– Да бегает где-то, – протараторила жена. – С друзьями собрались, что ли. Вроде девичник.

– Понятно, – вздохнул Новиков. Дочка уже который день с ним не разговаривала, до сих пор дулась из-за переезда.

– У тебя там точно всё нормально? – вдруг подозрительно спросила Катерина. – А то мама сказала, ты какой-то мрачный был, когда к ней заезжал. И ночевать не стал.

– Да тут, понимаешь, дел много. У них же участкового-то давно нет. Приходится разгребать. Слушай, а может, вы в выходные приедете? Вместе с Васькой. Хоть дом поглядите.

– О, а вот это отличная мысль! Ещё и вещей привезём сколько сможем. Ну, до завтра.

– Давай, пока.

Новиков убрал телефон. Хоть чуть-чуть порадостнее стало, а то от пустоты большого дома иногда хотелось выть. Вот бывает, что домашние ну прямо ужасно раздражают. А как останешься один – так хоть на стену от тоски лезь, только бы рядом кто возился, шумел или бухтел.

Кстати, что это шумит? Новиков прислушался. Где-то в доме что-то скребло. Как когти по дереву. Он уже слез с кресла, чтобы выяснить, что это, но тут же сел обратно. Пусть себе скребёт. Кошка, наверное. Чем она здесь питается? Припасы Новикова не истощались без его ведома, мышей вроде не завелось. Может, потому и не завелось, что в дом залезла кошка? Надо бы всё-таки это выяснить. Потом как-нибудь.

А сейчас – сериал. После двух серий Новиков потёр слипающиеся глаза. Пора бы и спать ложиться. Сквозь туман полуслипшихся век увидел здоровенную чёрную тень по-хозяйски шествующую мимо дверного проёма.

Новиков сел на диване. Да это уже не кошка, а целая… Ну, кто? А? Да чтоб тебя! Новиков вскочил и выбежал из гостиной, где устроил себе временное спальное место. Разумеется, никакой кошки, а тем более пантеры, нигде не нашлось.

Включив фонарик на смартфоне, Новиков потопал вверх по лестнице. Грани ступеней, контрастные двери. Никого. Только будто когти стучат по ламинату. Большие такие когти. Новиков привалился к стене. Эта удавленная пантера что, превратилась в призрака и требует расплаты? А почему от него? Тогда уж не расплаты, а наказания для убийцы.

Все убиенные требуют справедливости. Даже животные. Почему у него? Разве их скотский бог не может помочь? Как там его.

Новиков отлепился от стены. Одиночество определённо плохо на него влияло – в голову полезли тупые мысли.

Вернувшись на диван, Новиков ещё некоторое время смотрел на тёмный потолок. Может, позвать отца Павла, чтобы освятил дом? Чтобы привидения пантер не мерещились. Надо об этом подумать. Но завтра.

А что там Антон говорил про домового? Подкормить его надо? Может, и надо. Правильно – и домового покормить, и священника позвать. И скотскому богу пожертвовать, и в церковь сходить.

Это всё равно, что помолиться об искоренении пьянства и безопасности на дорогах, а потом сесть пьяным за руль. Без прав. И гнать по встречке.

На выходные – или домой, или своих сюда привезти. А то в голову лезут бредовые мысли.

С утра Новиков, как и сказал жене, занялся разбором кипы бумаг, накопившейся за время, пока в Покрышкино не было своей полиции. Все писали в администрацию, Лисовский звонил в район – а там уж как повезёт. Иногда вообще никто не приезжал.

Как, например, когда одна соседка у другой выкопала с участка куст клематиса. Что это за цветок, Новиков не знал. А Растяпинской полиции было не до сельских разборок, так что они вместо человека прислали отписку. Тогда ограбленная соседка решила взять правосудие в свои руки и залила участок воровки нечистотами. Та побила ей окна. Эта ночью порубила соседские саженцы яблонь. В итоге дело кончилось массовой соседской дракой. Хорошо, что ограничились ушибами да ссадинами.

В общем, Новикову предстояло разбираться даже с самыми пустячными делами. А их тут полным полно. Пацаны опять на всю улицу дразнят Ядвигу Мстиславовну ведьмой. Бабке-то хоть бы хны, а вот внучка расстраивается, ей ведь тоже достаётся.

Надо бы всё-таки выяснить, чьи это мальчишки, и провести беседу с родителями. А то скоро Василисе сюда переезжать. Свяжется ещё с плохой компанией. Кто бы мог подумать, что в сельской глуши можно найти плохую компанию.

