Мне действительно нужно выбраться отсюда. Сейчас же. И молиться всем богам во вселенной, чтобы никто не узнал, что я вызвала полицию на мафию. Семью Романо.

О, Боже мой.

Теперь все имеет смысл. Охранники. Деньги Ашера. Досмотр. Пистолет. Люди, которые игнорировали происходящее. Бастиан. Оператор 9-1-1. Огромное количество полицейских здесь и сейчас.

Я смотрю на дверь так, будто это мое спасение, и киваю.

— Ладно, давайте убираться отсюда.

Внешне я веду себя спокойно, пока Зик выводит нас с Эйми из "Бродяги", проталкиваясь сквозь толпу, но внутри я умираю. В буквальном смысле. В голове у меня прокручивается миллион вариантов того, как это может закончиться моей смертью, как в нездоровом кино на повторе. Я также мысленно привожу в порядок свои дела. Но на самом деле никто не будет скучать по мне, и мне нечего оставить после себя.

Я выросла в калифорнийской системе воспитания, перебегая из дома в дом, пока не вышла из возраста и не уехала волонтером по всему миру. Никто даже не знает, что я в Нью-Йорке, кроме школьных записей и Эйми, с которой я познакомилась только сегодня. Мафия может легко избавиться от меня, и никто даже глазом не моргнет. Это удручающая мысль.

Пока мы добираемся до дверей, я уже не меньше десятка раз убеждаю себя, что никто не видел, как я вошла в коридор. Бастиан и девушка были слишком заняты спором, чтобы заметить меня. Когда мы выходим из «Бродяги», мое внимание привлекает вереница полицейских машин. Я ругаюсь, заставляя Эйми бросить на меня растерянный взгляд. Но я едва замечаю это. Я слишком зла на полицейского оператора за ложь.

Этот придурок сказал мне, что едет патрульная машина.

Одна.

А не восемь!

Не могу поверить, что я не подумала об этом, когда увидела, сколько полицейских было в клубе, выпроваживая людей на улицу. Мне хочется застонать и избавить себя от страданий, пока это не сделала семья Романо. Из-за меня здесь восемь полицейских машин. Они ни за что не оставят это без внимания.

На самом деле снаружи только два офицера. Остальные, вероятно, все еще в ночном клубе, выгоняют людей и занимаются тем, чем занимаются. Двое офицеров разговаривают с Ашером, который прислонился к полицейской машине с безразличным выражением лица. Если бы я не видела, как он разозлился, когда узнал, что вызвали полицию, я бы подумала, что его ничто не может испугать.

Вокруг Ашера и офицеров собралась нетерпеливая толпа. Некоторые из них даже достали свои смартфоны, записывая все происходящее. Эйми останавливает нас с Зиком, ее круглые глаза смотрят на Ашера с голодным выражением. Я хмурюсь. Неужели она не видит, что он опасен?

Но даже я должна признать, что его теневые связи с мафией ничуть не ослабляют моего влечения к нему. Невозможно отрицать, насколько манящим является этот мужчина.

Даже если он оставил меня в подвешенном состоянии…

О, нет.

Осознание этого глубоко ранит меня.

Я связалась с мафиози.

Я наблюдаю, как рука одного из офицеров дергается возле кобуры с оружием. Глаза Ашера сужаются при этом, и он выпрямляется, прислонившись к полицейской машине. Это движение выглядит как издевка.

Я напрягаюсь, готовясь к битве, которую, как мне кажется, Ашер выиграет. Но она не наступает, потому что у офицера срабатывает рация. По ней кто-то говорит о двух подозреваемых, выбегающих из черного хода. Я вспоминаю, что Ашер сказал Бастиану о том, что нужно идти через черный ход, и сразу же понимаю, что это Бастиан и девушка.

Тело Ашера больше не расслаблено. У него нейтральное выражение лица, но я вижу, как напряглись его плечи и как тревожно запульсировали мышцы шеи. Интересно, видит ли это кто-нибудь еще, но офицеры ушли в сторону «Бродяги», а вместе с ними и большая часть толпы.

Если мы задержимся, останемся только мы и Ашер. Этого точно не должно случиться. Я кладу руку на спину Эйми и Зика, подталкивая их обоих вперед. Мы уже практически бежим.

