— Ты хочешь сказать, что…

Он не договорил, и Антон продолжил его мысль сам.

— Ставицкий твоими руками убрал Ледовского. Я не думаю, конечно, что ему есть смысл избавляться от тебя, но если его прижмёт такой человек как Долинин, потребует провести расследование смерти генерала, пригрозит чем-то, ну не знаю, хотя…

Антон прервался, посмотрел на Юру, потом перевёл взгляд на Наталью Леонидовну.

— Господи, какой же я дурак! Ну что я за дурак! — он приложил ладонь ко лбу, обхватил его пальцами, крепко сжал виски. — Юра!

Он оторвал руку от головы и вперился ошеломленным взглядом в супругов Рябининых.

— Как я сразу этого не понял. Ведь Ставицкий пока даже не у руля. Кто он? Один из членов Совета. Он же по сути ещё ничего не решает.

— И что? — холодно осведомилась Наталья Леонидовна.

— Как что? А зачем тогда к нему приходил Долинин? Что ему вообще там понадобилось? Подумайте сами. Долинин мог прийти к Ставицкому только по одной причине. Сергей Анатольевич вызвал его сам. А это значит… Юра, боюсь, ты будешь следующим. После меня. Меня просто тихо пристукнут где-нибудь в углу, а на тебя повесят убийство генерала. Долинин давно это копает.

— Чтобы повесить на меня убийство, нужны улики, — прошипел Рябинин. — А их нет.

Он вскочил со стула. Нервно прошёлся до стены и обратно.

— Наталья Леонидовна, — в столовую заглянула горничная. — Горячее подавать?

— Пошла вон! — рявкнул на неё Рябинин и, быстро вернувшись к столу, навис над Кравцом, сверля его взглядом. — Улик нет!

— Увы, — Антон выдержал Юрин взгляд. — Увы, Юра, они есть.

Рябинин медленно опустился на стул, схватился рукой за ворот рубашки, словно он душил его. Полное лицо, с гладко выбритыми, обвисшими, как у старого бульдога щеками, из красного превратилось в тёмно-багровое, и Кравец даже на какой-то момент испугался, не хватил бы Юру удар. То, что сейчас наблюдал Антон, было больше, чем рядовая Юрина трусость. Это был страх. Знать бы ещё, кого Юра боится больше — Ставицкого или того же Долинина, который может и копал под Юру, но у Сергея Анатольевича точно не был. Антон это выдумал, прекрасно отдавая себе отчёт, что проверить его слова никак нельзя. Но в одном у Антона теперь не оставалось никаких сомнение — улика действительно существует!

— Что вам известно, Антон Сергеевич? — Наталья Леонидовна, не обращая никакого внимания на своего мужа, подняла глаза и пристально посмотрела на Кравца. Её лицо было невозмутимо и спокойно, как будто они разговаривали о ничего не значащих вещах, а ведь Наталья Леонидовна была в курсе того, какую роль сыграл в смерти генерала её муж. Она вообще всё прекрасно знала — в семье Рябининых был только один мужик, и им был не Юра.

— Мне нужно кое-что вам рассказать, и если хотите — покаяться. В сложившейся ситуации есть и моя доля вины, но меня оправдывает то, что и вы не до конца были честны со мной.

Теперь Антон обращался уже к обоим супругам Рябининым. Смысла нет апеллировать к одному Юре, тем более, что последнее слово всё равно останется за его женой. А она пока молчала, никаких эмоций не отразилось на её ровном лице, разве что лёгкий румянец чуть тронул высокие царственные скулы. А может, это был и не румянец, а так — свет бронзовой люстры, отражённый от тёмно-малиновой скатерти.

— Помнишь, Юра, наш разговор у тебя в гостиной где-то месяца два назад. О том, что генерала надо убрать. Мы были неосторожны в своих высказываниях, но я всегда считал, что в вашем доме такие вещи можно говорить открыто, хотя, как говаривали наши мудрые предки: и у стен есть уши.

— Здесь нет прослушки, — прохрипел Рябинин, с силой дёрнул за ворот так, что оторвалась пуговица, отлетев прямо в пустую тарелку перед Кравцом.

Антон поднял её, задумчиво повертел в руках, отложил в сторону и пожал плечами.

— Никто и не говорит о прослушке. Просто в тот день в гостиной мы были не одни. Разговор подслушал Поляков, такой смазливый блондинчик. Он ходит к твоей дочери и ещё строчит тебе доносы. На меня.