Хотя Новиков же нашёл себе приключений с гуляющим трупом. Как метко выразился Николайчук.

В сенях что-то громыхнуло, кто-то скулил, а кто-то мощно выразился матом. Дверь рывком открылась, и в опорный пункт ворвалась начальница почты. При этом она волокла за ухо извивающего мальчишку лет двенадцати.

Так, разум надо срочно чистить, а то мысли стали материализоваться.

– Этот гадёныш нам окна побил! – рявкнула почтмейстерша. – Не в первый раз уже!

– Пусти! Пусти! – орал пацанёнок, вырываясь. – Не имеешь права!

– О правах молчал бы, щенок! – и директорша почты отвесила ему звонкий шлепок пониже спины. Мальчишка звонко заорал.

– Так, прекратить! – повысил голос Новиков. – Без рукоприкладства! Чей это ребёнок?

– Это Богатовых младший, – выдохнула почтмейстерша, выпуская пацана, который отчаянно тёр покрасневшее ухо.

– Богатовых? – переспросил Новиков, гадая, где слышал эту фамилию.

– Это эти, – директорша почты щёлкала пальцами. – Ну, у матери магазин, а отец со старшими ремонтами промышляет.

– А, так это Антона младший брат?

– Ну да. От осинки не родятся апельсинки, – выразительно проговорила почтмейстерша. – Что старшие балагурили на весь посёлок, что этот. – И она снова отвесила подзатыльник мальчишке, тот в ответ пнул её под колено. Дама с рёвом вцепилась ему в волосы, пацан завизжал.

Новиков встал и силой их расцепил.

– Тихо! Успокоились все! Вы не имеете права трогать чужого ребёнка! – Новиков сказал это строго, но со внутренним сожалением. Он бы этому пацану ещё бо́льшую трёпку устроил.

– А он имеет право стёкла бить? – праведно возмутилась хозяйка почты.

– Нет, – поддержал её Новиков. – Поэтому вы сейчас садитесь и пишите заявление. А я свяжусь с родителями.

Номера родителей у Новикова не было, поэтому он позвонил Антону. Тот прибежал через две минуты, почтмейстерша даже заявление дописать не успела.

– Ты что творишь опять, а? – спросил Антон, нависая над младшим братом.

– А чё она? – взвился пацан.

– Я тебе сейчас…

– Так, хватит, – призвал к порядку Новиков. – Может, вы как-нибудь уладите дело миром?

– Ну да, правильно, – спохватился Антон и повернулся к начальнице почты. – Давайте я вам стёкла вставлю. Вот прямо сейчас пойдём, и я всё отремонтирую.

– Ага, чтобы он их завтра опять разбил?

– Ещё и крышу подлатаю. Бесплатно.

Новиков припомнил ведро с грязной водой и заставил себя не улыбаться.

– Кры-ышу, – протянула директорша. – Ладно, давай. А то Лисовский уже второй год всё никак денег не выделит. Я ему говорю – потоп скоро, а он всё одно нудит – ждите. Чего ждать? Чтобы нас совсем залило?

– Ну, теперь не утонете, – улыбнулся Антон. – Я за инструментами, и сразу к вам.

– Ладно, уговорил. – Почтмейстерша сложила недописанное заявление и убрала в сумочку. – Но смотри – если он ещё раз нагадит…

– Хорошо, хорошо, мы воспитательную беседу проведём. Да? – повернулся Антон к Новикову.

– И вот ещё что, – напустил важный вид участковый, обращаясь к мальчишке: – Имей в виду, будешь безобразничать, приедут инспекторы из города и заберут тебя.

– В тюрьму? – усмехнулся пацан. – Не бери на понт!

Антон отвесил брату подзатыльник, а Новиков спокойно сказал:

– Ну зачем сразу в тюрьму? Сначала в изолятор для несовершеннолетних, потом бесконечные суды, а потом твоих родителей лишат прав. А тебя отправят в детдом.

– Вот, послушай, что тебе говорят, – поучительно произнесла почтмейстерша. – Сам дурак дураком, так хоть родителей пожалел бы. Немолодые уже, по судам-то пыль глотать.

Лицо мальчишки вытянулось, он обернулся на старшего брата. Антон только важно кивнул.

Посетители удалились, а Новиков до конца дня копался в бумагах. После работы он зашёл в магазин, но там за прилавком стояла не мама Антона, а молодая женщина. Разговора о младшем сыне не получилось, да и хорошо – не прилюдно же такие вещи обсуждать.