— Подруга! В чем проблема? — Эйми хмурится. Ее голова все еще повернута в сторону Ашера, на лице написано благоговение и вожделение.

— Ничего. Я просто… Это мафия. — Я продолжаю толкать Зика и Эйми, пока мы не оказываемся на комфортном расстоянии от «Бродяги».

Эйми закатывает глаза.

— Расслабься, Люси! Они даже не подозревают о нашем существовании. — Затем ее глаза загораются, и она визжит. — Но боже, вы это видели?! Это было так круто. Я люблю Нью-Йорк! — Она удовлетворенно вздыхает. — Самая. Лучшая. Ночь.

Зик закатывает глаза и вызывает для нас Убер, но я слишком увлечена, чтобы обращать внимание на происходящее. Я отдаленно вижу, как они обмениваются номерами, прежде чем Зик уезжает на своем такси. Приезжает машина, и меня усаживают в нее. Мы с Эйми остаемся одни на заднем сиденье, когда водитель огибает машину со своей стороны, только что закрыв за нами дверь.

— Расслабься, — снова говорит она.

Но я не могу расслабиться. Даже когда мы возвращаемся в общежитие и меня укладывают в постель, я не могу расслабиться. Когда я собираюсь закрыть глаза, я понимаю, что мои руки не могут пошевелиться. Они были скручены в кулаки всю последнюю половину ночи. Я сжимала их так крепко, что ногти проткнули кожу, оставив на ладонях вмятины в форме полумесяцев.

В ту ночь я так и не смогла заснуть.

Человек не может обнаружить

новые океаны, если он не имеет

смелости потерять из виду берег.

Андре Жид

На следующее утро ничего не происходит. Я остаюсь в постели весь день, даже когда Эйми настаивает, чтобы я осмотрела город вместе с ней до начала занятий во вторник. На следующий день тоже ничего не происходит. И на следующий, пока не наступает первый день занятий, и все равно ничего не происходит.

Я иду на занятия, но с трудом могу сосредоточиться. Я должна радоваться своему первому дню в Уилтоне. Это лучшая школа в стране, и я выложилась на все сто, чтобы попасть сюда. Но волнение от блестящего образования омрачается страхом, что я не проживу достаточно долго, чтобы его завершить.

День после моего первого дня в школе тоже проходит незаметно. Я все еще жива, и это не что иное, как чудо после того, как я связалась с семьей Романо. Ничего необычного не происходит. Я хожу на занятия, как и положено, и даже получаю приглашение на собеседование из кофейни в кампусе, куда я подала заявку через интернет еще до переезда в Нью-Йорк.

И следующий день снова проходит нормально. Я иду на занятия. Я даже успешно прохожу собеседование и получаю работу. Проходят дни, и, в конце концов, я наконец-то могу нормально дышать. Страх смерти утихает, но я все еще помню ту ночь. Начиная с перепихона и заканчивая вызовом полиции — все это засело у меня в голове, но, по крайней мере, я могу жить дальше. Часть меня начинает думать о том, что они оставят меня в покое. Что семья Романо не настолько заботлива, чтобы мстить.

Это наивная мысль, которую я не имею права допускать.

Прошел месяц после инцидента, и я уже собираюсь уходить с работы в кофейне. Я запихиваю свой маленький зеленый фартук в шкафчик для сотрудников и перекидываю через плечо кожаный рюкзак. Это была покупка с моей первой зарплаты, а также новый iPhone взамен дешевого телефона-раскладушки, который я потеряла во время инцидента в коридоре. Черт, я даже скачала приложение Tinder, но еще не создала аккаунт. Но когда я это сделаю, я знаю, что будет моим критерием номер один — никаких бандитов.

Я не обращаю внимания, когда выхожу из комнаты отдыха и натыкаюсь на кого-то, проливая на себя кофе, который держу в руках. Я ругаюсь, хотя и благодарна, что кофе со льдом, а не горячий.

— Смотри, куда идешь.

Я знаю этот голос.

До боли знакомый.

Минка Рейнольдс живет в моем холле. Она и Эйми враждуют с самого начала учебного года, поэтому я, как соседка и подруга Эйми, по умолчанию являюсь ее врагом. И меня это уже достало.