и Стража тоже учатся закрываться… А целители, — он выдохнул. — Нам без неё никак — не всегда пациент способен рассказать… да и на поле боя она нужна, чтобы почувствовать тех, кого ещё можно спасти. Но всё имеет обратную сторону. Многие драконы сходят с ума под грузом собственной памяти и невысказанных проблем… да и не только они, — Эрлонд снова посмотрел на медленно ползущие луны.
— Многие даже не думают о том, что можно высказать что-то даже в семье… А потом, ну высказался и что дальше? Только рассказал другому куда тебя бить больнее… Тут скорее не невысказанные проблемы, сколько отсутствие того кому сможешь доверять… Они готовы делить одну службу на двоих, жизнь, постель, но не чувства…
— Творец никогда не даёт ноши, которая ему не по силам… — он прикрыл глаза. — Лучшая подруга матери была хорошей женой, правильной с точки зрения эльфов… Только вот одна загвоздка — вне дома она была сильнейшей… и ничего с этим поделать не могла. Мы верим, что связь помогает балансировать разуму и чувствам… А её муж дома просто унижал, потому что не мог вытерпеть, что вне дома она ему же приказы и отдает… хотя сам ведь женился, потому что девочка подавала большие надежды… А потом и вовсе развёлся. Так что… не всегда и наша система страхует от болезненного удара от самых близких…
— Ох… Боюсь в таком случае вечность становится проклятьем. Помнить и жить с этим… Надеюсь у неё были хорошие друзья и с ней сейчас лучше. Когда уходят… Это больно, но когда предают… Я боюсь даже думать об этом, — её передёрнуло от нахлынувших ощущений.
— Большинство эльфов редко переживают собственную пару именно из-за этого, — он замолчал, до конца не понимая эгоизма матери, что тогда она не дала ему уйти… хотя… кто бы тогда убил Валериса и защитил Сиру? — Иногда мне кажется, что моя мать — пророк… а может и сама об этом не знает… А по поводу её подруги… не знаю, иногда кажется, что всё в порядке, но она умеет скрывать эмоции, а в душу к ней лезть я как-то не решаюсь.
— Матери всегда пророки для своих детей, — она улыбнулась — Это потому что мы любим своих детей. Всех и любыми…
— Ну, — Эр улыбнулся и пожал плечами. — У большинства из моих братьев и сестёр матерью всегда был отец… Это мне повезло — когда я родился она ещё не занимала текущего поста, зато у отца было дел по горло, — о том, что он сам тоже больше сидел с собственными детьми из-за работы Ланы, он не стал говорить.
— Иногда мне кажется, что отцы часто или перехваливают или излишне строги. Их кидает из крайности в крайность, хотя за это мы их и любим…
— Не знаю… От своего я такого не замечал. До академии слишком мало видел… А потом — был уже слишком взрослым, чтобы меня нужно было воспитывать… К тому моменту, когда он стал изображать тень мамы. У меня были уже свои дети… Как-то явно поздно читать мне нотации…
Она рассмеялась
— Бремя старших… Я была средней. Мне не досталось ни внимания первых, ни любви младших, зато… Это было шебутное, весёлое и беззаботное время.
Эр рассмеялся:
— Ну, боюсь, что по шебутности вы вряд ли переплюнули Эйра… От него вся академия выла — насколько я был спокойный и уравновешенный, настолько он был шебутным… На момент его поступления за его спиной уже не шептались «полукровка, значит слабак…», все ждали от него гениального целителя, а получился знатный ловелас… Ну просто Странник — ни убавить, не прибавить — в том классическом виде, в котором их сейчас и представляют — смешливые любители Дороги и баб… Я думаю, от части Орден и стал таким, так как после ухода отца именно Эйр и его потомки его возглавляли.
— Лично я точно не переплюнула, а вот весь наш гвалт… — она рассмеялась, — Ловеласом был один из старших братьев. Два других ему настолько завидовали, что подсылали нас, более мелких и непонимающих ещё, к нему в пикантные моменты. Ох как Карик тогда злился!
— То есть из дома свалить он не догадался?
— Когда дело доходило до пикантных моментов… — она хихикнула, — Хортон оказывался внезапно очень маленьким и со всех сторон просматриваемым…
Эр фыркнул.
— Ну… Нам в этом плане везло… В Ордене тогда было всего пара человек, не считая родителей. Баз не было, не было даже Хат'Тэчевских зон переходов… Вообще ничего не было. Были только точки путей в нескольких мирах… Иногда приходишь и кажется, что нет ничего — только ты и Мир… Ну, Эйр ещё умудрялся выставлять это всё крайне романтично… Но всегда возвращал их на место… Девушек в смысле.
— Ну когда мы с мужем только начинали встречаться я не придумала ничего лучше чем попытаться нас спрятать в скале… Наивно предположив, что старшие женились и место наконец-то свободно…
Эр тихо фыркнул.
— Мне вообще, наверное, не стоит рассказывать о прятках по разным мирам полторы тысячи лет, пока Леди Вериаэль не соизволила дать своего согласия… Даже не знаю, что её подтолкнуло — то ли мои экзаменационные выкрутасы, то ли тот факт, что я умудрился утащить их церемониальные кольца (тут не обошлось без помощи брата с сестрой…) и поэтому они не могли заключить ни одного брака, то ли тот факт, что Лана просто нажала на мать… Но отношения с этой Леди у нас до сих пор натянутые… Хотя, надо отдать ей должное, после этого, несмотря на колкие слова, сказанные в лицо, она за спиной меня обычно защищала…
