Уркварт вдруг осёкся, случайно взглянув в глаза виконта. Они потемнели настолько, что секретарь замер всем телом, застыв словно статуя, как будто и сердце замерло.

— У османов нет достаточного войска для войны с такой державой как Россия. — скучающим менторским тоном повторил Понсонби. — вы не видите главного.

Дэвид отмер и несколько раз сморгнул, прогоняя наваждение.

— Войско можно создать, мой лорд. — проворчал он.

— Как скоро, вы об этом задумывались? Каких успехов оно добьётся и где? Какова будет задача кампании? Наполеон собрал полмиллиона отборных солдат, и где они? Где сам Наполеон? Я понимаю, что Решид-паша витает в облаках, куда зачем-то забрались и вы, но на земле всё несколько сложнее.

— Разве не вы учили меня, мой лорд? — решил зайти с другой стороны Уркварт.

— Чему именно? Действовать не думая?

— Позволю себе дерзость процитировать ваши слова: где развевается английский флаг, там подданный Короны и его имущество неприкосновенно.

— Совершено верно, дорогой Дэвид. Всё обстоит именно так. Там где развевается флаг. Но его надо сперва поставить и дождаться ветра. Тогда он будет развеваться.

— Вы смеётесь надо мной. Пусть. Я деревенщина, отчего бы не посмеяться? Но я не верю, не позволяю себе поверить в то, что вы готовы так просто им всё спустить с рук.

— Я предлагаю не спешить, — виконта развлекало отчаяние секретаря, — первый ход всё равно за султаном. Не оскорблять же его вмешательством, даже знать не хочу каким. Ваша фантазия мне известна. Пускай действует султан. Они ведь к нему приехали.

— Да, надеюсь, что он не откажет себе в удовольствии заставить их ползать как червей, мой лорд. — оскалился Уркварт, обнажая белые крепкие зубы.

— Возможно. Но маловероятно. В любом случае жаль, что любезный вам Решид-паша этого не увидит.

— Как? — воскликнул Уркварт.

— Я получил известие, что султан отправляет его в Париж. Немедленно.

— Париж? Почему? Зачем⁈

— Вам правда хочется это знать, Дэвид? Что же, я могу просветить вас в этом вопросе. Ему указано требовать от Франции возвращения Алжира.

Уркварт разинул рот.

— Не может быть? Мой лорд, вы должно быть шутите!

— Разве я похож на шутника, Дэвид? Разве я когда-нибудь шутил?

— Но это… это нелепо. Французы только посмеются.

— Они ещё больше посмеются когда захватят Египет.

— Египет? Мой лорд, я не…

— Как вы думаете, что предпримет Париж в случае новой войны России и Турции? Вот о чём вы должны размышлять, а не о химерах глупой мести. Англия не может оставаться одна против двух держав. Османов сейчас можно не брать в расчёт вовсе. Вся политика Англии здесь построена на неприкосновенности владений Порты! Пускай кое-где формальном, но владении. И что вы предлагаете? Помочь случиться войне с русскими? Где они остановятся, как вы думаете? Неизвестно. Но если они договорятся с Парижем, то чем дьявол не шутит, лягушатники способны разменять сам Константинополь на Египет. Где тогда будем мы, Англия?

— Французы пойдут на союз с дикарями? Мой лорд, вы говорите ужасные вещи.

— Вы удивитесь, Дэвид, но многие во Франции считают османов дикарями ещё большими, чем русских.

— Не может быть, мой лорд, вы преувеличиваете! Турция страна древней культуры, её цивилизацию нельзя сравнить с этими выродками. Её поэты, писатели, учёные, архитектура, обычаи, да что угодно! Разве можно это сравнить с немытыми варварами, которые…

— Скажите, Дэвид, тогда в Греции, когда вы ещё не знали о древней культуре турок и сражались против них, как вы расправлялись с пленными или просто непонравившимися людьми?

Уркварт побледнел как полотно. Вопрос был задан в лоб и слишком неожидан.

— Я был молод и глуп, мой лорд, — закашлялся секретарь.

— Нет-нет, мне совершенно не в чем вас упрекнуть. Я только давно хотел уточнить детали. Вы или люди с которыми вы сражались бок о бок, вы резали головы?

