— Ты прекрасно выглядишь, Люси. — Он целует меня в щеку, а затем пожимает руку Ашеру. — Ашер.

Мы вчетвером направляемся к совету директоров IllumaGen, где меня знакомят с руководителями компании и несколькими ключевыми акционерами. После того как знакомство закончено, они сразу же возвращаются к своему разговору. Я хмурюсь, наблюдая, как они пытаются вовлечь в дискуссию только Оуэна и Ашера, оставляя нас с Мэделин просто стоять на месте.

— Я предлагаю сократить исследовательскую лабораторию по транспозиционным элементам. Она расходует наши ресурсы, не принося практически никакой пользы, — говорит генеральный директор.

Остальные члены совета директоров согласно кивают.

Ашер поворачивается ко мне.

— Что ты думаешь, Люси?

Мои глаза расширяются, встревоженные внезапным вниманием ко мне. Я чувствую себя ребенком, которого вызвали на урок, потому что он не обращает внимания. Но когда я смотрю на Ашера, то вижу, что ему искренне интересно. Он хочет знать мое мнение по этому поводу.

— Я… я думаю, было бы глупо прервать исследования ТE.

Что ж, с точки зрения ограниченного бизнеса я понимаю, почему генеральный директор предложил это, не понимая толком ТЕ. Исследования ТЕ все еще находятся в зачаточном состоянии, они были открыты только в 80-х годах. Но как только будут сделаны новые открытия, возможности окажутся безграничными.

Я продолжаю:

— Гемофилия А и В, предрасположенность к раку, тяжелый комбинированный иммунодефицит и порфирия — вот лишь некоторые из заболеваний, которые, как известно, вызывают ТЕ. Исследования ТЕ будут жизненно важны для лечения этих болезней.

Когда я смотрю на совет директоров IllumaGen, я понимаю, что не убеждаю их. Они делают деньги на временных лекарствах. На препаратах, которые нужно использовать снова и снова. Мне нужно поговорить с главным источником прибыли IllumaGen — антибиотиками.

Сдерживая гримасу, я говорю:

— Мы уже знаем, что транспозоны в бактериях часто несут в себе ген устойчивости к антибиотикам. Представьте, если мы сможем найти способ предотвратить транспозицию этих транспозонов.

— Антибиотики можно будет использовать чаще, что приведет к росту продаж для нас, — заканчивает за меня операционный директор.

Мне неприятно, что эти люди рассматривают революционные, потенциально спасительные исследования как способ получения прибыли, но если это означает, что исследования будут продолжаться, я не могу жаловаться. Наука спасает жизни, но без денег нет науки. Это раздражает, но не зря же написание грантов — это работа.

Генеральный директор некоторое время изучает меня со странным выражением лица, прежде чем сказать:

— Значит, нам придется сократить бюджет в других местах.

— Не обязательно, — отвечаю я, заслужив его интерес. — Насколько я слышала, вы рассматриваете каждую область исследований как отдельный отдел, но если вы будете рассматривать их как междисциплинарные, — я вспоминаю доктора Денниса Слеймона, который разработал препарат от рака груди "Герцептин" на основе исследований противозачаточных средств, — вы сможете сократить много итеративной работы. Меньше работы, меньше химикатов и времени — это значит…

— Экономия денег, — перебивает финансовый директор.

Я киваю.

— Именно.

Когда разговор продолжается, Мэделин наклоняется к моему уху и шепчет:

— Это было потрясающе! — На мои нахмуренные брови она поясняет: — Эти парни — женоненавистники. Они ни разу не заговорили со мной, кроме как поздороваться. Как будто мое мнение не имеет значения, и неважно, что я закончила Уортон с отличием, а их финансовый директор — только с большим почетом.

Я сочувственно сжимаю ее руку и киваю, пользуясь возможностью прислониться к боку Ашера. И в бизнесе, и в научных исследованиях доминируют мужчины, а если соединить эти два направления, то получатся такие парни, как эти — придурки, которые даже не задумываются о том, есть ли у женщины достоинства. Я видела это раньше и увижу снова.

Ашер окружен такими мужчинами по работе, но он всегда уважительно относился ко мне. Он спрашивал мое мнение и всегда ценил то, что я хотела сказать.

