— Не нравятся мне эти облака, — промолвил он, понизив голос. — С такими облаками никогда не знаешь, чем всё обернётся. Небо затянуто сплошь, и солнышко, наверное, не проглянет... По крайней мере, до полудня. Но облака высокие, значит, вряд ли хлынет проливной дождь. Всё зависит от того, как распорядятся боги ветров. Подуют в нужную сторону — и после полудня мы сможем охотиться в солнечную погоду, а нет — на обратной дороге вымокнем до нитки.

Он взглянул на Андре.

— Короче, вы можете строить такие же догадки, как и я. Но это ваша охота и решать вам.

Андре хмыкнул, оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что никого поблизости нет и никто не может их подслушать, и проворчал:

— Ну, как ни крути, а уважительных причин отложить охоту у нас нет. Король всерьёз вознамерился избавиться на весь день от обеих дам, чтобы те не путались под ногами. Ричарду лучше не перечить. А раз так, пусть все собираются в путь.

— Мастер Сен-Клер, надеюсь, вы не намерены отменить нашу сегодняшнюю прогулку? — донёсся из конюшни властный, холодный голос Иоанны.

Андре гибко повернулся, изобразив широкую улыбку.

— Ничего подобного, мадам. Я просто справлялся у мастера Сильвестра насчёт погоды. У нас всё готово, а погода в руках Божьих, так что, если угодно, садитесь в сёдла — ив путь.

Спустя недолгое время они выехали на булыжную дорогу, ведущую к городским воротам. Впереди ехали Иоанна и Беренгария со своими двумя стремянными, в сопровождении Андре и Сильвестра, а далее следовали конные копейщики под началом сержанта-знаменосца с личным штандартом Ричарда с изображением льва. Стража участвовала в охоте не столько потому, что женщины нуждались в защите, сколько из уважения к высокому сану дам. В хвосте тянулись две крытые повозки с кухонной и прочей прислугой, а также с провизией и снаряжением.

Пока они двигались от конюшен к воротам, Андре всё время настороженно озирался, высматривая, не началась ли военная кампания. Конечно, на глаза то здесь, то там попадались занятые своими делами воины, но Сен-Клер не замечал ничего, что наводило бы на мысль о полномасштабной подготовке к войне... Или даже к небольшой стычке. Вскоре он пришёл к выводу, что основные события разворачиваются на взморье, поэтому здесь до конца дня не произойдёт ничего важного, перестал думать о возможной опасности и сосредоточился на охоте.

К середине утра охота была в самом разгаре, причём Андре сильно впечатлило охотничье мастерство обеих женщин.

Иоанна, легко и бесшумно скользившая между деревьями, вдруг застыла на месте и подала спутникам знак, призывая хранить тишину. Андре припал к земле позади и справа от неё и, слегка повернув голову, бросил взгляд на Сильвестра, который застыл, не завершив шага. Выражение лица главного ловчего ясно говорило: он понятия не имеет, что могла учуять или увидеть эта женщина. Но почти в тот же миг из низкорослого густого кустарника появился великолепный олень и замер, прислушиваясь. Голова его была повёрнута в сторону от охотников, тело напряжено — зверь приготовился бежать.

Иоанна была примерно в сорока шагах впереди от застывшего на месте Андре; тот слышал в ушах оглушительное биение собственного сердца и ощущал покалывание в ноздрях — первый признак желания чихнуть.

Потом он увидел, как Иоанна левой рукой наложила на тетиву стрелу и, придерживая её указательным пальцем, начала медленно, осторожно поднимать лук. Казалось, это будет продолжаться вечно — и всё это время олень стоял неподвижно, не глядя в сторону охотницы, навострив уши и принюхиваясь, готовый сорваться с места при первом же намёке на опасность.

Андре снова бросил взгляд на Сильвестра и заметил, что охотник хмурится и смотрит вниз, на ноги Иоанны. Тоже взглянув туда, молодой человек увидел, что она замерла на полушаге. Она уже подняла лук, но её ноги находились в таком положении, что натянуть тетиву было невозможно. Однако, как только Андре пришёл к такому выводу, Иоанна сделала то, что казалось ему неосуществимым. Она плавно выпрямилась, сделала шаг левой ногой и одновременно оттянула левой рукой тугую тетиву к щеке. Олень, вспугнутый звуком, бросился бежать, но стрела перехватила зверя перед очередным скачком, пробив сердце. Олень рухнул как подкошенный.

