— Ты думаешь о том, чтобы убежать прямо сейчас? Я не слишком быстро двигаюсь? — спрашивает он.

Я знаю, что обманывать его неправильно, но все равно киваю. Я не могу сейчас рассказать ему о Стиве. Прошло слишком много времени, и я оказалась в ловушке своего решения.

Он смотрит мне прямо в глаза и говорит:

— Я помедлю. Но всякий раз, когда ты думаешь о побеге, пожалуйста, помни, что ты не убегала от меня, когда я был большим плохим волком. Ты храбрее, чем думаешь.

Мое лицо краснеет, и я бормочу:

— Ты все еще большой, плохой волк.

— О, Люси. — Он вздыхает. — Никогда для тебя. Никогда для тебя.

Верный своему слову, Ашер замедлил шаг. Я почти пожалела, что не кивнула, когда он спросил, не слишком ли быстро он едет. Лучше бы я сказала ему правду. Но я этого не сделала, и теперь страдаю от последствий.

Прошло два дня, и самое большее, что я получила от него, — это несколько поцелуев в закрытые губы. Я схожу с ума, пытаясь превратить каждый поцелуй в поцелуй, который, как я надеюсь, перерастет в секс. Но то, чего мне не хватает в силе воли, у него в избытке. И сейчас я отчаянно нуждаюсь в разрядке, как бы я ее ни получила.

Я смотрю на часы на тумбочке, отмечая, что Ашер скоро должен быть дома. Я опускаю руку между ног и провожу пальцем по своей щели. Мне все равно. Я почти надеюсь, что он меня поймает. Я погружаю палец в себя и медленно двигаю им, пока моя влага не растекается по стенкам. Я вытаскиваю влажный палец обратно и обвожу им свой клитор, прежде чем снова погрузиться в себя.

Этого недостаточно. Я хватаю случайную подушку и укладываю ее между бедер, вжимаясь в нее. Я раскачиваюсь на подушке, пока не почувствую восхитительное трение о свой клитор. Один из моих пальцев щиплет сосок, а другая рука массирует грудь. Я чувствую, как моя влага вытекает из меня на подушку, но меня это не волнует.

Я задыхаюсь, так близка к экстазу, когда слышу, как за дверью появляется Ашер. Он приветствует моего ночного охранника, и я знаю, что это лишь вопрос времени, когда он войдет в комнату. Я быстро хватаю подушку между ног и бросаю ее на верхнюю часть кровати, прежде чем залезть под одеяло.

Когда он входит в комнату, я небрежно бросаю птичек в свиней на своем iPhone.

— Ты что, не стучишь? — спрашиваю я, благодарная за то, что мне удается сохранять ровное дыхание.

— Это моя комната.

— О. Точно.

Он подмигивает мне.

— Знаешь, кто должен стучать?

— Моника.

Он смеется, входя в ванную, чтобы принять душ. Я расслабляю свое тело, похлопывая себя по спине за то, что мне удалось сохранить спокойствие. Но когда он заканчивает принимать душ и ложится в кровать, его голова соприкасается с подушкой, на которой я уже почти кончила, и он делает глубокий вдох.

Его глаза встречаются с моими, в них явственно читается вожделение, но затем он закрывает их, прежде чем что-то произойдет.

Прежде чем он прикоснется ко мне.

И все, о чем я могу думать, — это то, что я больше не хочу медлить.

Только через труд

и мучительные усилия, с помощью мрачной

энергии и решительного мужества

мы продвигаемся к лучшим

вещам.

Теодор Рузвельт

Когда я просыпаюсь на следующее утро, Ашера уже нет, но на прикроватной тумбочке лежит единственная черная роза, к которой прилагается записка. Мои пальцы слегка касаются черной розы, поражаясь ее глубокому цвету. До этого я никогда не видела черных роз, и они прекрасны.

Она стоит в прозрачной вазе, наполненной черной жидкостью, вероятно, водой, смешанной с черным красителем, чтобы сделать белую розу черной. Я осторожно достаю записку из-под вазы, стараясь не порвать ее. Она напечатана на черной бумаге, а текст набран красивым жирным белым шрифтом, выделяющимся на фоне черного.

С нетерпением жду встречи с тобой сегодня вечером.