Как я только осознала, насколько Ашер замечательный человек? Или я просто отрицаю?

Мужество и настойчивость —

волшебный талисман,

перед которым трудности и

препятствия исчезают как дым.

Джон Куинси Адамс

Уже близится время ужина, когда Ашер, Оуэн, Мэделин и я подходим к главному столу. Он возвышается над всеми остальными, словно предназначен для королевских особ. И я полагаю, что в этой компании совет директоров и генеральный директор таковыми и являются.

Мы занимаем отведенные нам места, и, когда мы усаживаемся, я замечаю, что место рядом с Рене пустует. Я не видела Виолу поблизости, но предположила, что она где-то в стороне, оценивает внешность бедных девушек.

Один взгляд на Рене — и мой желудок завязывается в узел. На его лице застыло выражение нетерпения, что не может означать ничего хорошего. Я тут же отворачиваюсь, но он говорит.

— Люси, неожиданно видеть тебя здесь.

— Правда? — спрашивает Ашер, в его голосе звучит предупреждение. — Это мероприятие компании, а мы всегда приводим на него своих супругов. Люси скоро станет моей женой. Ее присутствие не должно быть сюрпризом ни для кого из нас. — Он сузил глаза. — Но я вижу, что твоей жены здесь нет. У вас проблемы дома, Рене?

— Вовсе нет. — Ухмылка Рене становится шире, на его лице появляется тревожная картина предвкушения. — Она была не в духе, но, к счастью, в городе оказался еще один мой друг. Поэтому я решил пригласить его.

Глаза Ашера подозрительно сузились.

— Кого-то из наших знакомых?

Ухмылка Рене сейчас настолько широка, что это, должно быть, вредит его лицу.

— Не думаю, что вы двое имели удовольствие встречаться, но твоя дорогая Люси должна хорошо его знать.

Я замираю.

Это кто-то, кого я знаю?

На самом деле я никого не знаю.

Эйми? Томми? Эдуардо? Минка? Ее идиотки?

Все они уже живут "в городе", и ни у кого из моего прошлого нет денег на отдых в Нью-Йорке. Так кто же еще это может быть? Рука Ашера сжимает мою под столом, но я не могу его успокоить. Или он успокаивает меня? Я не знаю. Я вообще сейчас ничего не знаю. Я понятия не имею, кого мог привести Рене.

В голове мелькнула мысль о Стиве, но я отбросила эту нелепую идею. О нем никто не знает, а я сменила имя. Рене никак не мог его найти.

Но меня не покидает ощущение, что это не так, даже когда я открываю рот и небрежно спрашиваю:

— О? Как зовут этого человека?

— Это испортит сюрприз, не так ли?

И в течение следующих пятнадцати минут Рене с глупым выражением на лице. Даже Мартин, который для Рене — то же, что Нелла для Минки, выглядит неловко.

— Вот ты где! — весело говорит Рене, как раз когда я запихиваю в рот мясо лобстера.

Я чуть не подавилась, зная, что это, должно быть, его тайный гость, но заставила себя проглотить. Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть, кто это, я снова чуть не задыхаюсь.

Потому что это Стив.

Я слышу, как Рене представляет его другим руководителям и их женам, но не обращаю на это внимания. Ашер поворачивает голову ко мне лицом, беспокойство очевидно, и я не могу его успокоить.

Он явно не знает, кто это.

Мой первый инстинкт — бежать. Пройти как можно большее расстояние между Стивом и мной.

Но потом я вспоминаю слова Ашера.

Всякий раз, когда ты думаешь о бегстве, пожалуйста, помни, что ты не убегала от меня, когда я был большим плохим волком. Ты храбрее, чем тебе кажется.

Неужели он прав?

Я храбрая?

Сидя здесь, дрожа и совершенно молча, я точно не чувствую себя храброй.

Ашер наклоняется ближе ко мне, его дыхание слегка касается моего уха, и спрашивает:

— Что случилось?

Я не могу ему ответить. Я даже не могу оценить его близость. Меня трясет. Я преуменьшала значение своей истории со Стивом, мысленно отрицая, что стала жертвой кого бы то ни было, не говоря уже о таком ничтожестве, как Стив.