Андре не сразу смог оправиться от изумления и поздравить Иоанну с удачей: он стоял, разинув рот, и ошеломлённо смотрел на королеву. Поймав его взгляд, та шутливо подняла брови, словно говоря: «Ну что, видел?»

Спустя примерно час Сен-Клеру довелось стать свидетелем ещё одной демонстрации виртуозного охотничьего искусства. На сей раз его поразила Беренгария. Неожиданно для всех из зарослей выскочил огромный заяц. На такую дичь никто не рассчитывал: охотники выслеживали кабана, но, выехав на прогалину, спугнули косого, и тот заметался по открытому месту огромными скачками. Принцесса заметила зверька, развернулась и принялась хладнокровно следить за его прыжками, держа наготове лук. Она явно намеревалась пустить стрелу только тогда, когда угадает, куда заяц метнётся в следующий раз. Андре показалось, что она слишком тянет и добыча вот-вот уйдёт, но тут зазвенела тетива, и стрела пронзила зайца за долю секунды до того, как тот должен был пропасть из виду, скрывшись в густой траве у кромки леса.

Вскоре после этого, ближе к полудню, Сильвестр предложил устроить привал и перекусить. След кабана всё равно потерялся на каменистой почве, и охотники были рады возможности отдохнуть и подкрепиться хлебом, мясом и фруктами из уложенных поваром корзин.

Небо по-прежнему затягивали высокие тусклые облака, и Сильвестр осведомился у женщин, не утомила ли их охота, не пора ли вернуться домой. Ответ был однозначным и резко отрицательным. Иоанна категорически заявила, что они не вернутся, пока не добудут славную дикую свинью. В поисках подтверждения она взглянула на Беренгарию, и принцесса кивнула в знак согласия, хотя всё её внимание было сосредоточено на холодном жареном фазане, которого она держала в руках. Андре наблюдал и слушал, не встревая в разговор и искренне дивясь тому, какое удовольствие доставляет ему эта охотничья вылазка.

Однако едва они собрались возобновить охоту, как пошёл дождь. Сперва падали отдельные капли, потом стало лить всерьёз. Некоторое время всем казалось, что дождь не продлится долго, однако он всё усиливался, превращаясь в настоящий ливень.

Это превратилось в серьёзную проблему. Охотники находились в чаще леса, дождевые струи вовсю хлестали по кронам деревьев. Густая листва задерживала струи, но ненадолго: вода скапливалась на больших листьях, потом переливалась с верхних листьев на нижние и, наконец, обрушивалась вниз настоящим водопадом, от которого не спасала даже толстая навощённая шерсть плащей-дождевиков.

Андре склонился к Сильвестру и прокричал ему в ухо:

— Это вы сказали Ричарду, что может пойти сильный дождь?

Ловчий приложил ко рту сложенную чашечкой ладонь и, перекрывая шум непогоды, крикнул:

— Ага, но я не имел в виду ничего подобного! Такого ливня мне не доводилось видеть уже много лет! В полумиле от нас, на вершине осыпающегося утёса, есть пещера. Я нашёл её несколько недель назад, когда впервые охотился в здешних угодьях. До неё непросто добраться, зато внутри просторно, сухо и можно разжечь огонь, чтобы обогреться. Если пещеру, конечно, не облюбовали медведи.

— Огонь? А дерево для костра найдётся?

— Должно найтись. Зависит от того, кто там бывал в последние дни. Местные жители уже веками используют пещеру как укрытие и почти всегда оставляют там запас дров. Когда я обнаружил это место, запас был изрядным.

Сильвестр пожал плечами.

— Конечно, кто-нибудь мог туда забраться, израсходовать все дрова и не принести новых. Всякое бывает. Ну как, проверим?

— Думаю, стоит рискнуть. Ведите нас. Места там хватит?

— О да. Пещера большая, гораздо больше, чем кажется снаружи. Вход в неё действительно невелик, всего в три шага шириной, но сама пещера в десять раз больше. К тому же она очень глубокая и с высокими сводами. Собственно говоря, это три большие пещеры, соединённые друг с другом, как бусины на нитке. Передняя — самая большая, в дальнюю откуда-то сверху проникает слабый свет, словно размытый солнечный луч, а в средней всегда кромешная тьма.