Я ярко улыбаюсь. Записка не подписана, но можно предположить, что она от Ашера. Конечно, мы видимся каждый вечер, но сегодня мы оба будем одеты так, чтобы произвести впечатление, на мероприятии «Блэк Энтерпрайз». Может, ему и не терпится увидеть меня, но мне также не терпится увидеть его. Я уже успела взглянуть на смокинг, который он приберег для сегодняшнего вечера, и у меня рот замирает при одной мысли о том, что он будет в нем.

Прежде чем отправиться собираться, я осторожно опускаю черную розу в вазу. Несколько капель черной воды попадают на стол, и когда я вытираю их пальцем, краска размазывается по моим рукам. Я опускаю взгляд на свои ладони и смотрю на непроглядную черноту.

На фоне моей бледной кожи она выглядит зловеще.

Ашер бросает на меня обеспокоенный взгляд, когда слышит, как мои ноги беспокойно стучат по полу бального зала.

Тап.

Тап.

Тап.

Тап. Тап. Тап.

Я беспомощна, чтобы остановить это. Нервы вторглись в мое тело, и я больше не контролирую свои действия.

— Все будет хорошо, — нежно шепчет Ашер мне на ухо.

Я киваю и беру себя в руки, потому что так надо.

Мы с Ашером находимся в Il Nero, одном из его новых отелей в Нью-Йорке, где проходит мероприятие для сотрудников «Блэк Энтерпрайз». По его словам, «Блэк Энтерпрайз» устраивает такие мероприятия четыре раза в год, чтобы отпраздновать окончание каждого квартала. В обычной ситуации у меня бы нервы сдали, конечно, но это ненормально.

Мой желудок бурлит, как будто по нему прошелся торнадо F5, и я чувствую, что меня вот-вот вырвет. С одной стороны, здесь все члены правления и генеральный директор IllumaGen, и Ашер собирается представить меня им. С другой стороны, сегодня последний день рабочего квартала. Это значит, что голосование Ашера перед советом директоров «Блэк Энтерпрайз» назначено на неделю, и это последний день, когда мы можем произвести на них впечатление.

А я, как оказалось, в прошлый раз сунула нос в дела Оуэна и Мэделин, так что до сих пор чувствую вонь. Надеюсь, Мэделин сдержала свое слово и поговорила с Оуэном от имени Ашера. Думаю, скоро я это узнаю, потому что они оба стоят с людьми из IllumaGen.

О, и что же это такое?

Почему все эти компании ставят на руководящие должности только мужчин?

Да пошло оно все.

Когда она видит меня, глаза Мэделин загораются, и я сразу же чувствую облегчение. Я позволяю своему напряжению вырваться наружу, радуясь, что хотя бы одно из моих беспокойств частично снято.

— Люси! — Мэделин ковыляет ко мне, ее живот мешает ей двигаться быстрее. — Я так рада, что ты здесь!

Мои руки обхватывают ее талию в неловком объятии, учитывая то, что в ней растет.

— Так ты меня не ненавидишь?

Она закатывает глаза и говорит:

— Как я могу тебя ненавидеть, если мы занимаемся сексом по два раза в день?! Серьезно. Я благодарю тебя. Оуэн благодарит тебя. Моя вагина благодарит тебя.

Я делаю резкий реверанс в своем вечернем платье, отчего высокий разрез обнажает еще больше кожи. Мэделин качает головой в насмешливом неодобрении, когда Ашер смотрит на видимую плоть, и это вызывает у меня прилив вожделения.

Прошло всего несколько дней после нашего с Ашером свидания за ужином и полторы недели с тех пор, как я заглянула в душ, но я до сих пор помню, каким длинным и толстым он был в ладони, как здорово было раздеться перед ним. Чтобы не торопить события, мы обходили стороной то, что произошло, и я рада этому… потому что если он когда-нибудь заговорит об этом, я не смогу сдержать себя.

— Вы двое похожи на кучку озабоченных подростков. — Мэделин смотрит на нас и качает головой, хотя ее губы растянуты в улыбке.

Я оглядываю ее.

— Это говорит женщина с вагиной, которая благодарит меня.

Мы смеемся, когда к нам подходит Оуэн с расслабленной улыбкой на лице. Он выглядит гораздо дружелюбнее, чем в прошлую нашу встречу, так что, возможно, он и вправду не сердится на меня.