Рука Рябинина потянулась к графину с коньяком. Антон удовлетворённо следил за тем, как Юра дрожащей рукой вынимает пробку из графина и пытается налить себе коньяку. Две неожиданные новости, пусть и неравные по силе, всегда бьют больней, чем одна. Про то, что Поляков работает на Юру, Кравец знал давно — это было предсказуемо и ожидаемо, и в чём-то даже хорошо. Всегда лучше знать, кто к тебе приставлен, это сильно облегчает жизнь.

Правда сейчас, донося эту информацию о Полякове, Антон всё же слегка подкорректировал её.

— Про то, что Поляков твой агент, я узнал совсем недавно. Не очень приятная информация, ведь я тебе доверял, Юра.

— Ну хватит драматизировать, Антон Сергеевич, — Наталья Леонидовна не удержалась и презрительно фыркнула. — Это обычное дело, не думаю, что вы не понимаете. И по большому счёту сейчас это неважно. Важно другое. Как именно Поляков подслушал ваш разговор?

— Стоял за портьерой. У вас очень плотные портьеры в гостиной.

— А ты откуда это узнал? — водянистые глаза Рябинина, почти белые на пунцовом лице, не моргая, уставились на Антона.

— Он сам мне об этом сказал.

— Каким образом?

— Юра, ну не тупи, — прикрикнула на него Наталья. Первый раз за сегодняшний обед стальная леди дрогнула, обнажив ещё не страх — нет, но небольшое раздражение, и это было хорошо, отметил про себя Кравец. — Мальчишка работает и на тебя, и на него, это же очевидно. Недаром он так вился вокруг нашей дочери. Не исключено, что тоже с подачи нашего любезного Антона Сергеевича. И что ж? Игра увенчалась успехом. Антон Сергеевич получил ценную информацию, но воспользоваться ею решил только сейчас. Когда прижало. Да?

Слова, которые Наталья Леонидовна медленно цедила сквозь зубы, сочились ядом. На какое-то мгновенье Антону даже показалось, что сейчас она назовёт его Антошей, ненавистным именем, и непроизвольно вздрогнул, но тут же собрался и сказал, медленно и осторожно.

— Если бы, Наталья Леонидовна, если бы. Но я сглупил. Подставился. И что ещё хуже — поставил вас.

Он намеренно сделал такое обобщение, сказав «подставив вас», объединив Юру и его жену перед лицом общей опасности.

— Если бы я просто приберёг эту информацию до лучших времён, это было бы полбеды. Но нет. Я рассказал об этом Ставицкому.

Негромко сказанные слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Рябинин выронил из рук бокал, и тот, упав на пол, разлетелся сверкающими брызгами и хрустальными осколками. Наталья Леонидовна напротив замерла, вытянула и без того длинную шею, отчего стала похожа на змею, застывшую перед броском. Светло-карие, почти жёлтые глаза тускло сверкнули и остановились на Кравце.

До какого-то момента у Антона ещё оставались сомнения, что Рябинины со Ставицким заодно, и что связь между ними гораздо более тесная, чем просто связь между хозяином и исполнителем, но сейчас эти сомнения развеялись вместе с разбившимся вдребезги пузатым хрустальным фужером. Нет никакой связи. Юра — на таком же крючке у Ставицкого, что и он сам, разве что Рябинина чуть дольше подержат при себе. Значит, надо жать на Юру. Жать изо всех сил.

— Чего я тогда никак не ожидал, так это той реакции Сергея Анатольевича на мои слова. Признаться, я предложил просто убрать мальчишку.

— И правильно, — буркнул Рябинин.

— Но Сергей Анатольевич рассудил иначе. Он предложил отложить на время покушение на генерала и всё, — Антон обвёл глазами обоих супругов. — Я не сразу понял, в чём тут дело, а когда до меня дошло, клянусь вам, мне это совершенно не понравилось. Мы — расходный материал для Ставицкого. Он слишком умён и играл нами в тёмную, потому что ни ты, ни я даже не догадываемся, кто там ещё в одной упряжке со Ставицким. На кого он опирается. Ведь не случайно я встретил Долинина, единственного человека, заметь, Юра, среди военных, кто способен составить тебе не мнимую, а реальную конкуренцию. И Поляков вот этот…

— Мелкая сошка, — Наталья Леонидовна выпрямила и без того ровную спину и презрительно бросила. — Что стоят его слова против слов Юрия Алексеевича? Ничего.