Уркварт молчал не зная что ответить. Струйка пота прокатилась с его виска по щеке.

— Вы сдирали с них живьём кожу? Отрезали части тела? Быть может, поджаривали им ноги на огне?

— Мой лорд. — с трудом вытолкнул слова секретарь.

— Нет-нет, я не говорю, что это делали именно вы. Ни в коем случае. Мне просто любопытно, что такого родного, близкого вашему сердцу вы обнаружили в столь уважаемой древней культуре и не менее древней цивилизации? Можете не отвечать, если подобная информация относится к личной, но мне действительно интересно.

— Пока же ступайте и обдумайте мои слова. — Понсонби понял, что ответа не дождётся. — Наша с вами цель в сохранении Оттоманской Порты, но не в бездумном риске её будущим.

Уркварт вышел слегка пошатываясь. Виконт открыл коробку с сигарами и достал очередную.

— Бедный мальчик. — произнёс он с наслаждением пуская новые кольца дыма. — Как можно жить кого-то ненавидя и не любить Англию?

Корреспонденция из Порты.

Из письма Пушкина А. С., действительного статского советника, графине Фикельмон:

" — С Богом! — перекрестился добрейший Апполинарий Петрович.

Мы оделись в парадные мундиры со всеми орденами и поехали в Топканы для аудиенции. Как и положено, нас лично сопровождал сам Великий Визирь, глубокоуважаемый Мехмед Эмин Рауф-паша. Редко можно увидеть воочию человека столь полно осознающего собственную важность. По словам Апполинария Петровича, визирь не любим падишахом, но получил этот высокий пост по сумме причин, в нашем Отечестве именуемыми как «связи». Не могу не отметить, что посол признаёт стремление падишаха европеизироваться, однако считает сие стремление блажью, которую другие турки не примут. Сейчас, глядя на монументальность фигуры визиря, мне подумалось, что он прав.

Нам было предложено открытое ландо, с мужественного образа кучерами, разодетых в синие куртки с золотым шитьём и в красных фесках. Здесь вышла досадная накладка, поскольку нас было пятеро, включая визиря, а мест только четыре.

Кроме того, мы оказались окружены множеством всадников, должных придавать пышности, в одеяних пестрых настолько, что позавидовал бы сам Мюрат. Какое-то время казалось, что заминка надолго, но Степан Юльевич, с видом самым любезным из доступных его сиятельству, раздал три или четыре мешочка с золотом, после чего всадники вспомнили как нужно действовать и очистили путь, а нам доставили второе ландо. Граф проявил свою любезность ещё и тем, что подарил визирю перстень с крупным рубином. Глава османского правительства не обратил на то самого малого внимания, глядя в противоположную сторону, по перстень таинственным образом изчез. Воистину, турки — народ фокусников!

Увидев наконец дворец, мы услышали гром пушек. Салют есть непременная часть приветствия. Апполинарий Петрович особо подчеркивал и переживал по сему поводу, мол, турки могут унизить дав недостаточное число выстрелов. Теперь он переживал, что выстрелов было больше положенного. Такой ответственный человек.

Фасад дворца украшен мраморной колоннадой с широкой лестницей, что мы увидели пройдя первые ворота. Апполинарий Петрович здесь снова осенил себя крестным знамением. Он опасался, что нас заставят ждать как в старые времена.

Внутри дворца есть несколько дворов. В первом мы увидели караул и музыкантов. Второй двор являет собой подлинный сад, где слух услаждает пение райских птиц.

Дворец великолепен, но стоило ли ожидать иного? Восточная роскошь в наиболее ярком виде открылась нам.

Мы вошли в комнату полную придворных и слуг, они кланялись и касались правой рукою груди и лба пока не проходил визирь.

Затем последовала церемония передачи подарков султану, именуемая селямлик. Даров с нашей стороны было девять:

1. Настольные часы в виде стоящего на задних лапах грифона, вооруженного мечом и круглым щитом. Щит в его левой лапе, он же циферблат, окружность которого инкрустирована 24 чередующимися рубинами и бриллиантами.